Эмирова М.Н.

к.и.н.доц.

Пирмагомедов З.К.

аспирант

ДГПУ

г.Махачкала.РД.

Проблемы социально-экономического

и политического развития

Ахваха в XVIII - XIX вв..

Осмысление достижений сегодняшнего этапа и определения перспектив будущего прогресса невозможны без глубокого объективного изучения и анализа общих черт и особенностей этого развития на каждом его этапе. Этой необходимостью и определяется интерес к тому или иному этапу и вопросу истории народа, в частности к истории Ахвахского союза сельских обществ, без достаточно полного и подробного изучения и освещения, истории которого нельзя говорить вообще об изученности истории Дагестана XVIII-XIX вв., половину территории которого занимали союзы сельских обществ, подобных Ахвахскому союзу.

Безусловно, история каждого народа многонационального Дагестана в частности и ахвахцев, включает особенности, пройденных ими этапов социально-экономического, политического, правового и культурного развития. С учетом реалий сегодняшнего дня современная наука призвана исследовать и охарактеризовать традиционную культуру и быт народов ,что дает возможность научно проследить на этой основе современные этноконфессиональные процессы и во многом можно обьяснить внутренную составляяюшую этих проблем процессы во всем их многообразии и объеме.

Следовательно, изучение социально-экономического и политического развития союзов сельских обществ, известных в исторической литературе как «вольные общества» является одной из актуальных проблем и имеет большое значение для научной разработки социально-экономической и политико-правовой истории Дагестана.

Также, изучение социальной и политической истории союзов сельских обществ позволяет полнее раскрыть закономерности их развития, глубже понять соотношение в них общего и особенного и проследить то общее, что имелось в развитии союзов сельских обществ и феодальных образований Дагестана.

Изучение указанных проблем должно существенно обогатить наши представления об истории Дагестана, в целом даст возможность проследить как особенности, так и общие пути развития разных его политических структур. Фактический материал свидетельствует о том, что развиваясь в общем русле истории большинства дагестанских обществ, Ахвахский союз в тоже время имел ряд отличительных особенностей, связанных с нахождением его в специфических геополитических условиях, в своеобразной естественно-географической зоне, предопределивших и своеобразие пути исторического развития Ахвахского союза сельских обществ.

Образование союза Ахвах, как и многих других аварских союзов, явилось следствие ряда причин внутреннего и внешнего характера. В первую очередь после распада государства Серир. Становление и развитие союза происходило в процессе разложения общинно-родовых и формирования новых земельно-правовых отношений, частной собственности на землю и т.д.

Многое в этих процессах остается неясным. Источниковая база проблемы истории изучаемого союза в средневековый период бедна и не позволяет документировать суть происходивших социально-экономических процессов в ходе формирования и развития Ахвахского союза. Особенно недостаточно известен раннесредневековый период истории обществ Ахваха. В условиях отсутствия письменных сведений ранний период истории можно исследовать только исходя из материалов археологических раскопок и историко-этнографического материала. Но, к сожалению, по этому периоду отсутствуют и археологические материалы, так как остаются вне поля зрения наших археологов. Между тем, на этой территории имеются памятники древней истории, которые, к сожалению, разрушаются и со временем исследователи будут лишены возможности изучить их. В свете сказанного изучения исторического прошлого Ахваха, как и ряда других, ещё слабо изученных союзов сельских обществ, анализ общих закономерностей и специфических особенностей их экономического и специфических особенностей их экономического и общественного развития, является и поныне одной из актуальных задач дагестанской историографии.

В дагестанской историографии давно разрабатывается проблема изучения социально-экономического развития кануна и завершения вхождения Дагестана в состав России. Это было время больших социальных и политических изменений, когда сельская община теряла свои первоначальные черты, и всё более трансформировалось под влиянием новых производственных отношений. Актуальность изучения этой проблемы объясняется также и возросшим интересом, который проявляет ныне народы Дагестана к своему историческому прошлому.

Все это и предопределило выбор темы диссертационного исследования, посвященного научной разработке проблем хозяйственной деятельности населения, характеристике общественного строя и системы органов власти и управления сельского общества Ахвах.

В изучении истории народов Дагестана отечественная историческая наука за последние годы достигла значительных успехов. Тем не менее, имеется еще ряд периодов и вопросов, не ставших предметом специального исследования. Одним из таких неосвещенных вопросов является проблема социально-экономического и политического строя союза сельских общин Ахвах.

До присоединения к России на территории Дагестана находилось от 60 до 90 объединений различных сельских обществ[1], в которых проживало более половины населения Дагестана. «Вольные» общества занимали всю территорию высокогорного, а также часть среднего и Южного Дагестана.

В социально-экономическом развитии «вольных» обществ было много общего – хозяйственная деятельность населения, формы землевладения и землепользования, структура политического управления, существование джамаата и тухума, недоразвитость классовых отношений по сравнению с оформившимися феодальными владениями Дагестана, наличие стойких пережитков родоплеменного строя и т.д.

Конкретное исследование социально-политической истории любого из союзов сельских общин даст возможность проследить закономерности их развития, имеющиеся специфические особенности, объясняемые как внутренними, так и внешнеполитическими причинами, а также общность и различия с феодальными владениями Дагестана. Исследование же группы союзов, составляющих единую и цельную политическую систему, дает возможность сопоставить ее с феодальными образованиями и показать ее роль в сложной политической системе Дагестана.

Проблема социальных отношений, культурно-бытовых и экономических особенностей жизни ахвахцев отражена и сведения можно почерпнуть из работ античных, дореволюционных и современных авторов. При этом они пракически не вычленяет Ахвах как самостоятельное историко-культурное или социально-политическое образование.

Касательно официальных источников статистического характера позволяют нам говорить ахвахцах, о занятиях населения, об имущественном положении отдельных семей и др. Отдельные сведения о семейных отношениях можно найти в этнографических очерках, где они затрагивали вопросы особенностей земледелия, и скотоводства народа касаются отдельных сторон традиционного сельского управления, судопроизводства, обычаев и институтов взаимопомощи, гостеприимства и куначества, кровной мести, общественных праздников, ритуалов и др. Это прежде всего сборники сводов обычно-правовых норм народов Дагестана, затем исследования об их общественном строе и быте и, наконец, различные статьи типа путевых заметок. Такого же рода литература, где ахвахцы упоминаются, касается отдельных сторон социально-экономических отношений народов Дагестана, их культуры и быта.

Попытки более глубокого изучения горских обществ Дагестана в их числе и Ахваха делалась во второй половине XIX века.

Интересный фактический и теоретический материал, посвященный происхождению, административно-политическому устройству и судопроизводству по адатам содержит труд дореволюционного кавказоведа А.В. Комарова.[2] Важные сведения о политическом устройстве и социальном строе горских обществ Дагестана имеются в работах других кавказоведов Н.Ф. Дубровина[3], А. Берже[4], С. Броневского.[5]

Среди дореволюционных авторов следует выделить выдающегося ученого-историка, юриста, этнографа и социолога М.М. Ковалевского[6], заслуги которого в кавказоведении очень велики.

Дореволюционная местная историография представлена работами А.-К. Бакиханова[7] и Г.-Э. Алкадари.[8] В работе Г.-Э. Алкадари. Охватывающая историю Дагестана от эпохи арабских завоеваний до конца XIX века, затронуты вопросы политического положения, административного управления и взаимоотношений союзов сельских обществ Нагорного Дагестана, в том числе и Ахвахского союза, с феодальными владениями.

С присоединением Дагестана к России и проведением административно-хозяйственных реформ в традиционной общественной жизни ахвахцев, как и других народов края, произошли значительные изменения, что отразилось в документах официального плана.

Дореволюционная историография в целом охарактеризовала общественные отношения в союзах сельских обществ Дагестана. Она не выработала объективных критериев их оценки, не учитывала естественно-географические и конкретно-исторические условия при рассмотрении вопросов истории союзов.

Полноценное научное изучение истории Дагестана начинается в советское время. В трудах, посвященных социально-экономическому и политическому развитию, этнографическому изучению края в целом, народов аваро-андо-цезской группы или отдельно аварцев затрагиваются и ахвахцы. В 1967 г. появляется монография, посвященная лингвистическому анализу языка народа[9].

Большой вклад в изучение экономического развития общественного строя и политического устройства союзов сельских обществ Дагестана внесли исследователи Х.-М.О. Хашаев, Р.М. Магомедов, В.Г. Гаджиев, Б.Г. Алиев, М.А.Агларов, Д.М. Магомедов, М.-С.К. Умаханов, А.Б. Сайбулаев, А.Г. Мансурова, Ш.М. Мансуров, П.М. Тагирова и др.

Различные данные об ахвахцах мы находим также в работах советских (главным образом дагестанских, кавказских) ученых, посвященных отдельным проблемам хозяйственно-экономического и культурно-бытового развития аварцев и других кавказцев. Некоторые из работ нами рассматриваются как методологическое руководство при анализе тех или иных этнографических проблем Ахваха. Это труды З.А. Никольской, Е.М. Шиллинга, М.А. Агларова, С.Х. Асиятилова, Д.М. Магомедова и С.Лугуева и др., посвященные проблемам хозяйства, статьи и монографии ряда авторов по этнографическому изучению поселения, жилищ, одежды и др., общественно-бытовых отношений, семейного быта и т.д.

В существующей научной литературе лишь частично, без обобщений и выводов, затронуты отдельные вопросы изучаемой нами темы. Видимо, в силу географической изолированности и труднодоступности, Ахвах, как и многие другие аварские общества, оставался вне поля зрения большинства дореволюционных путешественников и исследователей.

Важную роль в формировании новых взглядов на уровень развития общественных отношений в союзах сельских обществ Дагестана сыграла монография Х.-М.О. Хашаева, посвященная общественному строю Дагестана в ХIХ в.[10] и отвергающая идею господства в союзах сельских обществ Дагестана ещё в XIX в. патриархально-родовых отношений.

В формировании современной историографии проблемы союзов сельских обществ Дагестана, видное место занимаю труды Р.М. Магомедова, который увидел в сельских обществах («джамаатах») и их политические ячейки.[11] В своих работах он исследовал вопросы сословного деления внутри джамаатов, взаимоотношений между ними, системы управления союза сельских обществ. Особое значение для нас имеет его монография, изданная в 1957 году и содержащая богатый фактический материал и ценные выводы по исследуемой теме.

Весьма ценные разработки по средневековой истории сельских обществ и их союзов, несмотря на недостаток источников, сделана А.Р. Шихсаидовым, Б.Г. Алиевым, Ш.М. Ахмедовым, М.-С.К. Умахановым.[12]

Историографию союзов сельских обществ Дагестана значительно обогатила монография М.А. Агларова[13], в которой основательно анализируются хозяйственно-экономические и социальные основы, политический строй и система самоуправления сельских обществ Нагорного Дагестана и цикл работ Лугуева.[14].

Много сделано дагестановедами и для изучения отдельных союзов сельских обществ. В этом плане представляют интерес труды Б.Г. Алиева, И.Г. Нурмагомедова, Ш.М. Мансурова, П.М. Тагировой и др.[15]

Здесь следует обратить внимание на работы Д.М. Магомедова[16], посвященные изучению союзов сельских обществ Западного Дагестана. В них рассматривалось представляющие интерес и для нашей темы вопрос хозяйственно-экономического развития форм землевладения. Особенно широко нами использовался труд И.Г. Нурмагомедова,[17] содержащий ценные для раскрытия темы нашей работы сведения и выводы, касающиеся истории возникновения, хозяйственной деятельности жителей, форм земельной собственности, структуры и организации административного управления Карахского союза.

Анализируя, исторические корни материальной культуры народа, особенностей духовной культуры, отдельных традиционных обрядовых действ и др., мы обращались к трудам археологов-дагестановедов и кавказоведов. Широко использованы нами материалы Рукописного фонда Института ИАЭ Дагестанского НЦ РАН, ЦГА РД, статьи и публикации, помещенные в Сборниках сведений о кавказских горцах (ССКГ), в Сборниках материалов о местностях и племенах Кавказа (СМОМПК), в Актах кавказской археографической комиссии (АКАК), Кавказских календарях (КК), в Записках Кавказского отдела русского географического общества (ЗКОРГО), в Известиях этого же отдела (ИКОРГО), в Дагестанских областных ведомостях (ДОВ), ежегодных Обзорах Дагестанской области и др.

Значительное по количеству число изданий, монографий и статей использовано нами в общетеоретическом и методологическом плане. Сюда же относятся и фундаментальные монографические исторические и этнографические разработки отдельных авторов. Ряд исследований ведущих ученых, историков и этнографов послужил нам в названном плане при написании отдельных разделов настоящего исследования: экономики и хозяйства, материальной культуры, общественного быта, семейного быта, духовной культуры.

В историко-географической номенклатуре Дагестана и Кавказа в целом своеобразную ландшафтную зону представлял Западный Дагестан. В политико-административном делении народов Западного Дагестана особое место занимали союзы сельских обществ, главной сущностью и атрибутивной чертой которых была административная автономность и суверенность. Одним из политических образований такого рода был Ахвах. Ахвахцы (самоназвание – ашвадо) один из малочисленных народов Дагестана, исторически ассоциированный с аварцами. Соседние аварцы, каратинцы, багулалы и другие называют их садакълиду, остальным аварцам они известны как гlахъвалал. Прочие дагестанские народы от аварцев их, как правило, не отличают[18]. Говорят они на ахвахском языке, относящимся к андийской подгруппе аваро-андо-цезской группы дагестанской ветви кавказских (иберийско-кавказских) языков.[19]

Территориально ахвахцы делятся на северных и южных. Северные ахвахцы (Цунта-Ахваха) расселялись на северных склонах Богосского хребта, на северо-западе Дагестана, в ущельях, образованных правыми притоками реки Андийское Койсу. Это селения Кванкеро, Цвакилколо. Тад-Магитль, Лологонитль, Кудияб-Росо, Изано и окружающие их хутора (ныне Ахвахский район Р.Д.). К юго-востоку от них, по восточным склонам Богосского хребта, по левым притокам реки Аварское Койсу, были расположены селения южных ахвахцев (Ратлу-Ахвах) – Цекоб, Тлянуб и Ратлуб (ныне Шамильский район). Третья часть ахвахцев проживает в Закатальском районе Азербайджана, либо смешано с местным населением (в селениях Закаталы, Джар и др.) либо особняком, отдельно (селение Ахвахдере).[20]

Северо-западные ахвахцы известны в исторической литературе под общим наименованием «Ахвахское вольное общество», т.е. Ахвахского союза сельских общин Цунта-Ахвах. Юго-Восточные ахвахцы, область так называемого «Ратлу-Ахваха», входила в состав Гидатлинского вольного общаства (селение Ратлуб, Тлянуб, Цекоб).

В силу внешней и внутриполитической ситуации союзы общин возникали и исчезали. Понятно поэтому, что в исторической литературе нет единого мнения о численности так называемых «вольных обществ». С. Броневский насчитывал в Дагестане 12 «федертивных республик».[21] А.А. Неверовский считал, что в середине XIX века было 44 вольных общества[22], в то время, как А.Берже насчитывал только в Аварии 41 вольное общество.[23] Е.Козубский же считал что их было более 60[24], Х.-М.О. Хашаев ссылаясь на Е.Козубского, также считал, что их было более 60.[25] В учебнике «История СССР» говорится, что в Дагестане было 44 «вольных общества».[26] Профессор Р.М.Магомедов доводит их число до 68.[27] «В истории Дагестана» указано, что в Дагестане существовало более 60 союзов сельских обществ.[28]

Расхождения в численности этих обществ объясняется прежде всего тем, что в Кавказоведении ещё не выработаны четкие: общепризнанные определения союзов сельских обществ, нет единого принципа их подсчета. Одни исследователи учитывают только союзы общин, находящиеся в пределах современных границ Республики Дагестан, другие берут в расчет и Джаро-Белоканские общества, находящиеся в административных границах Азербайджана, где проживают аварцы и цахуры.

Имеется и разнобой и в определении самих союзов сельских общин. А.Неверовский убежден в том, что было два общества Ахвах: Цунта-Ахвах и Ратль-Ахвах[29], Р.М. Магомедов считает Ахвах единым союзом сельских общин.[30]

Разнобой в количественном подсчете союзов сельских общин на наш взгляд, происходит ещё и потому что не все исследователи учитывают происходящие с течением времени изменения на политической карте Дагестана. Кажется, что некоторые авторы не принимают во внимание тот факт, что по мере усиления соседних феодальных владений, некоторые союзы сельских общин оказались присоединенным к ханствам. И наоборот, с ослаблением ханства образовались новые объединения сельских общин.

Союзы сельских общин являются «объединения и сельских обществ, где господствовали феодальные отношения, хотя они и не везде освободились от патриархально-рядовой оболочки и переплетались с пережитками патриархальных отношений.[31]

Р.М. Магомедов писал, что «вольное общество» - это не племя и не союз племен. Оно представляло собой особую политическую организацию сельских общин – джамаатов. Стержнем объединения населения вокруг вольного общества являлось прежнее их племенное родство.[32]

Точное время заселения территории Ахваха установить трудно из-за отсутствия достоверных источников, в первую очередь археологических данных. По этому вопросу мы исходим из принципа общности исторических процессов, происходивших на территории Дагестана, в частности в его горной части. Исходную дату заселения изучаемого нами региона относим к IV-II тыс. до.н.э., когда Передняя Азия была охвачена начавшимся ещё в эпоху раннего энеолита массовым миграционным движением в Европу, который со временем охватил и весь Кавказ в частности Дагестан, в силу природно-географических условий и особенностей расположения был наиболее удобным местом на этом пути.[33] Проходя через Кавказ, в частности Дагестан, эти племена «оставляли часть своих собратьев»[34] в этих краях.

