Философия/6.Методология науки

к.ф.н. Афанасьев Александр Иванович

Одесский национальный политехнический университет

к.ф.н. Василенко Ирина Леонидовна

Украинская национальная академия связи им. А. С. Попова

К проблеме научности гуманитарного знания

Вопрос о научности той или иной системы знания в значительной степени был предрешен немецкой классической философией. Особое значение в этом плане имел сформулированный И. Кантом идеал научности. Он, с одной стороны, определил математику и естествознание как всеобщую форму научного знания, задав образец научности и во многом определив форму развития науки. Но, с другой стороны, тем самым была заложена традиция, в рамках которой многие гуманитарные дисциплины и их особая методология не могли обрести научный статус. Гегелевские и марксистские установки на единый научный идеал, развившие эту сторону кантовского наследия, вынуждали игнорировать многие специфичности социальных и гуманитарных проблем. Ведь статус научности гуманитарное знание приобретало лишь в том случае, когда преодолевало индивидуальное, единичное, эмпирическое, а субъект познания и социально-исторической деятельности возносился на трансцендентальный и абсолютный уровень. Справедливости ради следует подчеркнуть, что стремление соответствовать такому высшему проявлению научности, корни которого все-таки восходят к кантовскому идеалу математического и естественнонаучного знания, способствовало развитию многих дисциплин социально-гуманитарного цикла: социологических, лингвистических и др., – соответствовавших строгим идеалам научности. В указанном плане нельзя не заметить влияние гегелевской философии, нацелившей науку на изучение культурно-исторических форм деятельности абсолютного субъекта истории. Это предопределило бурное развитие гуманитарных наук XIX и XX веков, особенно исторических дисциплин: гражданской истории, истории литературы, искусства, религии, мифологии, языка, философии, науки, государства, права, хозяйства и т.д. Их неполное соответствие строгим научным, читай – естественнонаучным, идеалам объяснялось скорее молодостью и неразвитостью этих наук, чем сущностными характеристиками. Здесь нельзя не отметить и роль философии Маркса, современные критики которого часто упускают из виду вклад марксизма именно в развитие наук социально-гуманитарного цикла. Сама социально-экономическая концепция Маркса не без оснований претендовала на роль научно-философской теории, поскольку во многом соответствовала идеалам научности своего времени и сама участвовала в их формировании

Единый идеал научности вскоре вызвал сомнения. Здесь сказалось влияние другой идеи Канта о двух сферах бытия, двух мирах, в которых существует человек: природном мире и внеприродном, человеческом мире. Но если для Маркса это означало лишь специфику социальных законов, отличных от природных, но отнюдь не предметное или методологическое противопоставление, то в ряде других направлений послекантовской и послегегелевской философии сформировалось представление о принципиальном различии природы и культуры, природы и социума. Отсюда недалеко до идеи о различии и противостоянии гуманитарных и естественных наук и применяемых ими методов.

Существенной предпосылкой и идейным фоном подобных философских размышлений была литературная деятельность в первую очередь немецких, но также и английских, французских, российских и других романтиков. Характерными чертами романтизма был интерес к сильным и ярким чувствам, всепоглощающим страстям, к тайным движениям души. Романтик как идеальный литературный и не только литературный герой представлялся человеком сильных страстей, высоких устремлений, несовместимых с обыденным миром и проявляющихся в исключительных обстоятельствах. Поэтому для романтиков становятся привлекательными фантастика, яркие картины природы и жизни, быт и нравы экзотических стран, народные музыка, поэзия, сказания как проявления национальной самобытности. Отсюда интерес к фольклору, переработка фольклорных произведений, создание собственных произведений на основе народного творчества. Их новаторство проявилось в развитии жанров исторического романа, фантастической повести, лиро-эпической поэмы, баллады, в. использовании многозначности слова, ассоциативности, метафоричности, в открытиях в области стихосложения, метра, ритма. Все это не могло не сказаться на философских изысканиях, тематика и проблемное поле которых существенно расширяется.

Одним из первых, кто усомнился в абстрактном естественнонаучном идеале научности, был Г. Гердер, который привлек внимание к таким феноменам как народ, эпоха, культура. Да и Ф. Шлейермахер, отдавая должное Целому и Вечному, пытался обратить внимание на исторические реальности. Он считал, что философия должна изучать не столько теоретический разум и естественнонаучное мышление, сколько повседневную обыденную жизнь. Изучая повседневность, познание неизбежно повернет от поиска общих законов к обнаружению единичного и индивидуального. Это уже совсем не кантовская постановка вопроса: научное познание должно ориентироваться на индивидуальное. Соответственно, естествознание и математика, как и вообще «науки о природе» теряют свой образцовый статус и начинают оттесняться «науками о духе», ныне называемых гуманитарным. Для нас не столь важно, что разработчики этой темы не пришли к единству относительно психологических, культурных, ценностных или исторических оснований наук о духе. Гораздо существенней, что их специфика была зафиксирована. В. Дильтей даже проводил различие между науками о природе и науками о духе по трем основаниям: по предмету познания, по материалу, и по их методу.

Методологическую специфику гуманитаристики впервые зафиксировал Дройзен. В 1858 г. в книге "Grundriss der Historic" Г. Дройзен ввел в научный обиход методологическую дихотомию: объяснение и понимание. Первоначально это было у него просто различением собственно философского метода, призванного узнать что-то, физического метода, выполняющего функции объяснения, и исторического метода, необходимого для понимания. Объяснение, как его понимал Дройзен, реализуется в законообразных суждениях естественных наук и является их целью. Понимание реализуется в метафизических суждениях гуманитарных наук и является их целью. В концепции Дильтея трихотомия превратилась в дихотомию объяснения и понимания и в таком виде стала предметом анализа в философской литературе.

В работах В. Дильтея, И. Дройзена, Г. Зиммеля, Ф. Шлейермахера и др. сложилась достаточно развитая концепция специфичности гуманитарных наук, как наук о духе, т.е. о духовной жизни, мире переживаний и соответствующих культурно-исторических образованиях. Их усилиями отрицалась идея методологического монизма, доказывалась необоснованность переноса естественнонаучных идеалов и подходов на гуманитарную сферу, утверждалась независимость особой духовной реальности, неподвластной естественным наукам. Отличительными особенностями этой тенденции стали психологизм в онтологическом обосновании предмета гуманитарных наук, интуитивизм, вживание, понимание в методологии гуманитарного знания, антипозитивизм в гносеологии и эпистемологии. Их критики усматривали в этом изрядный налет иррациональности на гуманитарных науках, несовместимый с идеалами научности. Но сам факт философского анализа гуманитарной сферы и ее рациональных и нерациональных феноменов свидетельствует о попытках выявления рациональных оснований гуманитаристики и о стремлении оттеснить нерациональные аспекты и сузить сферу иррационального.