Варченко Н.А.

Николаевский госуниверситет им.В.А.Сухомлинского

Личность и творчество М.Волошина:

современные тенденции понимания и оценки

Освоение литературного наследия Волошина, понимание и оценка его личности в последние три десятилетия претерпели качественные изменения.

Можно сказать, что именно в перестроечную и постсоветскую эпоху Волошин прочитан заново и возвращен в культурный обиход современников.

Концептуально новый поход к Волошину выражается прежде всего в изменении оценки его позиции во время революции и гражданской войны, его восприятия России. Сбылось предсказание А.Бенуа о том, что „через

полвека” откроет „какой-нибудь исследователь русской поэзии периода войны и революции,<…> творения Волошина и признает их за подлинные откровения. Его во всяком случае поразит размах волошинской искренности и правдолюбия”.[1,334,335] Действительно, все пишущие сегодня о Волошине сочувственно цитируют многочисленные высказывания в его статьях письмах, стихах, осуждающие насилие, террор, „дух партийности”, теорию классовой борьбы. Аксиомой воспринимается ныне убеждение поэта в том, что „большевистская пропаганда обратилась с призывом к жадным, мрачным и разбойничьим сторонам русской души” и что большевизм – явление национальное, закономерное для русской истории.

В большевизме Волошин видел правду о России в той мере, в какой правда вообще на стороне истории. Мнение исследователя о том, что для Волошина ”гул народних толп, гул революции, воспринимаемый как неизбежность русской истории, не терял от того своей страшной сущности и не мог быть явленим отрадным” – представляется наиболее точным пониманием отношения Волошина к событиям 1917-1920-х годов.[2, 7]

Его стихи и поэмы о России, революции и гражданской войне, долгие годы недоступные читателю, ныне признаются „лучшими” у Волошина. В них видится Волошин – новый „трагический поэт, с огромной душевной болью повествующий о драматических судьбах России, о „русской усобице”.[3, 321]

Исследователи обращают внимание на то, что в эти годы Волошину, „мастеру изысканной, изощренной техники становится тесно в стихии благозвучной ритмической речи”. Его искусство в поисках более адекватных форм для воплощения „русской смуты” обращается к нерифмованному белому стиху. Творчество Волошина 20-х годов – „это летопись, прозаически грубая и честная без прикрас”.[3, 343]

Особо ценной в философско-историческом плане видится волошиноведам поэма „Россия”, „лучшая” у поэта, „образец поэзии-боли, проникновенное и выстраданное слово о собственной стране”.

В эссе 1999 года И.Гарин считает уместным привести ее целиком, „учитывая, что и сегодня волошинские Пути России изданы смехотворным тиражом”. Поэма, по его мнению, „звучит исключительно актуально и в наши дни”.

„В период исторического перелома самое время внимательно прислушаться к словам Волошина об исторической повторяемости и преемственности, о тягостном наследии веков рабства и деспотического произвола – наследии, которое не могло не сказаться на национальном самосознании и подсознании. „Россия „ Волошина менее всего отвечает притязаниям новоявленных лжеславянофилов, готових видеть в историческом прошлом лишь твердые и здоровые устои, сплошное благолепие и процветание. Образ родины у поэта крайне противоречив и слагается из контрастов: высота и величие соседствуют с косностью и юродством, духовная красота и сила Пушкина, Герцена и Соловьева сплошь и рядом подавляются вездесущими смердяковыми и азефами”.[3, 327]

Для критика стихотворения „Матрос”, „Красногвардеец”,”Большевик”,- примыкающие идейно к „России”, - „великие политические стихи”, в которых Волошин „вслед за Мережковским и Гиппиус нарисовал „во всей красе” тупое мурло „вершителей истории”: „грядущий хам” уже стал настоящим”.

Повторяющимся мотивом истолкований темы „Волошин и революция”, „Волошин и гражданская война” является признание исторической прозорливости художника, предвидевшего революционный террор еще в эпоху революции 1905 года, актуальности многих его мыслей о современности для дня сегодняшнего. Так, авторы предисловия к изданию его сочинений 1993 года полагают: „И в наши дни остается злободневным его предупреждение 1919 года об опасной тотальной милитаризации народа, „проведении всей нации через казарму” /”Русская революция и грядущее единодержавие”.[4,11]

Твердый выбор Волошина быть в эпоху русской усобицы „не гражданином, а Человеком” ныне по достоинству оценен. В поэте видят выдающегося гуманиста XX века и ставят рядом с Вл.Короленко, А.Швейцером, Р.Ролланом, Т.Манном.