Первые сведения о племенах расселившихся на северных склонах Главного Кавказского хребта, восходят к начальным векам нашей эры. Племена андо-цезов известны античным писателям под общим наименованием дидури. Страбон, Клавдий, Птолемей, Плиний Старший и другие локализовали андо-цезов приблизительно на их нынешних этнических территориях, за пределами границ Кавказской Албании.[35] Дальнейшее их проживание на тех же территориях подтверждают армянские и прочие авторы.[36] Археологические материалы дотируемые серединой I тыс. до н.э. говорят о местном населении как о земледельцах, оседлых скотоводах, известных с высокой культурой металлообработки (Бухарабское и Местерухское поселения, Тад-Магитлинский, Кудияб-Росинский, Каратинский могильники.[37]

Размещение на территории Дагестана крупных родственных племен, близких по языку происходила, по мнению Р.М. Магомедова в несколько потоков. По его словам: «Довольно мощный и видимо, ранний поток продвинулся во внутренний горный Дагестан…, разделившись на два направления: северо-западное и юго-западное (верховья Аварского Койсу, включая высокогорье с выходом на юго-западный склон Главного Кавказского хребта вплоть до Алазанской долины)».[38] Этот поток, по мнению Р.М. Магомедова, наряду с другими районами Дагестана захватил и территорию современного ахвахского района.[39] Местные предания связывают освоение этих территорий с грузинами. В них обычно повествуется о борьбе ахвахцев с грузинами, об изгнании последних и образовании на захваченной территории ахвахских селений и хуторов. Подобные предания записаны в селениях Изано, Кудияб-Росо, Тад-Магитль, Цвакилколо, Ратлуб, Цекоб.[40]

Если верить преданиям, праотцом ахвахцев является Тахо, он первым обосновался в ахвахском ущелье. Говорят, что у него не было никакой религии, и он был самым заблудшим грузином. Подтверждением этого служит название главной ахвахской горы и имена его потомков: Туручи, Тураали, Тледахан, Бетлан, Бакур, Чамот, Хабир, Рор, Гожо. Именами этих людей названы также некоторые местности.

Ахвахская земля представляла много удобств для первобытного обитания человека, там произрастали густые леса, травы, имелись обильные источники воды, имелось много солнечных мест, горы были богаты живностью.

Возможен и другой вариант. Проповедовавшие и насаждавшие в горах Дагестана христианство грузины-миссионеры создавали на территории края опорные пункты, представлявшие из себя более или менее крупные поселения, населенные грузинами. Возможно, что в легендах и преданиях отразилась борьба ахвахцев с поселенцами-чужаками.

Исламизация населения Дагестана затянулась, как известно, до XV-XVII вв. и происходила, протекала постепенно. Неудивительно, поэтому, что порой на незначительных по пощади территориях временно уживались христианство и мусульманство.

В этих условиях понятия «неверный», «немусульманских», «иноверец» могли ассоциировать с понятиями «грузин», «грузины». Вполне предположительно, поэтому, что борьба укреплявшего свои позиции мусульманства и терявшего их христианства сохранились в памяти народа как борьба ахвахцев и грузин.

В работе И.Шамсудина есть высказывание немецкого лингвиста Р.Эрекерта: «Только в ахвахских горах я встречал ту удивительную природную красоту, о которой мы читаем в сказках и преданиях. Всю красоту греческой природы я обнаружил в Ахвахе».[41]

Во времена Тахо (или Туричилява), его сына Тураали или Тледахана у ахвахцев не было объединенных сел. Они обитали на хуторах, в пещерах. У Тураали было два сына, одного звали Ашва, а другого Аша. А у брата два сына: Зано и Изано. сын Тураали Ашва выбрал для основания своего села местность, принадлежавшую Гаштиляву на солнечной стороне напротив высокой скалы Чета. Эту местность занимали крупные валуны из белого камня, которые скатились туда в результате землетрясения, оторвавшись от скалы. Временем основания села можно приблизительно считать первый век нашей эры. Село было названо по имени его основателя Ашва. Само название современных ахвахцев «Ашвадо» произошло именно от этого имени. И по сей день ахвахцы называют «Инкlа-гьани», на аварском же языке его перевод звучит Кудиябросо.[42]

Надо отметить, что со временем основания это село претерпело очень много изменений, из-за нашествий Мервана, затем войн казикумухских и хунзахских владетелей. Из-за кровавого нашествия войск Тимура, природных катастроф, землетрясений, оползней и других факторов оно изменилось до неузнаваемости. Село было перестроено к востоку, так как это место было удобнее для обороны.[43]

Второй сын Тураали Аша обосновался по левому берегу Аварского Койсу, у восточных подножий горы Тахо. Аша тоже собрал народ из прежних укрытий-пещер и хуторов в единое село, которое тоже было названо по имени основателя. Современное село Ассаб ахвахцы называют Ашадо.[44]

Село Ассаб таким образом было основано в тоже время что и Кудияб-Росо. Ассабцы в древности были частью ахвахского общества. И по сей день ахвахцы считают их своими родственниками. Оказавшись в окружении авароязычных сел, ассабцам тоже пришлось перенять их язык. Но не смотря на это они имеют одинаковое с ахвахцами обычаи, форму одежды и хозяйственные навыки.

В том же первом веке новой эры возникли села, названные именами внуков Тахо, то есть Занол и Изано. Они были основаны сыновьями Тледахана. Один из них Изано выбрал для села место на восточной стороне и собрал туда людей из окрестных пещер и хуторов. Но село не осталось на изначальном месте. В начале оно было передвинуто к самой скале, а затем вниз к речке. На это повлияло то, что в начальном месте село не смогло выдержать несколько крупных военных столкновений. И по сегодняшний день можно видеть остатки фундаментов на том месте, где изначально село было основано. Но, не смотря на эти изменения, село, осталось на земле, которой владел Изано. Другой брат Зано построил село на Западе ахвахского ущелья с правой стороны горы Тахо[45].

С IV в. до н. э. территория Дагестана входила в раннеклассовое политическое объединение - Кавказская Албания.

Другие предания повествуют о родоначальниках селения Ахваха, выходцев из районов Аварии, бежавших от кровной мести и заложивших хутора, ставших основой, ядром селений Цунта-Ахваха и Ратлу-Ахваха.

Сохранились предания о том, что селения Ратлуб-Ахвахского участка – Тлянуб и Цекоб основаны переселенцами Лакии[46]. По другим преданиям сначало образовалсь селение Тлянуб, выходцы из которого заложили основу селения Цекоб.

Вполне вероятно, что селений, жители которых говорили на ахвахском языке, в прошлом было больше, чем сохранилось в ХIХ в.

По соседству с обществом Гидатль в конце XVIII- начале XIX в. было расположено феодальное образование с центром в сел. Хучада.[47] Х.М. Хашаев предполагает, что образование это было ахвахским.[48] Материал, проводимый исследователями, позволяет и нам присоединиться к этому мнению. Хучадинский шамхал был желанным гостем сел.Тлянуб.[49] Расширял свои угодья за счет земель хунзахцев и гидатлинцев, потерпев поражение от объединенный сил последних, переселился в Ратлу-Ахвахе;[50] местность, где располагалось сел.Хучада и его угодья, примыкали к территории Ратлу-Ахваха. Ни специальная литература, ни полевые данные не дают нам сведений о наличии на данной территории какого-либо иного феодального образования или «вольного» общества. Скорее всего, в результате бесконечных феодальных усобиц и стычек обществ за границы владений, по соседству с гидатлинцами и ахвахцами, неподалеку от Хунзахского ханства возникло недолговечное феодальное образование с центром в сел.Хучада, объединявшая население джамаатов Ратлу-Ахваха.[51]

С IV в до н.э. территория Дагестана входила в раннеклассовое политическое объединение – Кавказская Албания, по сведениям греко-римских писателей в котором насчитывалось 26 племен, в их числе и племена гелов и легов, которых принято связывать с предками современных аварцев, лакцев, даргинцев и лезгин. Каждая из этих племен говорила на особом диалекте.

Хотя вопрос о вхождении Дагестана в частности горной его части в состав Кавказской Албании окончательно не решен, многие исследователи сходятся во мнении, что Албанское государство, занимавшее на разных этапах своего развития разные территории, в период могущества и расцвета охватывало значительные пределы Азербайджана, Грузии и Дагестана.[52]

Центром Албании, по словам Г.-А.Д. Даниялова была территория нынешнего Тляратинского района.[53] Хотя вопрос локализации центра Албании остается спорным, полагаясь на высказывания указанных, мы считаем что в какой-то период территория Ахваха входила в состав этого политического образования.

В IV в. н.э. из-за внешнеполитических и внутренних социально-экономических причин Албанское государство распалось. На его месте со временем сформировался ряд новых государственных образований, в том числе могучее царство Серир, возникновение которого относится к середине VI в. н.э.[54]

Серир занимал бассейн четырех рек Койсу (территория нагорного Дагестана).[55] Академик В.В. Бартольд писал, что Серир соответствует области населенной сейчас народностью аварцев.[56] Племена обитавшие по южным склонам Кавказского хребта, были объединены политическим образованием Дидоэтия. По мнению Д.М. Магомедова, в состав Дидоэтии (федерации племен Дидури) входили племенные союзы, позднее от неё отпочковавшиеся: Дидо, Ахвах, Карата, Капуча, Гунз, Анцросо, Таш, Ухнада, Джурмут, Технуцал, Багулал, Чамалал, Ункратль, т.е. общества, расположенные между водораздельным и андийским хребтами.[57] Раньше Д.М. Магомедова примерно о том же писал В.Ф. Минорский.[58]

Крупное политическое образование объединения племен Дидо, было известно армянским, сирийским, арабским авторам IV-Х вв.[59] Анализ арабских источников[60] позволил Д.М. Магомедову придти к выводу, что термин «Дидур» охватывает целый ряд союзов племён и их территории, на которых позже образовались перечисленные выше союзы сельских общин.[61]

В период усиления Серира (X-XII вв.) в его составе находились не только аварцы, но и другие народы Дагестана.[62] Вполне вероятно, что в этот период к Сериру из состава Дидо отошли какие-то общества.

Ш.Исаев в своем труде[63] также указывает на то, что ахвахцы как и все аварские общества были поданными Сакиба ас-Сарира. Можно, поэтому предполагать, что территория Ахваха также входила в его состав.

Серир выступал активным участком на политической арене Дагестана. А VI веке он в союзе с Сасанидским государством боролся с хазарами. В XVII-XI вв. Серир играл важную роль в анти мусульманской борьбе в Дагестане, втягивая в неё и ахвахцев. Жители Серира были язычниками. Принятие ими христианства относится к VIII-XI вв. Язычество, а затем и христианство получили распространение и в Ахвахе. Пережитки языческих представлений сохранились у ахвахцев и период существования христианства, вытесненного исламом. «Отголоском родовой религии, - писал Г.Ф.Чурсин, - являются… сохранившиеся в некоторых уголках Аварии родовое праздники».[64] В Ахвахе, например, невеста прежде чем вступит в дом мужа, должна была проходить через разведенный во дворе костер, или же через кинжал… В этом мы видим применение огня, или кинжала с магической целью». «Костры зажигали также в ночь накануне первого дня весны и при наступлении зимы».[65]

В ходе исторического развития ахвахцы, как и соседние народности аварской группы, испытали на себе влияние и соседней христианской Грузии, которая особо активно при царице Тамаре распространяла христианство а Дагестане.

Процессу христианизации способствовали и традиционные торгово-экономические дагестано-грузинские связи.[66] По словам профессора А.Р. Шихсаидова «… наличие широких политических связей с Грузией делает вполне вероятным проникновение сюда («аварские районы (Серир)»…) христианских элементов ещё до Х в.».[67]

Процесс исламизации Западного Дагестана в частности Ахваха, не был связан с арабскими завоеваниями. В IX-Х веках арабы «перестали быть носителями ислама в Дагестане где с самого начала IX в. наступила мирная полоса».[68] Их место заняли другие, а именно мусульмане Ширвана.[69] С конца XI века эстафету распространения ислама в Дагестане особенно в его западной части, принял Кумух, куда стекались «борцы за веру» - гази, которые «рекрутировались из обнишавших в результате составления феодальных отношений общинников».[70]

В XIII века в Дагестане вторгаются татаро-монгольские полчища. Это нашествие было одним из самых тяжелых в истории народов, на обратной стороне нарушался ход экономического развития и подвергалась уничтожению масса производительных сил. После ухода монголо-татар появился ещё более жестокий завоеватель – Тимур из Средней Азии. После победы Тимура над Токтамышем в сражении 15 апреля 1393 года, он начал совершать набеги на юго-западный Дагестан. Уничтожая все на своем пути он вступил на землю андийцев.[71] Это произошло в 1395 году, в месяцах июнь и июль. Тимур сделал с ахвахцами тоже самое, что сделал с андийцами, так как они тоже исповедовали христианство. В начале Тимур собрал ахвахцев вместе и перед каждым селом поставил условие, о принятии мусульманства ими. Ахвахцы отказали Тимуру и решили исповедовать ту религию, которая им осталась от отцов.

В начале Тимур сжёг дома предводителей ахвахцев в каждом селе. Тогда ахвахцы решили воевать против Тимура. Предприняв ночную вылазку, они перебили лошадей врага забрали сколько смогли оружия. Но Тимур убил всех, кого смог захватить, а их села сжёг. В самом конце было разграблено село Занол, его земли были отданы тляратинцам.

Тляратинцы, переселившиеся на место разрушенного ахвахского села Занол тоже не стали селиться на старом месте, а построили новое село выше сельских пахотных земель. По договору тляратинцы должны были отдавать ахвахцам треть выращенного на этих землях урожая, а за пользование сенокосами и пастбищами каждое хозяйство обязывалось к осени отдавать одну овце. В последующем тляратинцы отказывались выполнять этот договор, из-за этого каждую осень возникали конфликты. Это проводило к кровопролитию, а после одного крупного столкновения тляратинцы решили покинуть земли ахвахцев. Они договорились с Гумбетовским обществом о том, что они переселятся на их землю, за что взамен будут служить их интересам. К концу XV века, то есть в 1480-е годы тляратинцы ушли и обосновались на берегу Мехельтинской речки, там, где находится современное село Тлярата.[72]

Ахвахцы считают 1470-е годы временем окончательного принятия ими ислама.[73] Как уже раннее отмечалось ещё с XIII века ислам начал распространяться в Дагестане. Но до того, пока ислам закрепился на Западе Аварии, прошло ещё около VII веков. Распространявшие огнем и мечем ислам, завоеватели с Ближнего Востока и Средней Азии силой насаждали религию, но их деятельность не принесла ощутимых результатов.

Основной причиной успеха быстрого распространения ислама в Аварии в XIV-XV века было то, что мусульманские лидеры возникли в самой дагестанской среде, и они стали проповедовать книги в просветительском ключе. В Аварии вместе с исламом распространяется арабская культура и литература. А в 1460-1470-е годы для распространения ислама Шамалинском, Агвалинском и Ахвахском обществах прибыл Хаджи-Али Шафии из Сирии, араба из династии Аббасидов находившийся ранее Казикумухе. Он был близким родственником Казикумухского хана Султана-ахмеда.[74]

Ахвахцы добровольно покорились ему и окончательно приняли ислам. В это же время ахвахское общество оправилось от потерь, нанесенное нашествием Тимура, стало крепким и сильным.

Укрепление ахвахского общества не устраивало аварского хана и соседнее обoество. Хаджи-Али отказал нуцалу выплачивать дань с ахвахских сел. Даже с гидатлинских сел, покорных нуцалу, подать собирал Хаджи-Али: каждый год пятнадцать ослов, груженых зерном, шесть быков, с каждой коровы по черпаку масла и с каждого дома по мерке. Таким образом, эта подать собиралась с 1460 по 1614 год, то есть на протяжении 55 лет.[75]

Точно также дорожная подать с дорог вдоль Аварского Койсу, находившихся на ахвахской земле, получал Хаджи-Али. Недовольный этим нуцал заключил договор с гидатлинским обществом против ахвахцев, согласно которому было решено в удобный момент штурмовать укрепление «Хвачадуласул». «Хвачадулал» - это была кличка Хаджи Али. Это слово происходит аварского слова «хвалчен» - сабля. Не покорившихся исламской религии он принуждал делать это, прибегая к сабле. Так как ахвахцы признали Хаджи-Али своим властелином, их земли тоже называли вотчиной Хвачадулава: В Ахвахе рядом с ним находились около шестидесяти воинов. С самого начала Хаджи-Али принял меры к защите пограничных ахвахских земель от посягательств соседних обществ. Он всюду расставил караулы. По предварительной договоренности жители сел Тлиси и Тлибишо обязались защищать западные рубежи ахвахцев от багвалинцев. Хаджи-Али каждый день посылал по два воина с тем, чтобы они проверяли, как исполнился данный договор.

Второй караул был выставлен в пещерах и на высоте над пещерами у места в ущелье «Занол». Там дежурили по семь воинов. Третий караул был выставлен на месте укрепления «Хвачадуласул» и состоял из 40-45 бойцов.

Теперь на этом месте находится село Хучада.

В один день, когда скончался старшина села Изано все защитники укрепления ушли на соболезнование, оставив на месте только двух рабов. Эти рабы были в тайном сговоре с гидатлинцами и должны были подать сигнал в момент ослабления укрепления. В тот момент, когда рабы думали, что Хаджи-Али перешёл перевал Тлебади, они подали условленный сигнал. Войска хунзахцев и гидатлинцев беспрепятственно захватили укрепление. Когда Хаджи-Али со своим войском вернулся, произошла крупная битва. Так как и в предыдущих столкновениях было убито много гидатлинцев, был заключен мирный договор, а Хаджи-Али обязался отдать свою землю в местности «Ракваки» гидатлинцам как плату за кровь.[76] Но войны не прекрашались.

С ослаблением и распадом царства Серир (с IX-XIII века) на его развалинах образовались политические структуры различных типов: 1) феодальные владения; 2) владение, где феодальные отношения развивались, но не господствовались; 3) самоуправляемые «вольные общества».[77] Надо полагать, что тип новой политической структуры зависел от уровня социально-экономического развития и степени устойчивости родовых отношений.

Ряд территорий и обществ входившие в Аварском ханстве. На его развалинах возникли также независимые территориальные образования сельских обществ, одним из которых был Ахвахский союз. «После арабского завоевания, прихода войска золотоордынского хана, и особенно после нашествия Тамерлана, - пишет Г.-А.Д.Даниялов, - на развалинах царства Серир появляются крупные феодальные владения – нуцальство Аварское, шамхалство Казикумухское., уцмийство Каракайтагское и так называемые «вольные» общества, т.е. союзы территориальных сельских общин, сумевших отстоять свою независимость от феодалов»[78].

Возникновение союза Ахвах было вызвано как внутренним развитием вошедших в него обществ, так и необходимостью иметь организацию для коллективного отпора наступлению со стороны соседних феодальных владений и отстаивать общими усилиями свою территориальную целостность.[79]

Каждое ханство и владение стремилось с одной стороны, к политическому возвышению за счет ослабления политической роли других владений, с другой – к вовлечению в эту междоусобную борьбу и подчинению себе соседних союзов сельских обществ. По словам М.-С. Умаханова, для аварских обществ было характерно «стремление договориться о совместных действиях на случай агрессии против них хунзахских ханов».[80] Борьба за независимость от соседних феодальных владений, а также укрепление и сплочение союзов сельских обществ в ходе этой борьбы были особенностью антифеодальной борьбы этих союзов и формами защиты узденством своих интересов.[81]

Аварские ханы в XV-XVII веках когда шла борьба Персии и Турции за владычество в Дагестане, пользуясь преимуществами географического положения Аварии, удачно ведя внешнюю политику, укрепили свою власть и повели наступление на соседние союзы сельских обществ, стремясь «подчинить их на свою сторону разными подарками».[82]

Более подробное изучение исторического материала позволяет раскрыть характер взаимоотношений Ахваха с Аварским ханством. Описывая горские народы Дагестана, указывая на независимый «вольный» характер союзов сельских обществ, И.-Г.Гербер писал, что они имеют своих старшин, «… которых они сами между собой выбирают, а как оные им не полюбятся, то сами опять оставляют, притом кадров из духовных, их ссоры судят… Податей никому не платят и прежде сего не платили, ибо оные всегда люди вольные бывали».[83]

Союз сельских обществ Ахвах в XVII-XVIII вв. находился под влиянием аварского хана.[84] Влияние аварских ханов на ахвахцев доказывается письмом к Магомед-Нуцалу и Магомед-Мирзе жителей селения Инхело, где последние признают себя подданными аварских ханов.[85]

За выпас своих овец на своих участках ахвахской захваченной ханом, они обязаны были платить своеобразную дань – несколько раталов мозга животных, считавшегося изысканной подливой к хинкалу в богатых домах.[86]

В работе Р.М. Магомедова[87] пишется, что зависимость ахвахцев от аварских ханов произошла при Умма-хане, который оказал помощь им при ссоре с гидатлинцами, за что в знак благодарности Ахвахское общество выделило в подарок каждому воину Умма-хана по одному барану. Но всех баранов присвоил себе хан. После этого Умма-хан стал требовать от ахвахцев ежегодно такое же количество баранов. В последствии хитростью и угрозой хан стал собирать с ахвахцев и продукты.

До XVIII века, как пишет Д.М. Магомедов, Цунта-Ахвах и Ратлу-Ахвах возможно некогда составляли единое вольное общество[88], о чем свидетельствует в частности, полевой материал.[89]Б.Г.Алиев пишет «..Южнее Андийского союза находился Технуцал с главным селением Ботлих, куда входило 12 сел. с 1441 дымом и 5070 жителями[90], еще южнее Технуцала на правом берегу Андийского Койсу – общества Карата, Чамалал, Багулал, Ахвах, Тинди, Богос, Цунта-Ахвах, Мукратль, Тлейсрух. В состав этих союзов входило от 3 до 10 сел с населением примерно немногим от более 1 тыс. до 3 тыс.[91].

Горный массив Анчаро-меэр, разделяющий Цунта Ахвах и Ратлу-Ахвах, затруднял общение и совместные действия частей единого вольного общества. Северные и южные ахвахцы шли по сути дела обособленно, самостоятельно решая задачи экономического и оборонного значения. Это привело к этому, что джамааты селений Ратлуб, Тлянуб, Цекоб и двух-трех других отделились вместе со своими пастбищами и сенокосами и образовали самостоятельный союз джамаатов – Ратлу-Ахвах.

Начались кровопролитные стычки из-за пастбищ с гадатлинцами, цунта-ахвахцами, хунзахцами. В остановке ахвахцы вынуждены были согласиться с «предложением» Гидатлинского общества присоедениться к ним. Присоединение это произошло якобы на договорных началах. Общества Ратлуба, Тлянуба, Цекоба и «других ахвахских селений»[92] обретали покровительство и защиту гидатлинцев и получали право пользоваться некоторыми их пастбищами на массиве «Ахвах-меэр». Ахвахцы обязывались в случае необходимости выставить вооруженных всадников (до 30 человек из каждого джамаата), охранять границы владений вольного общества и платить Гидатлю овцами за использование пастбищ. Видимо, именно в этом период и было составлено соглашение между обществом Гидатля и джамаатом Ратлу-Ахвах. Соглашение предусматривало размеры штрафа, выкупов и компенсации в случае поранения или убийства совершенных членами договаривающихся сторон. Ратлубцы по этому соглашению входили в состав Гидатля и получали от последнего в пользование горные пастбища («земли в Битлину (горный хребет в границах со стороны «Цимухиших», «Барараб» и «Расдал тляра» («Расдал лъарагl»).[93]

Оставаясь частью Гидатлинского общества, селения Ратлу-Ахваха сохранили некую самостоятельность. Они сами решали вопросы об организации ополчения, «распоряжались своими пастбищами. Эта относительная самостоятельность вытекает и из отдельных пунктов гидатлинских адатов. Так, например, виновный в приеме захваченного в качестве ишкиля имущества у лиц из Ратлубского общества без соответствующего разрешения старейшин, подвергался штрафу в размере одного быка».[94]

Различные формы зависимости северных и южных ахвахцев от феодалов Хунзаха и Гидатля подтверждаются полевыми материалами.[95] На обратной стороне Хунзахском нуцалстве и контролируемых им территориях основу производственных отношений составляла собственность феодалов на пастбища.

В существовании их легко убедиться при обращении к адатам гидатлинцев. В них в частности говорится, что «… зачтем, если кахибцы и гоорцы будут посылать своих людей для охраны Гидатлинского места и селения Ахвах, то кахибцам и гоорцам полагается доля дани получаемой от общества Тлебел.[96]

Владея значительными пастбищными массивами и постоянно пополняя их ряд за счет земель соседних джамаатов и «вольных» обществ, хунзахские феодалы ставили эти общества в зависимое положение. «Можно смело утверждать – пишет Р.М. Магомедов, - что пастбищные земли, сосредоточенные в руках феодалов, служили одним из главных средств принуждения крестьянского населения к отбыванию повинности внутри ханства и вместе с тем распространения феодальных прав на население соседних вольных обществ».[97]

Власть свою хунзахский хан пытался распространить и на южных ахвахцев, входивших в общество Гидатль. Часть пастбищ джамаата Ратлуб хану удалось всеми правдами и не правдами присвоить и брать за их использование с жителей овцами. Здесь же находились и ханские сенокосы. Те и другие угодья ратлубцы так и называли, - «ханские», «хунзахские» (ханское пастбище, хунзахский сенокос и т.д.). Ратлубцы при поддержке других джамаатов Ратлу-Ахваха и Гидатли пытались неоднократно возвратить свои земли. Борьба за территорию превращалось порой в длительную тяжбу и документы свидетельствуют, что мотивы прав владения прав собственности на территорию помимо права, наследственного владения использовались все формальные признания этих прав. В рукописном фонде Института ИЯЛ хранится прошение жителей селения Ригьикь на имя генерал-губернатора Дагестанской области по поводу притязаний на часть их земель Ахвахского союза сельских обществ. Из прошения мы узнаем, что еще в начале XIXв на эти же земли претендовали хучадинцы (Гидатлинское общество). В прошении дословно приводится письмо Шамиля решившего этот спор в пользу с. Ригьикь.

Письмо любопытно описанием и границ и свидетельством посредников в пользу жителей с. Ригьикь.

: «Моему любимому брату наибу Нурмахамаду привет. Затем. Я тебе приказываю отврати жителей селения Хучада от их притязаний к жителям аулов Къатикь и Ригьикь по поводу владения землей со стороны ущелья обращенного в сторону Ригьиба до Цуриба и оттуда до места стоянки Нуцала, оттуда до ГьаргьаритIа, а оттуда, до ущелья Гъардохъ, и оттуда до Къитахъ. Благодаря свидетельству алима Мухаммеда из Ахваха, алима Омара из Цекоба, алима Батыра из Урада, стало явным, что вся эта названная территория является их (ригьитлинцев) собственностью (мулык). Мне стало известно, гидатлинцы в тяжбе с ними по причине раздела гидатлинцев с ними. И я тебя упрекаю в том, что ты позволил себе усомнится в их праве собственности на территорию, находившуюся, как это было известно, во владении этих Регьикь, Хъатикь сел. Ты останови тяжбу как я тебе велел и ранее. Мир в 1266г. Хиджры, II месяц МухIаррам, среда». Как видно из письма, в пользу общества Ригьикь на ряду с лицами из других обществ против Гадатля свидетельствует гидатлинец, урадинский ученый Батыр. В Гидатле его вероятно осуждали, а по келебским законам, он за такое, пусть вполне справедливое свидетельство был бы наказан. На эти земли претендовали и ахвахцы.

Ригьитлинцы указывают на неоспоримость их прав на эту территорию ссылками на право векового владения: «ахвахский джамаат оспаривает наши земли, расположенные ниже реки СетIохъ и ущелья Гардохъ. Эта территория была нашей собственностью унаследованной от отцов со времен, когда дети Адама нашли себе родину», а также ссылаются на письмо Шамиля, как документ, подтверждающий их право на эти земли[98].

Думается, что одним из проявлений зависимых отношений ахвахцев к хану можно считать право последнего на поселение отдельных джамаатов в качестве «гостя». Вместе со своими приближенными и в сопровождении вооруженного отряда хан «гостил» в отдельных ахвахских обществах, население которых обязано было кормить и поить прибывших во все время пребывания их в селении.

Увеличение земельного фонда ханского дома происходило также и за счет подарков джамаатов и обществ хану по случаю рождения сына[99], его совершеннолетия, женитьбы. Об этом говорят, в частности и наши и наши полевые материалы[100]. Так, например, во всех перечисленных случаях тадмагильцы одаривали ханского отпрыска хорошим конем с богатой сбруей или набором оружия кубачинских и лакских мастеров, определенным количеством овец, быков и др.

Часть зависимого населения Ахваха была в своеобразных ленных отношениях с феодалами. Своеобразие это заключалось в том, что ленниками выступали не отдельные лица вольного обществ, а отдельные джамааты[101]. Полевой материал, собранный в селениях Тад-Магитль, Кванкеро, Кудияб-Росо, Изано и Лологанитль показывает, что хунзахский хан сплошь и рядом выделял пастбища джамаатом, требуя от них поставки для войн и набегов определенного числа вооруженных всадников. Однако, в подавляющем большинстве случаев через некоторое время хан назначал натуральную плату за пользование этими же пастбищами.

Со слов информаторов селения Тад-Магитль нами записаны следующие сведения. В селениях Кудияб-Росо, Изано, Лологанитль и Тад-Магитль хан имел группу воинов из членов джамаатов, обычно до 5-6 человек, иногда больше, которые первыми являлись по вызову хана для участия в войне или набеге, а внутри джамаата выполняли различные его поручения: собрать плату за пользование пастбищами, сопровождать гостей хана и официальных лиц в их продвижении по Ахваху, сопровождать обозы и караваны с имуществом хана, вестовую службу и т. д. Эти войны имели право на участок сенокоса из ханских земель, который не подлежал ни продаже, ни дарению, ни разделу и передовася по наследству только с разрешения хана. Нередко эти участки переходили в собственность потомков держателей. В данном случае мы имеем дело с бенефициальными отношениями. «Бенефиций был распространен в Дагестане»,- форма земельного держания переходило в пользование узденей[102].

В 1828 году в Аварию приезжает прапорщик Хрисанф для приведения к присяге на подданство русскому императору хунзахского хана. В своих записках он приводит список селений, где имеются «служащие войнам Нусал-хану за награды». Всего указано 64 селения, в том числе и селение Ратлу-Ахваха, поставляющих хану войнов от 180 дворов[103]. Как видим, база для бенефициальных отношений была самая широкая.

Опираясь на военную силу, хунзахские ханы вели активное наступление на земли джамаатов общества Ахвах. Неразвитость феодальных отношений в самом ханстве послужило причиной значительного разнообразия форм зависимости населения вольного общества от хана[104]. Это разнообразие и многочисленность форм феодальной зависимости позволяли исследователям говорить об Ахвахе как об «отдельной территории» хунзахского хана, называть его «данниками» хунзахского хана. Такое мнение можно почерпнуть из имеющихся источников. Так, Р. М. Магомедов опубликовал документ из личного архива Гайдарбекова Мансура, а именно- «Список сел райятов Нуцал-хана, который ему дают харадж и магалу». Среди прочих в списке значатся селения Ахвах, Изанисел, Канкиру.[105] Документ относится, вероятно к годам правления Магомед-Нуцал хана (середина XVIII века).

В 1828 году, готовясь вступить в подданство русского имеператора, «регент» Абусултан Нуцал-хана, Паху-Бике (фактически правительница ханства) передал прапорщику Хрисанфу список селений, «дающих подать нуцал-хану». Среди 165 селенийв этом списке значатся Ах-хал, Изани и Канкыру.[106] Документ, относящемуся ко второй половине XIX века, записано, что жители Ракьу-Хахьвал ежегодно платят хунзахскому хану 33 руб., а жители Ахваха – 20 овец и 20 мерок ячменя.[107]

Тем не менее, как Ахвахское вольное общество в целом, так и каждый из входящих в его состав джамаатов (или групп джамаатов) нельзя считать частями Хунзахского ханства. Вольное общество имело своих старейшин, своих дибиров, определенное место сбора всех мужчин общества или представителей джамаатов, и скорее всего, общие для Ахваха адаты. В случае необходимости вольное общество свое ополчение во главе со своим предводителем. Адаты Хунзахского ханства не распространялись на ахвахцев, отношения с ними правители Хунзаха регулировали специальными договорами и соглашениями. В подавляющем большинстве случаев хан мог о чем-то просить вольное общество, что-то ему предлагать, но не распоряжаться и приказывать. Нельзя не учитывать также, что по необходимости ахвахцы могли собрать 200-300 вооруженных всадников.

В сельской общине ахвахцев господствовала частная собственность на пашни, часть сенокосов и часть леса и общинная – на пастбища выгона и лесов. Состояла община из индивидуальных семей.Наличие общинной собственности тормозило процесс классообразования и, следовательно, процесс дальнейшего социального развития.

Ахвахцы совершали набеги на пограничные районы Закавказья, Северного Кавказа, чаще всего в составе войска хунзахского хана. Когда хан объединял для похода хунзахцев, гидатлинцев, каратинцев и ахвахцев, у него собиралось до 2,5 тыс. воинов. Цунта-Ахвах мог участвовать в подходах отрядом в 200 воинов, главным образом всадников, в полном вооружении и в бурках. Отдельные джамааты Северного Ахваха поставляли хунзахскому хану специально для набегов по 20-30 вооруженных всадников. В отдельных случаях северные ахвахцы совершали набеги, объединившись с гидатлинцами и каратинцами.

Ратлу-Ахвахцы в таких случаях выступали в составе Гидатлинского войска.

Союз сельских обществ Цунта-Ахвах на часть пограничных пастбищ, отстоял в борьбе с гидатлинцами пастбища на «Ахвах-меэр», помог изанинцам в их стычках с гидатлинцами из-за пастбищ Лъацlоро[108] и т.д.

О взаимоотношениях союзов общин горного Дагестана в первой половине XIX века писал Р.Ф.Розен, отмечая в частности, что между ними существуют экономические связи и взаимоподдержка.[109]

Часть пастбищных гор использовалось ахвахцами совместно с гидатлинцами, каратинцами, цунтинцами и др. Внутри вольного общества джамаат, сельская община, выступал как самостоятельная общественная и экономическая еденица по отношению к другим джамаатом и союзам общества.

Еще в XV-XVI вв. джамааты селений Цунта-Ахвах и Ратлу-Ахвах заключали соглашение, регулирующее взаимные экономические и правовые отношения.[110] Подобные договоры и соглашения были обычными и широко распространенными актами межджамаатских взаимоотношений.

Нередки были тяжбы ахвахцев с соседями из-за границ джамаатских угодий. Сохранились сведения о притязаниях ахвахцев на часть угодий села Ригьихь, «расположенных ниже реки Сетlхаъ и ущелья Гъардокъ»[111]

Споры столкновения и тяжбы из-за границ пастбищ обществами Ахвах решались большей частью самостоятельно, без вмешательства других джамаатов вольного общества. Примерами могут служить поземельные неурядицы Ахвахского джамаата с Гидатлем и Ратлу-Ахвахом, селений Ратлу-Ахвах с хунзаха, между жителями селения Кудияб-Росо и гидатлинцами и цекобцами, с тлянубцами и цумадинцами и т.д.