Еще один важный аспект современного восприятия и истолкования личности и творчества Волошина – внимание к его культуротворческой, культуроохранной деятельности. В обоснование значимости и ценности волошинского наследия, наряду с собственно поэтическим и живописным, критики и исследователи выдвигают его просветительскую работу в пореволюционные годы: здесь и чтение лекций по истории искусства в учебных заведениях Феодосии, поездки по Крыму в роли заведующего по охране памятников искусства и науки, организация музеев, участие в художественных выставках, наконец, передача дома в Коктебеле Союзу писателей, для которых он стал на многие десятилетия притягательным местом отдыха, общения, творчества. Изучение истории, природы, климата восточного Крыма – еще одна сфера интересов Волошина, где проявила себя его богато одаренная личность . Обобщая эти стороны деятельности поэта, исследователи именуют его „подданным культуры”, „только ее он защищал, ей служил”. Заметим при этом, что культуру /совокупность ценностей высших – духовных, религиозных, эстетических/ Волошин в духе понятий серебряного века противопоставлял цивилизации, понимаемой как утверждение ценностей низших – материальных, индустриальных, „мещанских”. В этой связи цикл поэм Волошина „Путями Каина”, имеющий характерный подзаголовок „Трагедия материальной культуры”, трактуется волошиноведами как „цикл провидческий, ибо выбранные человечеством „пути Каина” /обольщение благами машинной цивилизации/ привели его к угрозе самоуничтожения. [4,10]

В свое время /в 50-х годах/ К.Маковский признавал, что „Волошин-поэт оценен недостаточно, и Волошин-человек недостаточно узнан”. К нынешнему рубежу веков, как видим, изжита, наконец,

недооцененность Волошина – поэта русской усобицы. Одновременно, благодаря обогатившейся источниковедческой базе – публикации новых автобиографических материалов, дневников, писем, обширного свода мемуаров, мы как бы заново знакомимся с Волошиным-человеком. Сопоставление возникающего здесь образа поэта с его отражениями в сознании современников-мемуаристов позволяет волошиноведам констатировать:”Нигде никакой фальши, разноголосицы, все совпадает!”[5,16]

В числе многих привлекательных человеческих качеств Волошина наряду с всегдашней его обращенностью к людям, истовым интересом к каждому, с кем сталкивала судьба, с верой в изначальную святость человека, несмотря на все его несовершенства, подчеркивается сегодня редкая принципиальность, верность себе, мужество в отстаивании своих взглядов. Множество эпизодов в биографии Волошина: выступление вместе с символистами в 1903 году на защиту „нового искусства”, отстаивание своего взгляда на картину прославленного И.Репина – один против всех! готовность понести любую кару за отказ от военной службы в 1916 году, молчаливое противостояние в своем Коктебеле антиинтеллигентской волне, заливавшей страну в 20-х, – дают современным биографам поэта основания назвать его „еретиком” и сблизить с одним из его любимейших героев – протопопом Аввакумом, непоколебимым в своей вере.

Пожалуй, самое главное, что понято и оценено сегодня в Волошине и в чем справедливо видится „основа и первопричина всего остального”, – это его высокая духовность, его в лучшем смысле идеализм. Восприятие Волошина как „настоящего” „рыцаря духа” предполагает и указание на значимость для него практики самоусовершенствования, неустанной работы над собой, преодоления обычных для всех усталости, раздражения, тоски. Ссылаясь на оброненное им однажды в письме утверждение – „желаниями надо управлять”, исследователи трактуют это как проявление в высшей степени свойственной Волошину идеи самостроительства, самоусовершенствования.

И в этом, – в „строительстве внутреннего града”, в умении претворять зло в добро в себе и в других людях в „годы лжи, падений и разрух”, – высокая ценнность и поучительность человеческой личности Волошина – полагают все размышляющие и пишущие о нем сегодня.

В интерпретации духовной личности Волошина выдвигается ныне и такая ее сторона как своеобразная, безусловно, не каноническая религиозность, определявшаяся увлечением антропософией, оккультизмом.

Волошинское мистическое мироощущение /”мистическое отношение к тайне мира”/ уже не вызывает, как раньше, в советские годы, сугубого отвержения, в нем акцентируется христианское начало. Так, И.Гарин определяет мистику Волошина как „францисканскую, делающую упор на ангельское начало в человеке”.[3,269] Как Франциск Ассизский, Волошин «не верил в зло, был душевно щедр, никогда не жаловался и считал жизнь, какая она ни была, великим счастьем». Все это и, конечно, миротворчество объясняют в Волошине, по мнению Гарина, причину того, почему «даже большевики, звериным нюхом чуя в нем чужого, не могли поступить с ним так, как с Гумилевым». Прибавим, что и пророческий дар, признававшийся за Волошиным, его «визионерство», «сведенборгская» прозорливость в бытийном смысле, дар экстрасенса воспринимаются сегодня как проявление богатства, широты, универсальной талантливости его натуры.

Таковы на сегодня основные доминанты восприятия и истолкования творчества и личности М.Волошина, новые грани которых будущим

поколениям читателей и исследователей, безусловно, предстоит еще открыть.

Литература:

1.Воспоминания о Максимилиане Волошине. – М.:Советский писатель,1990.

2.Волошин М. Избранные стихотворения /Сост.,всуп.ст. и примеч. А.В.Лаврова./ – М.:Советская Россия,1988.

3.Гарин И.И. Поэт-путник. / Гарин И.И Серебряный век. В 3 томах. Том 2: Судьбы и творчество: Кузмин М.А., Брюсов В.Я., Волошин М.А., Белый А., Ходасевич В.Ф. – М: Терра,1999.

4.Давыдов З.Купченко В. Совесть народа – поэт... Максимилиан Волошин: жизнь, творчество, контакты. /Волошин Максимилиан. Избранное. Стихотворения. Воспоминания. Переписка. – Минск: Мастацкая літаратура,1993.

5.Купченко Владимир, Давыдов Захар. Мемуарная проза Максимилиана Волошина / Волошин Максимилиан. Путник по вселенным. – М.:Советская Россия,1990.