В освободительной борьбе Дагестана и Чечни против царизма ахвахцы принимали самое активное участие. Ещё при первом имаме Гази-Мухаммаде, среди его сподвижников выделялся Алихаджи из Ахваха, который дружил с Гази-Мухаммадом со времен, когда они учились ещё у Саида Араканского, Джамалудина Казикумухского. Гази-Мухаммад поручил ему быть кадием Ахвахского общества. Алихаджи создал отряд из 72 ахвахцев готовых к газавату, и этот отряд принял участие во всех походах имама.[112]

Ахвахцы участвовали в походах на Кизляр, Агачаул, в Чечню.

После гибели Гази-Мухаммада кадий Алихаджи отозвал своих мюридов назад.

При втором имаме ахвахцы не участвовали ни в одном бою, а к Шамилю они примкнули с начала 40-х годов.[113]

Ахвахцы участвовали на собрании, где избирали Шамиля имамом, но как и хунзахцы, гидатлинцы, кородинцы, андаляльцы и другие общества не участвовали в газавате. Из-за этого Шамиль был вынужден 3-4 года воевать против мусульман и подчинить их. В 1837 году Шамиль вместе с 60 мюридами шел на помощь Кебедмухамаду, который в Телетле был осужден русскими войсками генерала Фезе. По прибытии из Караты в Ахвах Шамиль потребовал дать ему войска 50 всадников и продовольствие для них. Ахвахцы отказались выполнить требование имама и заявили, что мятежники не должны проходить по их земле. Это произошло в начале июля 1837 года. Дело дошло до конфликта. Мюриды Шамиля остановились в Каратинских ущельях. Из-за противодействия ахвахцев им пришлось оставить там двое суток. При посредниестве Галбацдибира из Караты ахвахцы разрешили имаму пройти к Телетлю. Но в Ассабе им снова перекрыли дорогу и не пропускали к Гидатлинскому месту, на котором уже стояли Гидатлинцы с намерением остановить имама. Шамилю снова пришлось вернуться в Каратинские пещеры, а оттуда через Келебские села пошел на Телетль.[114]

Ранее истории утверждали, что имам шел на выручку Кебедмухамаду с большими силами, но передаваемые из поколения в поколение, указывая что с Шамилем было не более 55-60 мюридов.[115]

Осенью 1840 года Шамиль с войском второй раз пришел в Ахвах, на этот раз с имамом было 300-350 мюридов. Шамиль помнил о препятствиях, учиненных ему ахвахцами в 1837. Имам потребовал от ахвахцев представить ему 110 бойцов, а также отдавать в пользу джихада все средства, получаемых от вакуфных земель и от закята, со всех без исключения сел. Ахвахцы отказались выполнить это требование. Тогда Шамиль обвинял наиболее авторитетного среди ахвахцев лидеа Адало в том, что он не совершает намаз, не постится, курит табак, не выплачивает закят (кроме того он был инициатором недопущения Шамиля в 1837 году через ахвахские земли в Телетль).

Шамиль приказал отобрать все имущестов Адало и сжечь его дом. Даже люлька грудного ребенка была брошена в огонь, предварительно забрав оттуда ребенка. После этого случая все ахвахские джамааты под руководством своего предводителя Султанмухамада из Кудияб-Росо явились в Мигиштох к палатке имама Султанмухамад спросил у Шамиля по какому праву тот пришел на земли ахвахцев, убивает и грабит людей. Имам коротко ответил, что все сделанное им соответствует шариату. Тогда Султан Мухамад со совами «вот тебе шариат» замахнулся на имама саблей, но тот успел скрыться в палатку. Присутствовавшие разняли их. Выйдя обратно, Шамиль ответил «И это случилось по воле Аллаха». Имаму было объявлено, что если он ещё раз явится в это ущелье, то против него восстанут все, включая пятилетних девочек, способных держать в руках веники.[116]

После этого ахвахцы несколько раз участвовали в битвах имама, несколько раз мирились. На ахвахскую землю имам Шамиль с войском приходил пять раз.

1. В 1837 году по пути в Телетль.

2. В конце июля 1838 года по пути к Верхнему Инхело, где произошла битва с русскими.

3. В 1840 году по пути из Чеберлоя в Тлайрух.

4. В 1852 году по пути в Грузию.

5. В начале августа 1859 года, когда Шамиль отправлялся в Гуниб на последнюю битву газавата.[117]

После окончания боевых действий на Северном Кавказе, 5 апреля 1860 года царский наместник А.И.Барятинский, в целях удержания в подчинении народов Дагестана, принял проект положения, а 18 июня того же года император дал разрешение Барятинскому вести военно-гражданское правление в Дагестане.[118]

Установление единого административного деления в Дагестане дало возможность самодержавию укрепить свою власть. Власть в Дагестанской области была передана военно-гражданским управлением, а сама область поделена на 4 части: Северный Дагестан, Южный Дагестан, Средний Дагестан и Высокогорный Дагестан.[119] Это деление привело к тому, что сёла ахвахцев были разделены и оказались в различных округах.

К верхней части среднего Дагестана на 5 апреля 1860 года согласно положению относились Гунибские и Казикумухские округа, Аварское ханство. В Гунибский округ входили Андалальское, Согратлинсоке, Телетлинское, Карахское, Тлейсерухское, Ратлу-Ахвахское, Кородинское, Салтинское и Койсубулинское общество.Аварское ханство была воссоздано в том же 1860 году на землях, которые входили в состав ханства ещё в 1843 году. В 1860 году аварское ханство было разделено на три наибства: Хунзахское, Цатанинское и Каратинское. Согласно тому же положению в состав Аварского ханства вошли Багвалинское, Ахвахское и Батлухское общество.В первой половине 1861 года наместник Кавказа поднял вопрос о том, чтобы изменить структуру некоторых округов, основываясь на внутреннюю этническую ситуацию. Был образован Андийский округ. Каратинское наибство, ранее входившее в состав Аварского округа, было передано андийскому округу. В том же году села северных ахвахцев Тад-Магитль, Кудияб-Росо и Изано вместе с Каратинским наибством перешли в состав Андийского округа.[120] Таким образом вплоть до Октябрьской революции и нескольких лет после неё продолжался колониальный и этнический гнет над дагестанцами в форме многократного воссоединения и разделения родственных народов. Южные ахвахцы оказались в Гунибском округе, а северные в Андийском.

Итак, к середине XIX в. с политической арены Дагестана исчезли все союзы сельских обществ, их ликвидировали, создав окружную систему управления, все больше ограничивали выборность на собраниях и внедряли принцип назначения администрацией сельских должностных лиц.[121]Так завершилась многовековая история Ахвахского союза сельских общин.

ГЛАВА II. Хозяйственная жизнедеятельеость и формы земельной собственности ахвахцев в XVIII-ХIХ вв.

2.1. Земледелие

Экономика любого общества, любого народа, в основе, которой находятся, как правило, земледелие и животноводство, теснейшим образом связана с природно-географическими условиями, с той окружающей средой, где живет и трудится человек. Известный ученный Л.Н. Гумилев, говоря о значении природно-географических условий в жизни общества, отмечал: «Род занятий подсказывается ландшафтом, его экономическими возможностями».[122] М.О. Османов, изучая хозяйственно-культурные типы Дагестана, также подчеркивает, что: «Любая проблема, связанная с историей хозяйства, будь это скотоводство, земледелие, в целом хозяйственно-культурные типы, требует увязки с вопросом о природно-географических условиях».[123]

Несмотря на то, что северный и южный Ахвах расположены по соседству, естественно-географические и природно-климатические условия имеют ряд специфических способностей. Территория северных ахвахцев изобилует горами, сложенными преимущественно известняками и доломитами. В южном Ахвахе (Ратлу-Ахвах) горы сложены главным образом рыхлыми песчаниками и глинистыми сланцами, легко поддающимися эрозии.[124] Поэтому в южной части больше пологостей, открытых и ровных участков, благоприятных для обработки, распашки. По отношению к южному Ахваху, северный находится в естественной котловине, образованной горными массивами с четырех сторон. В подобных случаях массы холодного воздуха, заполняющие котловину способствуют возникновению инверсии, что приводит к значительному понижению температуры по сравнению с окружающими склонами. Кроме того, в подобных естественных котловинах уменьшается длительность светового дня. Климат Ратлу-Ахвах отличается большим количеством осадков, по сравнению с северной частью. Все перечисленные условия показывают, что южные ахвахцы находятся в более благоприятных условиях для занятия земледелием.

Главным занятием населения ахвахцев, основанной его хозяйственной жизни, в исследуемой период оставалось сельское хозяйство: земледелие и скотоводство.

Земледелие для ахвахцев, как и для других горцев Дагестана, было важнейшим и древнейшим занятием. «Хлебопашеством здешние горцы занимаются без исключения» - писал о дагестанцах Н. Абельдяев.[125]

Как свидетельствуют данные истории, земледелие и скотоводство в хозяйстве дагестанцев существовали рядом, дополняя друг друга. В ряде работ дагестанских историков, обобщавших достижения археологии, этнографии, истории, фольклора, лингвистики убедительно показано, что земледелие в предгорном и горном Дагестане, появившись в эпоху неолита и характеризуя собой оседлый земледельческо-скотоводческий тип хозяйства, находилось на сравнительно высоком уровне и беспрерывно развивалось, совершенствовалось.[126]

Исследования специалистов показывают, земледелие в Дагестане – это древнейшее занятие, сложившееся с эпохи мезолита, как производящая форма хозяйства, органически связанная с земледельческими культурами Закавказья и Передней Азии.[127] Естественно, что все это относится и к ахвахцам. Ещё до бронзового века, с эпохи неолита ахвахцы пользовались для земледелия орудиями труда из камня и дерева. Во время раскопок, а также в местах размыва рек до сих пор обнаруживаются изделия той эпохи. Для того, чтобы склон покатостью 40-70 градусов становился ровной площадкой, должно пройти очень много времени. Исходя из этого можно различить возраст обработанных земель.[128]

Пригодным для земледелия участков у ахвахцев было мало. Земледелие могло развиваться только на основе использования террасных полей. Подавляющее большинство их, как у северных ахвахцев, так и у южных, представлено искусственными сооружениями с межевыми откосами. На это преобладание было указано ещё в 1964 году М.А. Агларовым.[129] В обеих частях Ахваха можно видеть и другой тип террас – с подпорными стенами, причем их больше у северных ахвахцев, территория которых изобилует крупными склонами. Менее пересеченный рельеф южных ахвахцев предопределили большее наличие здесь естественных древних речных террас. И наконец у северных ахвахцев, в районе группы селений Тад-Магитля (с. Тад-Магитль, Кванкеро, Цвакилколо) встречаются пойменные террасы. Их наличие обьясняется широкими каньонами, образованными правыми притоками реки Андийское Койсу, затоплняемые в апреле-мае (в результате таяния снегов в горах) и в сентябре-октябре (в результате обильных осенних осадков) и мелководными в остальное время года.[130]

Террасные поля давали хорошие урожаи. Южные ахвахцы на одном и том же поле могли одновременно выращивать кукурузу, картофель, бобовые, тыкву и др.[131]

В условиях нелегкой борьбы за существование у ахвахцев сложилась достаточно высокая культура земледелия. Профессор С.А. Лугуев пишет о знакомстве северных ахвахцев с подсечным земледелием («букьорулъа руша» - «высушить лес»).[132] Надо полагать, что хорошо известное и широко практиковавшееся у ахвахцев подсечное земледелие со временем перестало применяться в связи с сокращением площади лесов и распространением на них права частной собственности. Ахвахцам была известна целая система агротехнических приемов, призванных не только поддерживать, но и повышать плодородие почв. Многовековой опыт подсказал земледельцам, что ежегодная вспашка полей и выращивание на них из года в год одних и тех же злаков приводит к истощению почвы и разрушению ее микроструктуры. Опытным путем ахвахцы пришли к плодосменной системе. Под паром пахотные участки северные ахвахцы никогда не оставляли, в Ратлу-Ахвахе к этому приему изредка прибегали. Чаще применялся такой прием: участок, засеваемый 4-5 лет подряд яровыми, отводился на год под озимые. Таким образом, участок пашни получал «отдых» около года или чуть больше года. Известен был ахвахцам и такой агротехнический прием, как чередование культур. При этом участке зерновых на 1-2 года отводились под бобовые. С проникновением к ахвахцам кукурузы и картофеля (во второй половине XIX века) в плодосменной оборот вошли и пропашные культуры.[133]

Согласно преданию кукурузы из Закавказья впервые привез и посеял в местности Митлади, Муцалхан из села Кванкеро, а картофель привез торговец, побывавший по своим делам в Польше. Он посеял 10-15 мешков в местности Гадари. Позднее остальные жители тоже научились выращивать картофель.[134] Такие овощи как чеснок, морковь, тыква, свекла появились ещё в XVIII веке. Помидоры и огурцы впервые привезли армяне, поселившиеся в тогдашнем центре Ахвахского района «Штаб». Пекарь по имени Варлам посеял их на своем поле у речки в 1932 году.[135]

Нередко участок пашни подготовленный под озимые ранней весной засевали другими культурами – овсом, горохом, коноплей, картофелем. После уборки этих культур поле сразу же (через несколько дней) опять вспахивали, вносили удобрение и засевали озимыми (через пол месяца – месяц). Этот прием, известный как «занятый пар», широко практиковался южными ахвахцами, иногда и северными.[136] И северные, и особенно южные ахвахцы, были знакомы и со следующим агротехническим приемом: высокостебельные культуры (коноплю, кукурузу) убирали таким образом, чтобы часть стеблей оставалась до следующей вспашки участка; это способствовало снегозадержанию и накоплению влаги. Когда почва истощалась, участок на год-два превращался в сенокос или пастбище, затем 3-4 раза вспахивался и хорошо удобрялся.[137] Этот прием, т.е. залежная система, использовался не часто, так как своего хлеба не всегда хватало, и урожай играл значительную роль в экономике семьи.

Применялась ахвахцами и зяблевая вспашка. К ней прибегали в тех случаях, если в предыдущие годы снега выпадало не много, и пашня не успевала получить достаточное количество влаги. Считалось также, что осенняя вспашка под яровые на следующую весну, необходимо при чрезмерном зарастании участка сорняками. Эти участки весной подвергались повторной вспашки. Для северных ахвахцев, с их ограниченными возможностями для посева озимых, самым распространенным приемом была весновспашка, т.е. весенняя вспашка не вспаханных под зябь полей.

Ахвахцы успешно выращивали пшеницу, рожь, ячмень пленчатый, ячмень голозерный, овес, белый горох, конские бобы, просо, лён (для урбеча, «уруна»), картофель, кукурузу. Из огородных культур разводились лук, чеснок, табак, тыква, фасоль, морковь.[138]

Не исключена возможность, что некоторые из этих культур были культивированы на месте в процессе многовековой практики земледелия. «Кавказ является одним из мировых очагов происхождения важнейших культурных растений – пшеницы, ржи, ячменя, большей части европейских плодовых культур – писал Н.М. Вавилов. Нельзя понять эволюцию пшеницы и ржи без Кавказа».[139]

Как уже отмечалось, в Ратлу-Ахвахе климат более мягкий, основной здесь выступала озимая пшеница «цоролъи къиру», урожайность которой намного выше урожайности других злаков. Лологолотлинцы под озимые засевали особый вид безостой пшеницы – «кьугокя къиру». Отдельные микрорайоны ахвахцев специолизировались в преимущественном севе тех или иных культур. Так, например, у ратлубцев считалось, что озимые произрастают лучше на хуторе Ацlибалъ, яровая пшеница и просо - на хуторах Ичlаб Кверодитl, Лайлоб, Ажоб, ячмень - на хуторе Эмерцlороб. Теплолюбивая и требующая хорошего увлажнения кукуруза в Южном Ахвахе выращивалась повсеместно, а в северном небольшими массивами, а в северном – небольшими массивами кое-где. В целом, главными культурами южных ахвахцев была озимая пшеница, яровая пшеница «рииболъи къиру» и яровой ячмень «риолъи берчlен» (Тлянуб).[140] Основными культурами северных ахвахцев были рожь «мукъа», ячмень пленчатый и яровая пшеница. Кроме того, все ахвахцы вообще выращивали картофель и бобовые.[141]

Пахотное орудие ахвахцев и все его разновидности «Гlебеце», представляет собой плуг общекавказского типа, хорошо описанный в этнографической литературе.[142]

По квалифицированному мнению исследователей… «он принадлежит к полозному типу пахотных орудий, свойственному горным странам Европы, Передней Азии, Кавказа».[143]

Ещё недавно, в конце XIXв., в Ахвахе бытовало несколько разновидностей плуга. Первая из них совершенно вышедшая из употребления в 20-30 годы ХХ века – это орудие, в котором полоз, колено и дышло сделаны из цельного изогнутого ствола дерева. На наличие таких орудий у горцев Дагестана указывал в частности Д.Н. Анучин.[144]

Бытовал у ахвахцев и другой, более совершенный вид плуга, где конструкция предствалена уже полозом и дышлом, слитым воедино со стойкой. Следующий этап в развитии орудия – это отделение ручки-стойки от дышла с коленом. По полевым данным, таки плуги бытовали в Ратлу-Ахвахе.

Следующие две конструкции очень близки друг к другу и отличаются наличием или отсутствием дополнительной стойки. В первом случае дышло врезалось в сквозное отверстие ручки-стойки, а находящаяся от последней на расстоянии 50 см. дополнительная стойка врезалась (и тоже сквозное отверстие) в дышло. Обе стойки неподвижно крепились на полозу. В обоих местах соединение дышла со стойками вбивались клинья, и таким образом, выбив их, можно было регулировать высоту дышла над полозом, а следовательно и глубина вспашки. Другой тип отмечался от предыдущего тем, что как указывалось дополнительной стойки вообще не было, а дышло по тому же принципу крепилось к ручке-стойке, которая в этом случае делалась более массивной. В обоих вариантах к задней части полоза, по бокам прикреплялись палочки «уши». Их назначением была разбивка (рыхление) кольев земли и расширение борозды. Все перечисленные пахотных орудий применялись ахвахцами также как и соседними аварскими, так и другими аварскими народностями, а также народами Дагестана.[145]

С помощью ярма в плуг впрягались быки (ярмо - «рукье»). Самым распространенным видом ярма было одноствольное. Южные ахвахцы изредка использовали двуствольное ярмо, если быкам по условиям работы приходилось преодолевать крутые спуски или подъемы, а также в тех случаях, когда с их помощью перетаскивались какие-нибудь тяжести (стволы деревьев, например). И, наконец, в редких случаях когда тягловой силой при пахоте служили ослы, их впрягали в малое двуствольное ярмо.[146]

Бороны, как таковой, у ахвахцев не было, однако рыхление вспаханного участка ими производилось. Частично в большей мере эта функция выполнялась самим пахотным орудием, рыхлившим почву массивным полозом и ушами. Кроме того, южные ахвахцы, иногда рыхлили землю вязкой колючего кустарника («веточные грабли» - «гlартlа къоххоххоро»). Кустарник складывался стеблями в одну сторону, связывался здесь, у стеблей, приваливался крупными камнями и в таком виде волочился по вспаханному полю поперек борозды. Кроме этого, чтобы разрыхлить вспаханное поле, ахвахцы выпускали на участок отару овец и несколько раз прогоняли её по поляне. Это делалось до посева.[147]

Косы проникли к ахвахцам в первые десятилетия ХХ века из фабричных кос, обрубленных на необходимую длину и прикрепленной к железной рукояти.

Сторожилы сёл Северного Ахваха, сообщают, что 100-120 лет назад местные земледельцы при жатве сделали из рога козла. Вогнутая часть рога снабжалась желобком, вставлялись кремнёвые пластинки, а его основание служило ручкой.[148] Интересно отметить, что серпы из рога горного козла были в обиходе и у крестьян так называемых памирских таджиков (Таджикистан). Такими серпами и в наши дни пользуются жители с.Джарджеси на юге Ирана.[149] Подобными же серпами пользовалось и древнее население Болгарии.[150]

Грабли «къоххоххоро», сплошь деревянными же зубьями применялись при уборке урожая, и при сенокосе; ручки последних были как правило длиннее. Количество зубьев колебалось от 6 до 12, а у граблей для уборки зерновых они иногда могли располагать в два ряда.[151]

Вилы «лъану» у ахвахцев встречались двузубые, трезубые и реже четырезубые.[152] Двузубые применялись при операциях, связанных со снопами (скирдование, расскирдовка), а трезубые и четырезубые при стогометательных работах.

Молотильные доски и метила были общедагестанского и кавказского типа. Как и у других аварцев, у ахвахцев было два вида мотыг: узкие и широкие. Узкими рыхлили почву, широкими делали прополку и окучивание. У первого вида мотыг ручка была длиннее.[153]

При веянии пользовались деревянной лопатой «бели». Железная лопата проникла к ним в конце XIX в.

Для транспортировки урожая и вывоза навоза на поля пользовались сонетками, оплетенными из ветвей «чlчlекьи». Этой же цели служили шерстяные мешки «иъелъе».[154]

Приведенный нами краткий обзор полеводческих орудий и оборудования лишний раз характеризует ахвахцев, как народ земледельческий. Ассортимент сельскохозяйственного инвентаря и его разновидности указывают на то, что культура земледелия ахвахцев протекала в общем русле её становления и развития у родственных аварских и других горных народов Дагестана.

Часть пахотных террас («меда», «хури», «чекьи-кlаче хъули») ахвахцев нередко находилась в таких местах куда провести быков невозможно. Они как правило, обрабатывались мотыгой.

В большинстве случаев у северных ахвахцев участок запахивался один раз, весной перед севом. Если земля не получала достаточного количества влаги или чрезмерно зарастала сорняками, участок пахали несколько раз: два раза весной и 1-2 раза осенью, после уборки урожая. Дважды вспахивался участок и в тех местах, где яровой клин, намечали под озимые. Участок пашни, отводимый под кукурузу и картофель, весной до посева (посадки) обязательно пахали несколько раз, не менее двух раз. Для полной ясности отметим, что любой участок земли под зерновые культуры практически получал минимальную двойную вспашку: Семена, разбросанные по пашне, запахивали затем в землю плугом.

Начало весны и весенних полевых работ отмечалось народным праздником, известным у большинства аварцев, под названием «Оцбай». Ахвахцы называли его «Унча бухье». Этот земледельческий праздник сопровождался обрядовой вспашкой поля, а затем устраивались скачки, игры и т.д.[155]

Сельскохозяйственные работы у ахвахцев начинались с вывоза удобрений на поля. Первый день вывоза навоза «рах чlвай» («разбрасывать навоз») сопровождалось своеобразным ритуалом. С утра детям есть ничего не давали, родители брали их (мальчиков и девочек) с собой на поля и здесь угощали свежими лепешками из пшеничной, ржаной, ячменной, кукурузной муки. Видимо, аппетитное поедание детьми хлеба на поле должно было вызвать «поедание» пашней удобрения.[156]

В Ратлу-Ахвахе пахоту начинали в конце марта - начале апреля. В Цунта-Ахвахе, с его более суровым климатом и поздней весной, начало пахоты затягивалось до конца апреля – начало мая.[157]

Многие хозяйства ахвахцев имели своих быков, однако другая значительная их часть не могла собрать к началу пахотной компании полного тягла. Такая семья могла одолжить быков у состоятельного хозяина на определенное количество дней, но за это, по существующим адатным нормам, бедняк должен был вспахать тот из участков хозяина на который последний укажет (хутора Тад-Магитля). Одолживатель быков мог, в других случаях растратится с хозяином быков сеном (с.Изано и его хутора). Нередко хозяин быков одалживал их на условиях выполнение какой-либо работы: выноса удобрения на поле, уборки урожая, обмолота и т.д. (c.Лологонитль и его хутора).[158] Как видим, владеющий средствами производства зажиточный хозяин получал возможность эксплуатировать беднейшее крестьянство.

Беднейшее крестьянство и его средние слои в период пахотной компании и при других сельскохозяйственных работах, объединив возможность и усилия, создавали супряги: два хозяина могли предоставить по быку, третий плуг, четвертый свои рабочие руки.[159] Подобные формы кооперации широко известны не только на Кавказе, но и другим народам, среднеазиатским, например.

В отличии от большинства других народов, живущих на плоскости и в нагорной части Дагестана, Ахвахцы удобряли свои поля ежегодно. Лесов в округе было не мало, поэтому большая часть навоза шла на удобрение. Удобрением служили навоз «кила» и зола «терсти». Золой удобряли жесткие почвы с недостаточным содержанием перегноя. Если какой-либо участок распахивался впервые, то вначале его обильно удобряли золой, в течение 2-3 лет.

Навоз начинали вывозить (выносить) на поля ещё с зимы. На поля навоз высыпался отдельными кучками. Весной, за месяц до пахоты, вынос навоза продолжался более интенсивно. Известен был ахвахцам и такой способ унаживания пашни, как оставление на ночь или на несколько ночей, по договоренности с чабанами, отары овец или стада крупного скота. Если запаса навоза было достаточно, участок повторно улаживался, непременно до начала колошения.

Через 10-15 дней после внесения в почву удобрения начинался сев «чьурулъа». Семена для сева всегда подбирались по возможности крупные и тяжелые. Крестьяне обычно старались засеять пашню зерном, полученным с другой пашни. Считалось, что засевание участка зерном с этого же участка ведем к падению урожайности. Сев производился вручную. Посеянные семена заделывали в землю повторной вспашкой. Этот агротехнический прием позволял производить ранний сев: согретый первым весенним солнцем слой почвы вместе с семенами заделывался вглубь, нижний ещё не прогретый пласт поднимался наружу.[160]

Прополку (ачlаре» - полоть «ачlарулъа») зерновых делали 1-2 раза у северных ахвахцев, 2 раза и больше у южных. Окучивание у тех и других производилось не менее 2 раза.

Пахотные участки ахвахцев орошались очень редко и лишь в тех случаях, если источник (родник, ручей, река) находился поблизости. Члены сельского управления обеспечивали охрану пахотных участков по принципу поочередности. Такой же порядок был и у других дагестанских народов.[161] Ночные охранники обязаны были также отпугивать диких кабанов, наносивших урожаю значительный ущерб (выстрелами, выкриками и др.).

Важнейшим и ответственейшим периодом сельскохозяйственных работ был период уборки урожая.

Зерновые серпами убирали женщины. Если хлеба полегали, уборка производилась вручную, без серпа. Так же убирали и коноплю. В отношении даргинцев то же самое подмечено и М.-З.О. Османовым.[162]

Скошенные злаки вязали в снопы «коли», при этом для связки старались выбрать стебли подлиннее и недозрелые. Снопы здесь же на поле ставили в скирды «гlоба». У ахвахцев были две их разновидности, в той и другой по 12 снопов. В одном случае снопы ставили один к одному, колосьями вверх, пирамидой, 11 штук, а 12-й накрывал «пирамиду». сверху, колосьями вниз. В других случаях скирда укладывалась так: два снопа (на стерне) полосьями друг другу (точнее – один на другом) – внизу, таким же порядком накрест по отношению к первым двум – два следующих и т.д. Одиннадцатый укладывался посередине образовавшегося стога, а 12-й с самого верха, причем последнему снопу придавалось свешанное, наклонное положение, чтобы в случае дождя для воды был сток.

К дому снопы сводили на ослах или переносили силами женщин. Дней через 15-20 начинали их обмолот. Обмолот зерновых производился на токах «ицlцо». Большая часть их принадлежала отдельным хозяйствам, меньшая – нескольким родственным семьям. Токи безвозмездно передавались пользование любому нуждающемуся. У северных ахвахцев так иногда поливали водой, и обмолот производили на образовавшейся корке льда. Порядок обмолота практиковался также лакцами – кулинцами.[163] Для обмолота снопы развязывали и ровным слоем разбрасывались по току. Молотильные доски прикреплялись к ярму, одетому на быков, быки на току пускались по кругу. Мужчина управлял ими стоя на досках Для тяжести на доски накладывали большие камни. Снопы время от времени ворошили и переворачивали деревянными вилами для того, чтобы обмолот был полный. По сведениям сторожилов, в конце XIX- начале ХХ вв. обмолот зерновых на току мог производиться и по другому.[164] Но так запускалось стадо быков (до 10 и более), которых гоняли по площадке, вороша при этом вилами стебли злака.

Обмолоченное дерево веяли («кверурулъа») деревянными лопатами.

Для хранения зерновых и муки у ахвахцев были лари «кара» и закрома «инкlошо».

У ахвахцев, как и у других горцев Дагестана, роль женщины в земледелии была очень велика. Мужчина пахал землю разбрасывал на поле удобрения, сеял и производил обмолот зерновых. Все остальные многочисленные и трудоемкие виды работ ложились на плечи женщины (и очень часто в буквальном смысле этих слов).

Жители селений Цекоб, Тлянуб, Ратлуб и окружающие их хуторов обходились исключительно своим хлебом. Правда, в продажу зерно от них поступало редко, но для удовлетворения внутренних потребностей его было достаточно. В северном Ахвахе наблюдалось совсем другая картина. Продуктов земледелия, доставшихся тяжелым трудом, до следующего урожая не хватало. Поэтому многие крестьяне Цунта-Ахваха, реализовав на рынке скот или продукцию животноводства, ездили в Чечню и покупали там хлеб. В конце XIX- начале ХХ в. чаще всего из Чечни ими привозилась кукуруза. Иногда хлеб покупали или обменивали у соседних гидатлинцев изредка за хлебом оправлялись в Грузию (Кахетию).[165]

Зерно молотили на местных мельницах «хваба». В переписи 1886 года указано, что водяных мельниц у северных ахвахцев было 13, а у южных 7.[166] Это были следующие мельницы: мельница Хаджиява, в Хвадоколотль, мельница Муцалхана в Чанди, мельница Балахилява в нижнем Кванкеро, мельница Нуцалхана у Глибищинской речки за кладбищем, мельница Хаштари, мельница Алижана, мельница Микаиласу Сахи, сзади сверху мельница Умахана, Махмуда и Берукилява в Изано. Мельники на названых мельницах брали в качестве, пласты за помол двадцатую часть муки.[167]

В хозяйствах были и ручные мельницы «Ангу», с их помощью производились крупы. Мельница ахвахцев была с горизонтальным колесом. Вода из отводного канала подавалась на желоб, установленный под острым углом к колесу и приводила его во вращательное движение. В подавляющем большинстве мельницы принадлежали отдельным хозяевам, реже их совладельцах могли быть несколько родственных семей.

Садов ни у южных, ни тем более северных ахвахцев не было. Они не занимались садоводством. Лишь в некоторых каменистых местах которые не были пригодны для использования встречаются редкие заросли дикорастущей кураги, яблони и грецкого ореха. Фрукты ахвахцы покупали или выменивали на продукцию животноводства у жителей речных долин. Распространению садоводства не способствовало и чрезмерное малоземельное. В XVII-XVIII вв., по сохранившимся преданиям, крупные сады существовали в местностях Мигиштох и Гаштода. В Гаштода и поныне встречаются корни фруктовых деревьев и виноградников, торчащих из-под земли. Когда потребности человека в зерне стали превалировать над потребностями в фруктах, сады были расчищены и на их месте созданы пахотные поля.[168]

2.1.1Основные формы земельной собственности

Одним из наиболее важных и в тоже время сложных вопросов социально-экономической истории является аграрный вопрос, без изучения которого невозможно определить уровень развития общества, его социально-экономическую структуру.

Из всей массы вопросов, связанных с земельно-правовыми отношениями, вопрос о собственности на землю, выяснению кому важнейшим является, именно принадлежала земля, выяснение кому именно принадлежала земля, кто ею распоряжался. «Земля, - писал К. Маркс, - … великая лаборатория, арсенал, доставляющим и средство труда, и материал труда, и место для жительства, т.е. базис коллектива».[169] Земля является основным средством и условием производства. Она в зависимости от форм владения ею и определяет уровень социально-экономического развития общества. «… земля, - пишет К. Маркс, - есть одновременно и сырье, и орудие, и плод».[170]

Хозяйственно-экономический основой каждого джамаата Ахваха в изучаемый период была его территория. Многоступенчатая структура (модель) территории джамаата, нашедшая отражение в каждой из её частей, раскрыта и обоснована М.А. Агларовым: поселение («росо») с отселками, составлявшее ядро территории; сельские пашни, сады, часть межевых покосов («мегъ»), следующие сразу же за поселением во всех направлениях, если благоприятствовал ландшафт; общественные и частные покосы («мегlер»).[171] Важное место в хозяйстве жителей Ахваха имел «мегъ» - единый комплекс пашен, садов, сенокосов, часть территории аула, непосредственно связанная с земледелием.[172]

В Ахвахском союзе сельских общин в исследуемое время существовали следующие формы в земельной собственности: частная, свободно отчуждаемая собственность – мульк, общинные земли, мечетские земли, мечетские земли – вакуф. Тухумных земель, как таковых, не было. В отличии от феодальных владений, в Ахвахе не было и так называемых «ханских»земель.[173]

2.1.2. Частная (мульковая) собственность

Частная (единоличная) форма земельной собственности, называемая мульковой, преимущественно господствовала в Ахвахе и имело более важное, чем другие формы земельной собственности значения в хозяйстве местного населения.

Мульками назывались расчищенные из под леса, от кустарника и от камня участки земли, собственным трудом обращенные в пахоту ими в покос и составлявшие полную собственность отдельных семей или дворов.[174]

В частное владение входила собственность отдельных семей на пахотные, садовые, покосные, пастбищные, дворовые участки, независимо от количества земли. Из этих видов мулька наиболее значительными были пахоты, составлявшие в основном небольшие участки плодородной земли, расположенные в разных местах. Эти земли составляли одну из главных категорий частной земельной собственности. Сосредоточенные в руках отдельных семей, они образовывали материальную базу, которая обеспечивала население общины необходимыми продуктами. Складывались эти участки, как и всюду в Дагестане, порядком, по которому «Впервые обработанные кем-либо земли становились собственностью возделывателя».[175]

«После того как кто-нибудь обработал кусок земли, - писал Л.Г. Морган, - он имеет на нее свое личное право, которое может продать другому члену общины».[176]

Так в работе Б.Г. Алиева дается вывод, к которому пришла сословно-поземельная комиссия, работавшая в Южном Дагестане. «Земля в необработанном виде, писалось в нем, - составляла собственность целого владения или народа и только обработанные участки становились собственностью того хозяина, чьим трудом и издержками земля становилась удобной для посевов и производительной».[177]

Частная собственность на землю возникла и стала господствующей формой в Ахвахе, как и в других обществах горного Дагестана на местной основе задолго до XIX века.[178]

Факт раннего развития частной собственности на землю в условиях террасного земледелия в горах Дагестана достаточного хорошо обоснован М.А. Агларовым,[179] основные выводы которого можно отнести и к Ахвахскому союзу сельских обществ.

Поэтому здесь нет надобности все это повторять. Можно только отметить, что наиболее значительными и главными по своему хозяйственному значению из всех категорий угодий частной собственности на землю в Ахвахе были пахотные земли. Причиной того, что все пахотные земли находились в индивидуальной собственности отдельных семей, было с одной стороны, развитие производительных сил, возможность существования без общинной земельной собственности, с общинной её обработкой и без общинного присвоения, а с другой то, что в исключительных условиях горного Дагестана пахотный участок создавался и содержался в результате приложения кропотливого личного труда.[180]

Пахотная земля в сельских обществах делилась на части по числу хозяйств и распределялась по жребию. В рассматриваемый период произошли изменения в сроках распределения земель. Переделы производились редко. Более плодородные и удобные участки как правило закреплялись за сельской знатью.[181]

В «родовых общинах» раннего средневековья происходил процесс выделения из общинной земли отдельных участков, обработанных и обрабатывавшихся в длительный период отдельным родом или родственной группой. Со временем родовая собственность, т.е. родовая пахотная земля оказалась поделенной между уже отдельными семьями. Этот переход от коллективной родовой собственности на пахотную землю к собственности семейной или индивидуальной был вызван обособлением индивидуальных семей в хозяйственном отношении, появлением в результате роста производительных сил (введение плуга и т.д.) возможности парцеллярного труда, как источника частного присвоения и прибавочного продукта.

И в конечном итоге в распоряжении общины оставались невозделанные земли. Как отмечено Б.Г. Алиевым, «Из первоначального владения или длительного права пользования», вытекающего из пределов общинной земли, когда община ещё является верховным собственником всей земли, постепенно пашня превращается в частную собственность с правом свободного или полного распоряжения.[182]

Именно находившихся в наследственной собственности земельные участки переходили в частную собственность их хозяев. В частное владение стали переходить и наиболее важные сенокосные (или покосные) участки, особенно ценившиеся в горных регионах с их острым малоземельем и незначительными сборами сена.

В изучаемый нами период не только наличие, но и господство частной собственности на пахотные участки в Ахвахе явилось давно завершившимся фактом, ибо, согласно «Своду решений и обычаев Цекубского общества» уже и сенокос находился в частной собственности фигурирующий здесь как «сенокос другого».[183]

Наличие в хозяйстве пахотного участка земли было показателем благосостояния семьи, условием обеспечение семьи необходимыми продуктами продовольствия, и в первую очередь хлебом. Поэтому все жители Ахваха были заняты обработкой земли. Пахотные земли являлись основной категорией земель, находившихся в частной собственности. Других категорий (покосы, пастбища, и т.д.) было меньше.

В общем же пахотные участки из-за малоземелья как результат гористой местности отличались небольшими размерами. Если в конце XIXв. в Дагестане на один крестьянский двор в среднем приходилось 1, 2 десятин пашни, то в Ахвахе и того меньше.[184]

Частные пахотные участки были разбросаны в разных местах. Их собственностью бывало то, что они обычно располагались в близи селения, что облегчало их обработку, а также охрану урожая.

Общинная или джамаатская собственность являлась в конечном итоге исходным началом частной земельной собственности. Однако никто не имел право делать заимки в общинной пустоши и в лесу, не получив предварительного согласия всей общины.[185]

По мнению В. Линдена в Дагестане «мульки всюду образовались путем обращения никому не принадлежавших или общественных неудобных земель в плодородные расчисткой их под леса и т.д., причем для увеличения площади удобных земель приходилось прилагать упорный труд, нередко доставляя на малейшие каменистые выступы плодородную землю и удобрение на вьюках и на собственных плечах».[186] Со временем в таком, участке владетель имел право преступить так как это хотел сам,[187] но при этом лишь в случаях, касавшихся перехода прав собственности на этот участок только к членам своего села. Дело в том, что каждое сельское общество старалось не допускать перехода своих земельных угодий в собственность иносельцев.

Частная собственность на землю была неприкосновенна для постороннего лица. Ею мог распоряжаться только её хозяин.

К сожалению, у нас нет цифровых данных о пахотных землях ахвахцев в XVIII- первой половине XIXв. Они имеются от позднего времени, но в какой-то мере и по ним можно судить о площади в пахотной земли, приходившейся на душу одного ахвахца в каждом из сел. Приведем таблицу, составленную нами по данным архивного источника 1886 года.[188]

2.1.3. Общественное (джамаатское) землевладение

Второй по своей значимости и распространенности в Ахвахском союзе была общинная (джамаатская земля), известная у аварцев под названием «джамагlаталъул ракъ».

Дореволюционная российская историография, значительно архаизировавшая общественные отношения у горцев, считала господствующей формой землевладения у них именно эту общинную форму собственности.[189] Сословно-подземельные комиссии, созданные царизмом для выяснения подлинных земельно-правовых отношений также стремились доказать у горцев Дагестана, как и у других жителей Северного Кавказа, наличие господствующей формы землевладения частную собственность на землю. «Этим самым они стремились подтвердить идею господства горцев вплоть до XIXв. общинно-родового строя»,[190] объяснить цивилизующую роль царизма на Кавказе.

Между тем общеизвестно, что «один и тот же экономический базис – один и тот же со стороны основных условий – благодаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т.д. – может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирических данных обстоятельств».[191]

Нельзя конечно сказать, что ахвахцы изобрели что-то особенное в земельно-правовых отношениях, чтоб отличало бы их от остальных аварцев или другие, наш взгляд у них были и их можно заметить при рассмотрении разных форм земельной собственности.

Однако формы землевладения у ахвахцев специально освещаются впервые в данной работе.

Среди всех форм земельной собственности наиболее древней можно сказать, первоосновой всех других форм являлась общинная (или общественная, джамаатская).

И не возможно спорить с Ф. Энгельсом, писавшим что «Все культурные народы начинают с общей собственности на землю. У всех народов начинают с общей собственности на землю. У всех народов, перешагнувших уже через известную ступень первобытного состояния, эта общая собственность становится в ходе развития земледелия оковами для производства. Она уничтожается, подвергается отрицанию и, после более или менее промежуточных стадий, превращается в частную собственность».[192]

В общественную форму собственности на землю входили главным образом выгоны, летние пастбища (пастбищные горы), леса, выпасы, водные источники. Это были земли, оставленные и используемые по решению джамаата на нужды всего сельского общества, арендованные в других обществах и т.п. Например, Ратлубцы по соглашению с Гидатлинцами получали от последнего в пользование горные пастбища («земли в Битлину (горный хребет в границах со стороны «Цимухиших», «Барараб» и «Расдал тляра» («Расдал лъарагl»).[193]

Между сельскими обществами ахвахцев и другими джамаатами и союзами сельских обществ складывались определенные экономические отношения, налагавшие отпечаток и на отношения членов общества внутри общины. Наряду с другими к таковым относятся арендные отношения. Почти каждый из ахвахских джамаатов сдавал в аренду часть своих пастбищ, иногда сенокосов. Арендные договоры заключались с разрешения общего схода или старейшин в присутствии свидетелй, фиксировались муллой и хранились в мечети. Составлялись они сроком на 1-4 месяца и по необходимости каждый год возобновлялись. Так джамааты Кудияб-Росо и Тад-Магитль арендовали пастбища хунзахцам, гидатлинцам и каратинцам, сдавали в аренду часть своих пастбищ жители селения Тлянуб. Цекобцы сдавали в аренду пастбища Тазани и т.д. Арендаторами нередко выступали лакцы и даргинцы. Брать в аренду могли не только джамаат или союз сельских общин, но и отдельное лицо. Так, например, ратлубские пастбища часто арендовал богатый скотовод охлинец Цубаров. Отдельные джамааты иногда отдавали в аренду и сенокосы, например, общества Тад-Магитля и Ратлуба.[194]

Арендная плата была достаточно высокой. По данным М.М. Ихилова общества Аварии за пользование чужими угодьями платили по 5 рублей в сезон за каждые 200 пасущихся на них овец. Ещё выше была эта плата при аренде плоскостных пастбищ у кумыков и азербайджанцев по 4-5 овец в сезона за каждую выпасаемую сотню. В ахвахских сельских обществах эта плата была ниже, но все же достаточно ощутимой для арендующих. При сдаче пастбищ в аренду тлянубцы брали овцу с ягненком за каждую выпасаемую сотню овец в месяц или по 5-6 овец в сезон, такую же плату взымали тад-Магитлинцы, татлубцы и др. Арендная плата могла взиматься и быками из расчета, что 12-15 овец приравнивались к стоимости быка. За аренду сенокосов расплачивались овцами из расчета одна овца за 5 ослиных вьюков сена.[195]

Основным и наиболее распространенным видом, характерным для всех общин союза была земельная собственность одного джамаата. Это земли которыми пользовались члены одной общины. В этот вид общинного землевладения входили все категории земель. Но больше всего в собственности отдельных общин было пастбищ. Так джамаат селения Кудияб-Росо и окружающих поселений считал исключительно своими, пастбища Харип, Херо, Къедахани, Тlотоло, Къели, Кlацалъи, Туручи, Тамалъи, Катlикъ, Тугlали, Хвинлъи иша, Чвачвари, Тунсикъ и др. У Тад –Магитлинцев и окружающих поселений считались пастбища Кlотlо, Чандиги къе, Игъориге и др.[196]

Лесов было немного, поэтому их ценили и берегли. «Дагестан страна безлесная, - писал Н.Дубровин, - лес составлял там большую редкость и весьма бережется жителями. Скаты гор хотя и покрыты во многих местах вековыми соснами, но они растут или на значительной высоте, или в таких трущобах, доступ к которым столь затруднителен, что едва ли когда-нибудь сделается возможным его добывание».[197]

Порубка строительного леса в общественном лесу допускалась лишь с разрешения старосты или старейшины. Заготовка дров на топливо для каждой семьи джамаата была лимитирована сельским управлением.[198]

Пастбища включает как отдельные более или менее ровные пастбищные места, так и горы. На них содержали скот членов всего джамаата, которые объединяли в отдельные стада коров, быков, телят и ослов и пасли их там с ранней весны до наступления лета. Юридически этими землями на равных началах могли пользоваться все члены джамаата. На самом же деле в исследуемое время ими больше пользовались зажиточная часть джамаата. Джамаат в лице сельской знати выступал в роли юридического лица. Вступая как собсвенник земли и юридическое лицо, джамаат влиял на своих членов как относительно их частной собственности, о чем уже было сказано, так и по отношению к собственности самого джамаата. Общественная земля могла быть сдана в аренду, и полученные за аренду общественных земель средства распределялись следующим путем. Третья часть скота забивалась, мясо делили на паи, и каждый мужчина – член джамаата, достигший 15-летнего возраста, получал один пай. Семьи, где таких мужчин не было, получали половину пая. Оставшаяся часть скота реализовалась внутри общества или за его пределами, и вырученные срудства шли на общественные нужды: на ремонт и строительство общественных зданий и сооружений, на оказание помощи вдовам, сиротам, престарелым, не имеющим кормильца, на вознаграждение административным лицам сельского управления. Разрешение на расходование общественных средств давало собрание старейшин во главе с бегаулом. По адатам северных ахвахцев такое решение вступало в силу лишь с одобрениям бугаула и каждого из старейшин. Старейшина общества раз в год был обязан отчитываться перед сельским сходом о поступлении средств и их расходовании.[199]

Общественная земля могла быть также отчуждена по решению сельского схода, на котором решающее слово принадлежало сельской знати. Распоряжаясь общественными угодиями, лесом и прочими, джамаат ограничивал свободу действий своего члена.[200]

За покушение на общественную собственность или не выполнение общественных работ адат строго наказывал виновного. Сельское управление взимало штрафы (овцами, медными котлами, зерном), за распашку, покос, потраву общественных земель, а также за не выход на общественные работы (за отказ от очереди выпасать скот, нести общественную охрану и т.д.).[201] Обратимся к зафиксированным в научной литературе памятникам обычного права ахвахцев. Так, по адатам Цекобцев виновный в поджоге общественного сенокоса, площадью в две бурки наказывался двумя быками, в три бурки – тремя быками и т.д.; за распашку общественных земель виновный платил две овцы; за потраву общественных земель одна коза – и т.д.[202] А вот некоторые из гидатлинских адатов, распространявшихся и на общества селений Ратлуб, Цекоб и Тлянуб. За покос сена с общественного участка – штраф в один медный котел; за вспашку общественной земли – два котла по 4 ратlала каждый , такой же штраф – за выпас скота и т.д.[203]

Другим видом общественных земель в Ахвахе были земли находившиеся в совместном пользовании нескольких джамаатов, входивших в союз – это были в основном пастбищные места и горы.

«В Аварии мы сталкиваемся с необычайно интересным явлением, - отмечает Р.М. Магомедов, - связанным с пользованием землей. Здесь одной пастбищной территорией совместно владели несколько джамаатов».[204]

Земельные владения были распределены между отдельными селами неравномерно. Одни имели больше летних пастбищ, другие испытывали в них недостаток, одни имели в очень малом количестве. В результате этого между отдельными селами и сельскими обществами возникали конфликты из-за права владения и пользования общими землями, складывались отношения господства и подчинения. Богатые и более крупные общества выступали в качестве своего рода коллективного феодала отношению к мелким, слабым и малообеспеченным землям обществам, которые несли определенные повинности в пользу первых.[205]

Ответственность за нарушение границ и правил пограничной пастьбы скота носила либо индивидуальный, либо общественный характер. Обычной мерой наказания был захват перешедшего скота. При нарушении правил пограничной пастьбы имелся в виду не материальный урон, а прежде всего нарушение веками установившихся обычаев, запрещавших пользования чужими землями. Из-за этого часто происходили ссоры нередко заканчивавшиеся драками и стычками.[206]

В виду неурегулированности земельных отношений, селения Ахваха вели между собой тяжебные дела о праве владения пастбищными горами, пользования лесом и т.п.

В Ахвахе поземельные споры разрешались адатом или посредством присяги или свидетелей.[207] Общественные земли оберегались от захвата как частными лицами, так и соседними обществами.

Следующим видом общественных земель в Ахвахе были земли, которые находились в совместном пользовании Ахваха с другими союзами сельских обществ и владениями.

В первой половине XIX века Кавказское начальство не могло предпринять ничего решительного в деле определения прав населения на владение землями. Распоряжения начальства о временном распределении земель между населением и решения по подземельным вопросам не отличались последовательностью.

Ещё более запутанным, неразрешенным оставался этот вопрос в Ахвахе, как и в ряде других соседних союзов, поскольку до 1860 года он фактически не подчиняется и не был под контролем русской власти, а значит, не подвергался воздействию и контролю учреждавшихся, до этого времени особых комитетов и комиссий по разрешению подземельного вопроса.

2.1.4. Мечетское (вакуфное) землевладение

Следующей формой землевладения была мечетская земля (вакуф). Возникновение у ахвахцев вакуфа связано с проникновением ислама в условиях наличия свободно отчуждаемой земельной собственности, когда хозяин земли мог по своему усмотрению и желания распоряжаться ею, ибо не везде сельские общества имели, например, пахотные земли, которые они могли бы передать в пользу мечети.

По словам Б.Г. Алиева, «Вакуф – это мюльк мусульманских религиозных учреждений возникший под влиянием шариата».[208] Вакуф является наиболее нетрадиционной формой собственности, которая могла появиться в горских обществах Дагестана после распространения собственности на землю.[209]

Ранние известные случаи существования вакуфов в Нагормном Дагестане относятся к XVIв. Они свидетельствуют о достаточной завершенности здесь процесса оформления частной собственности на землю.[210]

Источником возникновения вакуфа являлись завещания верующих в пользу мечети пахотных и сенокосных земель в надежде на отпущение грехов и за счастливую жизнь в «потустороннем мире». В одних случаях собственник земли завещая в пользу мечети определенную часть дохода (урожая).

Притом это завещание вносит в пользу мечети известное количество зерна с определенного земельного участка переходила и к новому хозяину, если земля передавалась по наследству или же покупалась другим членом общества.

Вакуф распространялся на пахотные земли, сенокосы, леса, овец, фруктовые деревья и др. имущество.

Иногда собственник земли завещал в пользу мечети либо определенный участок мулька, либо весь мульк. Последний случай как раз и являлся основным и притом постоянным источником пополнения мечетской земельной собственности.

Количество Вакуфных земель, по сравнению с частновладельческими землями было мало, в особенности в маленьких обществах.

Сборы от пожертвований мечетям были довольно значительные. Так, например, мечетский доход селения Ратлуб составлял 120 сах зерна, хлеб 10 пуд на человека в год.[211]

В Ахвахе как и в Дагестане в целом встречаются следующие виды вакуфа: вакуфы которые находились в исключительном пользовании мечетей и духовных лиц. Такие участки отдавались членам джамаата в аренду за условную часть урожая или они обрабатывались всеми членами общины сообща; это был наиболее распространенный тип мечетских земель, который встречался почти во всех обществах Ахваха; вакуфы, которые непосредственно мечетям не принадлежали, а продолжали находится в пользовании их владетелей, но согласно завещанию они обязаны были выделять ежегодно определенную часть дохода в виде сельхоз продуктов или денег в пользу мечети.

Вакуфы в зависимости от воли завещателя могли иметь определенное назначение отражавшееся и на их названия: «мажгиталъул ракьал» (мечетские земли), «мутагlилазул ракьал» (земли мутаалимов, мутаали – учащийся медресе), «чирихъалъул ракьал» (ламповые земли).

Так, доход, поступающий от «мажгиталъул ракьал», шёл на нужды мечетей, их служителей, а часть его использовалась в благотворительных целях.[212] Доход от вакуфов, завещанных в пользу мутаалимов, использовался на содержание мутаалимов время учебы в примечетских школах. Доход от «чирахъалъул ракьал» шел на освещение мечетей в вечернее время.

Представители духовенства, имея непосредственное отношение к вакуфам и контроль над ними, под разными предлогами присваивали себе часть доходов. Следовательно, в Ахвахе вакуфы являлись одним из источников обогащения представителей духовенства, способствовавшие дальнейшему социальному и имущественному отмеживанию духовенства от общинников.

2.2. Скотоводство

Древнейшим занятием ахвахцев, наряду с земледелием, было и скотоводство. Оно являлось не только древнейшим, но и важнейшей отраслью хозяйства, во многом определившей особенности социально-экономического и культурного развития народа.[213]

Животноводство в Дагестане, как отрасль хозяйства, известно с эпохи мезолита, а в эпоху бронзы носило уже ярко выраженный оседлый характер.

В отношении удельного веса преобладал крупный рогатый скот. Следовательно, можно говорить о раннем возникновении пашенного земледелия, характерного для земледельческого скотоводческого хозяйства.

По породности крупный рогатый скот ахвахцев относился к дагестанскому отродью великокавказской породы, хорошо приспособившийся к местным условиям. Он был малорослым, поворотливым, с крепкими ногами, неприхотливыми к корму.[214]

Наличие значительных площадей пастбищ и сенокосов в большей степени определило развитие экономики ахвахцев. Они сдержали стада крупного рогатого скота (буйволов здесь не разводили), овец и коз, табуны лошадей, для хозяйственных нужд держали ослов и мулов.

Юридически. По нормам обычного права, любое пастбище ахвахцев считалось коллективной собственностью всех членов союза сельских обществ. Однако многовековая практика использования разных пастбищ одной и той же группой крестьян способствовало фактическому разделению их между различными обществами и группами хуторов, правда, с нечетко выраженными границами. Так, например, пастбищами «чlандиги къе», «Ичъориге» пользовались всегда жители с.Лологонитля, пастбищами «Харим», «Херо», «Кьедахани», «Тlотоло къели», «Кlацалъи», «Туручи», «Тамалъи», «Катlихъ», «Тугlали», «Хванлъи шиа», «Чвачвари», «Тунсикъ» - кудиябросинцы, пастбищами «Тlамагьилъ», «Верхние пастбища» - авар., ахвах. – «Колъегъилъи» то же жители вышеперечисленных хуторов с.Тадмагитль и т.д.

Во второй половине XIX века с оживлением экономики и ростом товарности животноводства, отдельные богатые барановоды, имевшие по 200-300 и более голов скота, объединившись, всяческими ухищрениями закрепляли за собой те или иные пастбища. Со временем эти пастбища стали же считаться собственностью 3-5 таких хозяйств. Подобных «объединений» у северных ахвахцев было около полутора десятка.[215] Они же нанимали чабанов и на зиму, перегоняли скот на арендованные прикаспийские пастбища.

Ахвахцы выработали у себя сложную, но продуманную и рациональную систему содержания скота, соответствующую природно-географическим условиям и уровню социально-экономических условий жизни общества.

Большая часть крестьян, проживающая в хуторе, при уходе за скотом обходилась своими силами: члены семьи, распределив между собой обязанности, пасли скот, заготавливали сено, перегоняли скот с ближних пастбищ на дальние и т.д. Однако подавляющая часть ахвахцев, и хуторян, и жителей селений, придерживались коллективных форм содержания скота.

С ранней весны скот выгонялся на пригревы «бецlала», милъида». Разбросанные вокруг селений и хуторов по южным склонам пригревы были на строгом учёте и составляли каждая в отдельности личную собственность того или иного хозяина.[216] В разгаре весны, с мая месяцы, скот выпасался на присельских пастбищах.

Выпас скота здесь длился 1.5-2 месяца. В июне скот перегоняли на высокогорные альпийские и субальпийские пастбища. С наступлением холодов и осенних дождей, в конце сентября и октября, скот перегоняли обратно на присельские пастбища. В это время он мог кормиться на скошенных лугах и убранных пашнях, которые по адату, на время становились, как и пастбища, общим достоянием. Исключение составляли участки пашен, занятые под озимые. Существование такого порядка не только обеспечивало скотоводов дополнительными пастбищами, но и было простейшим методом удобрения пашенных сенокосных участков. Кроме того, оно же являлось одной из причин жесткой регламентации сроков сельскохозяйственных работ.

Ф. Энгельс писал: «Это так называемый принудительный выпас требовал, чтобы время посева, как и жатвы, не зависело от воли отдельного лица, а было для всех общим, устанавливалось общиной или обычаем».[217]

Зимой скот содержался на стационаре в единоличных или общественных хлевах и на хуторах. Кормом скоту на это время служило заготовленное летом-осенью сено, солома, мякина. В это время года в солнечные дни скот изредка выпасали на пригревах.[218]

Таким образом, в отличие от большинства других горных обществ Дагестана, ахвахцы обходились без перегона скота на плоскостные пастбища для осеннее-зимнего содержания. Это положение, несмотря на его хозяйственно-экономическую целесообразность, имело и свои отрицательные последствия, сдерживая процесс имущественной дифференциации членов общества и тормозя обмен сельскохозяйственной продукции.[219]

В летний период тлянубцы держали крупный рогатый скот («чlегlер боцlи» букв. «черный скот») в общественном хлеву за селением, в местности «Генкlаиб кила».[220] Утром скот выгоняли на пастбище, вечером вновь загоняли в общий хлев. Два раза в день хозяйки ходили туда для доения коров. Приводить скот в селение категорически запрещалось. Навоз из общественного хлева распределялся по очереди.

Ратлубцы летом содержали скот на хуторах, загоняли его на ночь в полуподземные хлева с арочными перекрытиями и регулируемой системой вентиляции. Такие хлева были у многих горских народов Дагестана. Заготовленное в районе этих хуторов сено оставлялось здесь же для прикорма скоту. Принести с хутора сено в селение тот или иной хозяин мог лишь в том случае, если нужно было накормить коня гостя, т.к. скот здесь содержался и зимой.

На хуторе держали часть скота зимой и тадмагитльцы.

Разведение крупного рогатого скота было для горного Дагестана важной отраслью животноводства на протяжении многих веков, о чем свидетельствуют археологические материалы.[221]

Исследователи отличают, что и в новое время по степени распространенности о роли в хозяйстве содержания крупного рогатого скота для горцев Дагестана стояло на первом месте, по сравнению с овцеводством.[222] Это тем более очевидно, что по данным XIX в. 70-80% горских хозяйств не имело овец.[223]

Из птиц ахвахцы держали только кур»гlинкъу».

Выпас общественных стад осуществлялся либо силами их владельцев, либо нанятыми за плату чабанами и пастухами.

В первом случае обязанности хозяев скота определялись по-разному. В большинстве своем люди выходили на выпас скота по очереди, очередность определялась местными властями не зависимо от количества скота, находящегося в стаде. В селении Цекоб на выпас общественного стада поочередно выходило равное количество людей от верхних до нижних кварталов селения. У тлянубцев на хозяина скотины налагалось обязанность столько дней ходить за стадом, сколько голов его скота было в этом стаде.

У ахвахцев был распространен своеобразный институт содержания чужих коров под названием «челдахь». Суть его заключалсь в том, что какое-либо отдельное хозяйство с конца весны и до середины осени брало на содержание дойных коров других хозяйств. Крестьянин, взявший коров на содержание, на все это время своими силами и средствами осуществлял уход за ними: стойловое содержание, подкормку, выпас, доение и т.д. Осенью коровы возвращались их хозяевам и, кроме того, каждый из них получал определенное количество топленного масла «инхва». Такая форма передачи коров на временное содержание, носившая название «отдать на изготовление масла» была известна и в других частях Аварии.[224]

Нам кажется, что социальная сущность этого обычая носит двойственный характер. С одной стороны, эта была одна из форм эксплуатации зажиточными хозяевами беднейшего крестьянства. Но в тоже время, у обычая были и свои положительные стороны: он давал нуждающимся крестьянам неплохой заработок и высвобождал рабочее время других хозяйств, члены которых в период действия соглашения были перегружены работой. Существовали иные формы передачи скота на временное содержание в другое хозяйства.

Богатый барановод, имеющий от 100 до 30-400 овец, мог часть их передать другому лицу сроком от 2 до 5 лет. Последний целиком брал на себя обязанности по уходу за скотом и по содержанию, за что в конце договорного срока имел право оставить себе часть (обычно – половину) приплода. Ему же оставалось и все овечье молоко, иногда – часть шерсти, в зависимости от договоренности. Подобные отношения известные и другим аварцам[225], также служили своеобразной формой эксплуатации беднейшей части населения Ахваха.

Порядок использования пастбищ был определен и регламентирован до мелочей. В каждом сельском обществе специально назначались 2-3 человека следящих за этим. Нарушение установленного порядка каралось штрафом.

В июне скот перегоняли на высокогорные пастбища. Начиная с этого времени, выпас скота на пересельских пастбищах категорически запрещался. Какая-то часть, естественно, оставалась на местах для удовлетворения повседневных нужд населения. Для их выпаса специально выделялись точно ограниченные участки. При выпасе скота на верхних пастбищах тоже соблюдался определенный порядок, которого строго придерживались.[226] Здесь на высокогорных пастбищах, наступал сезон доения овец – одного из важнейших моментов в животноводстве горцев. Сезон длился с мая по август и проходил напряженно. Занимались доением овец мужчины: операция требовала значительной физической нагрузки, да и женщина по условиям работ, рядом не было. Доили овец в полдень, раз в сутки.

Часть скота, забивали,лри этом исходили из потребностей семьи в мясе и возможности зимнего содержания того или иного количества скота. После возвращения в селение, осенью у животноводов начиналась ответственная пора: подходил сезон случки овец. Очень важно было подобрать производителей: от этого во многом зависело численное увеличение стада. Выбирались обычно особь с хорошо выраженной половой активностью и знаменитыми бойцовскими качествами.

Баран должен был быть не старше 4 лет, самка, плодоносила до десяти. Количество производителей рассчитывалось так, чтобы бараны производители для определенных групп самок каждый год менялись. Считались, что кровосмешение может пагубно отразится на потомстве.

Не случайно у ахвахцев существует термин «брат», «сестра» («бачlи»), применяемые только по отношению к животным. Эти проверенные богатой практикой народа правила соблюдали и животноводы других народов Дагестана.[227] Скотная компания была тоже ответственным моментом в деятельности животноводов. Самки в этот период требовали внимательного ухода за ними, нужно было по определенным приметам распознать, предугадать момент окота, чтобы во время оказать помощь животному. Вновь появившихся ягнят в течение 10 дней кормили молоком по три раза в день, а затем в течении 20 дней – по одному разу. В мае- начале июня скотная компания заканчивалась.

Тщательно выбиралась производительная пара и при случке крупного рогатого скота. Корову по возможности подбирали высокоудойную, быка с широкой грудной клеткой и мощной шеей. Хозяин коровы платил хозяину быка от 2 сахl до 1 хвади зерна (8-20 кг). Плата за жеребца-производителя равнялась одному хвади.

Очень важным осенним мероприятием у ахвахцев было выщипывание шерсти у овец и баранов. Целесообразность именно такого метода в народе объясняется двумя причинами: во- первых, при выщипывании в руки дается наиболее длинная и мягкая часть ворса, что намного повышает качество сырья (того же мнения придерживался и А.С. Пиралов).[228] И во-вторых, часть шерсти остается на теле овец, предохраняя их в какой-то мере от наступающих осенних холодов.

Кроме того, некоторые из наших информаторов считают[229], что при выщипывании шерсти у овец растет быстрее, чем при стрижке. Опытный животновод – ахвахец по одному виду животного мог безошибочно определить его качество.

Народная бонитировка, эмпирические познания ахвахцев-животноводов давали возможность путем подбора производителей улучшать породность скота, систематически отбирать наиболее перспективные особи для его расширенного воспроизводства.

В животноводстве, как и в земледелии ахвахцы придерживались традиционного половозрастного разделения труда. Мужчины пасли скот, лечили его, перегоняли с присельских пастбищ на высокогорье и обратно, доили овец и прочее. Нужно отметить, что в скотоводстве основная нагрузка подала на мужчин.

Участие женщины заготавливающей корма, доившей коров, смотревшей за скотом при их содержании на стационаре и т.д. тоже было значительным. Посильное участие принимали и девочки, помогавшие старшим в выпасе скота, кормлении, заготовке сена и прочее.

И так, наличие достаточного числа альпийских пастбищ переопределено у ахвахцев ялажную систему скотоводства, при которой скот, содержащийся на присельских пастбищах, большую часть сезона перегонялся на дальние пастбища. Яйлажная ферма сочеталась со стойлово-пастбищной, которая предполагает использование зимних и летних пастбищ в сочетании со стойловым содержанием.[230] Часть скота ахвахцы содержали и на хуторах.

Процесс оживления экономики и усиление товарности сельскохозяйственного производства в Дагестане во второй половине XIX в. не мог не коснуться и ахвахцев.

По данным М.М. Ихилова, в 1892 году в Аварском округе реализованного животноводческой продукции на 33168 рублей в Гунибском – на 130126 рублей.[231]

Вывод

2.3. Ремесло. Отходничество.

2.3.1. Ремесло.

В XIX веке в сельских обществах Ахваха широкое развитие получили кустарные промыслы господствующей формой которых, как и во всем Дагестане являлась домашняя промышленность.[232]

Хотя главным занятием ахвахцев в изучаемый период оставались земледелие и скотоводство, которые являлись основной их экономической жизни, население сельских обществ Ахваха в свободное от сельскохозработ время занималось различными промыслами.По словам начальника Гунибского округа, «недостаток удобной земли, а до замирения Дагестана плохие пути сообщения и враждебные отношения обществ между собою, искони заставили население округа приняться за некоторые ремесла, в которых оно более нуждалось…».[233]Изготовляя предметы хозяйственно-домашнего обихода, ахвахцы хорошо обрабатывали шерсть, шкуры домашних животных, дерево, камень, металлы, умели производить порох. Главной причиной возникновения и развития домашних промыслов была господство такой формы хозяйственно-экономического уклада, в которой натуральное производство занимало все еще значительное место. Способствовали этому и незначительные объемы индивидуального земледельческо-скотоводческого хозяйства, и наличие свободных рук, не занятых сельскохозяйственным производством. «Домашние промыслы составляют необходимую принадлежность натурального хозяйства, остатки которого всегда сохраняются там, где есть мелкое крестьянство» писал В.И. Ленин.[234] Со второй половины XIX века в условиях значительного роста товарности животноводства, оживление торговли и экономических связей с другими районами Дагестана и Кавказа, ассортимент изделий домашнего производства стал сокращаться, товары и изделия стали приобретаться на стороне в обмен на продукцию животноводства, или покупаться на деньги от реализации этой продукции.

Надо отметить что приемы обработки сырья и материалов у ахвахцев мало чем отличалось от соответствующих приемов у других народов Дагестана, описанных Х.-М. Хашаевым, С.Ш. Гаджиевой, З.О. Османовым, С.С. Агашириновой, А.Г. Булатовой, М.Г. Гаджиевым, Г.А. Сергеевой, М.М. Ихиловым и др., но при этом имелись свои особенности. Женщины селений Изано, Кудияб-Росо, мыли шерсть следующим образом. Они плотно упаковывали в мешки, а затем в продолжение часа-полутора били по мешку палками. Может быть, этот был один из древнейших способов очищения шерсти от пыли и примесей, которые в результате этого процесса оседали снизу. Иногда для удобства.[235] Набитые шерстью мешки подвешивали к чему-либо к балке, перемычке, дереву и др. Удары палкой следовало наносить с определенным приложением физической силы: слабые удары должного эффекта не давали, а чрезмерно сильные могли посечь ворс, ухудшить его деловые качества.[236]

Большое место в домашних промыслах занимала обработка шерсти и изготовление шерстяных изделий. Производством сукна «руцlалъи» ахвахцы обычно не занимались, предпочитая выменивать или покупать его у каратинцев или келебцев. Повсеместно женщины изготовляли вязаные носки и платки.

Обычно на изготовление предметов домашнего или хозяйственного обихода уходила меньшая часть запасов шерсти, большая её часть продавалась на рынках или заезжим скупщикам, главным образом каратинцам и андийцам. Деятельность скупщиков, характеризующая собой «первые и отсталые формы капиталистических отношений, особенно оживилось во второй половине XIX века.Второсортная шерсть и шла на изготовление войлока и грубого сукна, из которых шили куртки, пальто, бурки, головные уборы, женскую одежду – платье, платки; накидки, обувь и т.д.У ахвахцев теплой верхней одеждой служила пальто из войлока «къучара». В XIX- начало ХХ вв. пальто это бытовало у всех ахвахцев.«На пошив одежды обычно шёл кусок войлока длиной около 3-х метров, - пишет С.А. Лугуев. Его перегибали пополам, задняя часть образовывала спинку, передняя – полы. Пальто имело небольшой шейный вырез, рукава средней ширины, длиной до середины кисти. Прямой разрез проходил от воротника до подола».[237]Производство войлоков с вваленным узором у ахвахцев было не особенно развито. Они, ковры были скромны, по виду для них использовалась шерсть натуральных цветов – белая, черная, серая, а позднее крашенная растительными красками.[238]Один из способов узорного войлока – накладывание узоров на нескатанную шерсть служащую фоном, или на слабо сваленный войлок, с последующим волянием.[239]В результате получался односторонний ковер с несквозным орнаментом. У таких войлоков фон чаще всего был белый, иногда красный или черный. Узоры состояли из кривых линий, завитков, кружочков, в виде точек из шерсти разных цветов, геометрических фигур, розеток.[240]

Однако производство шерстяных изделий носило внутренний характер, т.е. служило в основном удовлетворению собственных потребностей в одежде и изделиях домашнего обихода. «Производство ковров, паласов и др. изделий из шерсти для домашнего потребления распространено почти во всех округах области»[241], - писал Е.И. Козубский. Обмен и продажа этих изделий ограничивалась рамками соседних селений и союзов сельских обществ.

Из шкур крупного рогатого скота, лошадей и коз ахвахцы выделывали кожу: мягкую, типа хрома «раке» и толстую, для грубой обуви, для подошв, ремней, кожаных веревок и др. «къехьи». Для получения более толстой и прочной кожи обработки подвергались шкуры быков, коров, лошадей. Из такой кожи делали в основном грубую обувь и ремни для хозяйственных нужд.[242]

Производство деревянных изделий было здесь сравнительно не плохо развито.Сельскохозяйственный инвентарь обычно хозяин по мере необходимости мастерил сам. Однако в каждом, более или менее крупном населенном пункте были мастера, которым тот или иной вид орудий оборудования хорошо удавался: плуг, ярмо, молотильные доски, лари, вилы, лопаты, грабли и др. Нередко эти мастера изготовляли орудия на заказ.

Издавна был известен и получил дальнейшее, хотя и не повсеместное развитие у ахвахцев промысел по обработке дерева,она носила многообразный характер. Дерево служило для всего населения в первую очередь строительным материалом.[243] Его применяли для изготовления дверей, оконных рам, опорных столбов, перекрытий домов: из него делали различные конструкции для жилья и хозяйственных построек. Кроме того они были и неплохими плотниками, обходясь своими силами при строительстве личных и общественных домов.В свободное от скотоводства и земледелия время года мужчины – ахвахцы вырезали из дерева ложечницы «кlокъола», разнообразные мерки: «къото», «ссагги», «хвади»; скамейки и стульчики «къошиита»; кружки «ишиетlо», корыта «иша», сундуки «гъоносса», детские люльки «лъеша», деревянные седла для ослов «гъвядиба», деревянную часть седла для коня «мида», ступки «квандари», вилки «чlуме» и др.[244] Значительная часть этих изделий служила для ахвахцев предметом обмена и торговли. Из дерева жители также изготавливали необходимый в хозяйстве сельскохозяйственный инвентарь, земледельческие орудия: молотильные доски, плуги, вилы и т.п.[245]

И, наконец, дерево служило материалом для изготовления домашней утвари.Для изготовления всех видов деревянных изделий ахвахцы использовали местное дерево.Дерево ценили, расходовали экономно, особенно в тех обществах, где своего леса не было.О значении леса в хозяйстве горцев И.Дубровин писал: «Как драгоценен лес, можно судить из того что в Аварии одним из жестоких наказаний было разорение нескольких комнат у провинившегося. Хотя дома там каменные, но лес необходим для балок настилки потолка и для дверей, и обыкновенно проходил год и даже несколько лет пока разоренный соберется со средствами, чтобы отстроить свой дом».[246] Этим же объясняется тот высокий уровень мастерства в художественной обработке дерева, которые достигли горцы, в том числе и ахвахцы. Свидетельством такого мастерства является тот факт, что для обозначения специалиста по обработке дерева в аварском языке употребляется слово «устар» - мастер «цlулал устар», - мастер дерева, в то время, как обозначение остальных, не связанных с обработкой дерева, ремесленных специальностей, употребляется слово с окончанием «хъан», указывающее на занятие человека (къадакан – каменщик, векьарухъан – землепашец).[247] Слово «устар» применялось только для обозначения специальностей ювелира и мастера по обработке дерева и не распространялся на другие отрасли производства, даже на специалистов по меди и железу» - пишет С.Х. Асиятилов.[248] Ахвахцы хорошо обрабатывали камень ,в любом населенном пункте Ахваха и в наши дни сохранились одноэтажные и многоэтажные хозяйственно-жилые комплексы из тесаного камня, плотно прилегающие друг к другу.Камень, особенно, мягкие его породы, как наиболее доступный его материал шел на изготовление водосточных желобов «охьоба», плит для мягчения кож, светильников, корыт, ясель. «ансса» ступок с пестиками, катков «кIкIеме» и др. Все это шло на удовлетворение внутри хозяйственных потребностей. Район проживания ахвахцев археологи считают одним из центров металлообработки уже в средневековье[249]. Потребности в металлических изделиях удовлетворяли кузницы «енху». Они работали, сочетая ремесло с занятием земледелием и скотоводством, в основном выполняя заказы односельчан крестьян их окрестных хуторов и сел. Кузнецы выковывали главным образом сельскохозяйственный инвентарь: мотыги «михичъи», тесаки «чатаххида», лопаты и др[250]..

Кроме того, в зависимости от потребностей населения ковались гвозди, молотки «кватIа», щипцы «гьеци», долото «ижи», треножники «миххиле», очажные цепи «раххаси», ножи «мешу», сковородки «миххигъва»[251]. В незначительном количесве были у ахвахцев и медники, изготовлявшие в основном тазы «тIасси» и кружки «шиетIо». Прочие медные изделия водоносные кувшины, медные котлы, подойники и др. покупались на рынках или у заезжих лакцев[252]. Ахвахцы умели плавить сталь «чара» и бронзу «лези». Из стали выковывали кинжалы, сабли «къвечIа», стволы огнестрельного оружия. У Ахвахцев были свои мастера (2-3 человека), изготавливавшие из переплавленных серебряных монет женские украшения: серьги «кIичIо» крупные серьги «кIчIу», серьги с подвесками «хаххандир», филигранные с зернью бусы «меххила», серебряные женские пояса «ратIтIича», браслеты «кванкъе» и др.[253]На продажу металлические изделия местных мастеров поступали редко, они в основном работали на заказ, изготовляя орудия и предметы в подавляющем большинстве случаев из материала заказчика[254].Из селитры и серы ахвахцы изготавливали порох «тучикъи жоми»[255].Для хранения сыпучих тел ахвахские женщины лепили из воска сосуд типа кувшинов «рахва», служившие одновременно и мерой при обменах.

Распределение кустарей и промыслов в селениях Ахваха, как показывает фактический материал, отсутствовало. Тип домашних промыслов в этих селениях можно назвать смешанными в Ахвахе, в отличие от более развитых районов Дагестана, был выражен незначительно и шёл медленными темпами. Последнее было обусловлено натуральным характером хозяйства, отдаленностью Ахваха от развитых центров и т. д.

2.3. 2 Отходничество.

Заметное место в социально-экономической жизни население Ахваха занимал отхожий промысел. По словам С. Х. Асиятилова «Отходничество, вызванное скудностью природы и трудностью жизненных условий в условиях гор, берет начало с XIV-XV вв., когда началось широкое земледельческое освоение равнинных районов Северного Кавказа и Закавказья»[256].

Ахвахцы, как и большинство других народов Дагестана, испытывали избыток рабочей силы. Неспособность незначительного по объему крестьянского хозяйства круглогодично занять рабочие руки К. Маркс, считал естественной основной для соединения земледелия с подсобными домашними промыслами[257].

Заниматься отхожими промыслами принуждали ахвахцев и трудные естественно-географические условия, нерешенность социально-экономических задач. «Отхожий промысел, - отмечалось в материалах Дагестанского областного статистического комитета, обязанный своим существованием сравнительной густоте населения, бедности природы, отсутствию обрабатывающей и добывающей промышленности и другим экономическим условиям, весьма распространен в области…».[258]

Обращаться к отходничеству принуждали Ахвахцев, как и остальных горцев, также «недостаток в земле и малая плодородность её»[259], как следствие этого невозможность «прокормиться занимаясь только сельским трудом»[260], малые возможности сбыта произведений мастерового населения на месте[261], невозможность для бедноты найти заработок в пределах округа[262], что особенно важно «для жителей Высокогорной Аварии».[263]

Низкая степень экономической обеспеченности Ахвахцев наряду с другими факторами имела прямое отношение к количеству отходников из Ахваха. Отходничество, как и другие промыслы, имело зональный характер, «который был обусловлен разной степенью экономического благополучия зон, достатка земли и скота, масштабности и мощности хозяйств».[264]

Отходничество Ахвахцев, как и дагестанцев в целом, распадалось на «внутридагестанское» и «внешнее».[265]

Внутреннее отходничество выражалось в выполнении в соседних обществах и в других округах мастеровыми людьми (каменщиками, плотниками) работ по профилю своего мастерства, а также в поисках и выполнении там же всякого рода работ не мастеровыми людьми. В официальной статистике отсутствуют фактические данные по внутреннему отходничеству, но имеются сведения об отходничестве за пределы Дагестанской области.

Отходники – ахвахцы, как и другие горцы, покидающие пределы Дагестана, отправлялись в основном в Закатлы, Грузию, Бакинский и Грозненский нефтепромышленные районы, Теркскую область.[266]

Различались и формы отходничества: сельскохозяйственная, промышленная, кустарно-ремесленная, наем в стражники или охранники и т.п.[267] Одной из форм отходничества было поступление горцев на военную службу к феодальным владетелям Закавказья и даже пограничные турецкие пашалыки и в Персию».[268]

Часть уходивших иногда нанимались на военную службу.[269] «Аварцы вообще называются лезгинами… - писал А.И. Ахвердов. – От природы же ремесло сих лезгин – хождение по требованию персидских ханов кругом Кавказа к плоскостям имеющих свои владения на помощь против их неприятеля. Плата же производится им от мая месяца до сентября, и куда бы заведены не были, сентября в первых числах возвращаются в свои жилища, спеша, чтобы снега не закрыли им пути в оные. Каждый лезгин получает по 12 рублей платы… А есть ли кто их не нанимает, тогда идут по удобности в разные места на злодеяния, откуда во также почасту половина только возвращается и то иногда с добычею, а иногда и ни с чем».[270]

Во второй половине XIX века с присоединением Дагестана к России менялись формы и характер отходничества. В 80-90-х годах XIX в. в связи с проникновением капиталистических отношений в Дагестане, существенно изменились как условия мест, куда горцы уходили на заработки, так и условия и труда. Намного увеличилось число уходящих на заработки[271] не мастеровых людей.

Строго установленного порядка отхода не существовало. Часть отходников уходила на заработки ежегодно, обычно осенью, после уборки урожая.[272] Возвращались эти отходники домой обычно в конце весны, в мае-июне, когда в горах наступала пора сельхоз работ.[273]

Часть отходников, обычно уходившая в более отдаленные районы – в промышленные центры Кавказа и во внутренние губернии России, - не возвращались на период летних сельскохозяйственных работ (прополка, заготовка сена, уборка урожая), поскольку эти работы у ахвахцев вообще выполнялись женщинами, «даже и при наличности хозяина».[274] Это объясняется тем, что у «подавляющего большинства отходников земельный участок был невелик, а у части его вообще не было… Поэтому у отходников не было необходимости возвращаться домой для обработки своего клочка земли».[275] С грозненских нефтепромыслов, например 60% дагестанских отходников увольнялись преимущественно осенью и зимой, многие из которых зачастую не возвращались домой, отправлялись на поиски другой работы.[276]

Сказанное можно отнести и к Ахваху, поскольку ахвахцы-отходники из-за отдельности их обществ от промышленных сельскохозяйственных центров, куда они уходили, часто возвращаться домой не могли. К тому же, это им было невыгодно.

Проникновение в хозяйство товарных отношений приводило к появлению свободных рабочих рук. В Ахвахе этот процесс был менее выражен по сравнению с низменными районами Дагестана. Рост численности отходников определялся также неурожаями, необходимостью закупки хлебов и кормов в большом объеме, необходимостью расплатиться с правительством за недоимки или за представленные им ссуды и т.д.

Рост количества отходников во 2-й половине XIX века касался в первую очередь «внешнего отхода». Особенностью социального строя горной части Дагестана, на который относился и Ахвах, был высокий процент беднейшего и очень низкий процент богатого крестьянства. Этим же объяснялся «высокий процент хозяйств, прибегавших к продаже рабочей силы и, наоборот, незначительный процент хозяйств прибегавших к найму его». Иначе говоря, «богатая прослойка малочисленна и поглощала лишь незначительную долю рабочей силы… Поэтому из года в год росло число отходников из Дагестана…[277]». Последнему способствовали также низкий уровень промышленности, которая не могла обеспечить работой и десятой доли высвободившихся в деревне рабочих рук», «установление прочных связей Дагестана с другими районами Кавказа», увеличение ввоза товаров фабрично-заводской промышленности из центральных районов России и в связи с этим падение цен на многие виды изделий местной кустарной промышленности.[278]

В целом отходничеством их ахвахских сёл занималось 156 человек.[279] В селении Кудияб-Росо отходничеством занималось 100 человек, в Тад-Магитле – 36, Изано – 20.[280]

Отходники в возрасте от 18 до 30 - лет составляли большинство, как по селам, так и сельским обществам в целом (40% от всего количества отходников), в возрасте от 31 до 40 лет 30%. Остальные группы были представлены в меньшинстве и особого места в системе отходничества не занимали. Отходники в возрасте до 18 лет были представлены в основном лицами, уходившими на заработки со своими родителями или старшими родственниками в качестве их помощников.

Условия работы и жизни отходников были тяжелыми. Они подвергались эксплуатации.[281] Немало их умирало от малярии и различных болезней.[282] «Неземледельческие» и не мастеровые отходники выполняли самые тяжелые и низкооплачиваемые работы. Из-за отсутствия профессии и определенных (требуемых) навыков труда, они вынуждены были соглашаться на любые виды работ и условия труда.Заработок отходников был невысок и составлял приблизительно от 80 до 150 рублей в год на одного человека, отправляющегося на заработки.[283] Размер заработка зависел от вида работы, её продолжительности, и даже от знания русского языка[284] и т.д.

Однако, несмотря на все трудности, отходничество в Ахвахе продолжало иметь место. Он сыграл положительную, прогрессивную роль в жизни населения Ахваха, как и народов Дагестана в челом, поскольку часть отходников приобщалась к капиталистическим производственным отношениям. Отходничество давало горцам возможности заработать своим трудом средства к существованию.

---

[1] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана ХVIII – начале ХIХ веков. Махачкала, 1957. С. 369; Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1960; Алиев Б.Г. Союзы сельских общин Дагестана. (Экономика, земельные и социальные отношения, структура власти). Махачкала, 1999. Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование. XIX – начало XX века. – Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН. 2008

[2] Комаров А.В. Адаты и судопроизводства по ним. // Сборник сведский о кавказских горцах (ССКГ). Тифлис, 1868. Вып. 1.

[3] Дубровин Н. История ойны и владычества русских на Кавказе, СПб., 1871. Т. I/ Кн. I.

[4] Берже А. Материалы для описания нагорного Дагестана. Кавказский календарь на 1859 г. Тифлис, 1860.

[5] Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, ч. I-II., М., 1823.

[6] Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Т. II. М., 1890.

[7] Бакиханов А.-К. Гюлистан-Ирам. Баку, 1926.

[8] Алкадари Г.-Э. Асари Дагестан. / Всупит.статья, комментарии примечания и общая редакция проф. В.Г. Гаджиева. Махачкала, Дагкнигоиздат, 1994.

[9] Магомедбекова З.М. Ахвахский язык. Тбилиси, 1967.

[10] Хашаев Х.-М.О. Общественный строй Дагестана в ХIХ в. М., 1961.

[11] Магомедов Р.М. общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- начале XIX веков. Махачкала 1957; Его же. Дагестан. Исторические этюды. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1975.

[12] Алиев Б.Г., Ахмедов Ш.М., Умаханов М.-С.К. Из истории средневекового Дагестана. Махачкала, 1970; Ахмедов Ш.М. Сельская община в раннесредневековом Дагестане. // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Махачкала, 1974 Вып. 1; Шихсаидов А.Р, Дагестан в X-XV вв. Махачкала 1975; Умаханов М.-С.К. Политические взаимоотношения союзов сельских обществ Дагестана в XVII-XVIIIвв. // Общественный строй союзов общин Дагестана в XVII- начале XIX в. Махачкала 1981г. Алиев Б.Г. Союзы сельских общин Дагестана в XVIII- первой половине XIX в. Махачкала 1999. Его же. Свободное узденство феодального Дагестана (XVIII- первая половина XIX в). Махачкала 2007.

[13] Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII начале XIX в. М.: Наука. 1988.

[14] Лугуев С. А. Свадьба и свадебные обряды ахвахцев // Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIX—начале ХХ в. Махачкала, 1986.Лугуев, 1987: Лугуев С. А. Народный календарь и счет времени у ахвахцев (XIX—начало XX в.) // Календарь и календарные обряды народов Дагестана. Махачкала, 1987

[15] Алиев Б.Г. Каба-Дарго в XVIII-XIX вв. Махачкала, 1972. Нурмагомедов И.Г. Карахский союз сельских обществ в XIX- начале ХХ в. (вопросы социально-экономического развития и административного политического устройства), Махачкала 2007. Мансуров Ш.М. Салатавия (социально-экономическая и политическая история в конце XVIII- первой половине XIX в.). Махачкала, 1995; Тагирова П.М. Гидатль в XVIII- первой половине XIX в. (исследование социально-экономического развития и административно-политического устройства): Дисс…канд. ист.наук. Махачкала 2002.

[16] Магомедов Д.М. Социально-экономическое развитие союзов сельских общин Западного Дагестана в XVIII-XIX в. // Развитие феодальных отношений в Дагестане. Тематический сборник. Махачкала, 1980. Его же. Некоторые особенности социального развития союзов сельских общин Западного Дагестана в XV- нач. XVIII вв. // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII- начале XIX в. Махачкала, 1981.

[17] Нурмагомедов И.Г. Карахский союз сельских обществ в XIX-нач. ХХв. (Вопросы социально-экономического развития и административно-политического устройства. Махачкала, 2007.

[18] Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование XIX- начало ХХ в. Махачкала, 1988. // Р.Ф. И.И.А.Э. Ф. 3. Д. 618. Л. 6.

[19] Магомедбекова З.М. Ахвахский язык. Тбилиси, 1967, С. 3.

[20] Лугуев С.А. Указ. соч. С. 7.

[21] Броневский С.П. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. II. М., 1923. С. 113-114.

[22] Неверовский А.А. Краткий взгляд на Северный и Средний Дагестан в топографическом и статистическом отношениях. СПб., 1847. С. 19.

[23] Берже А. «Кавказский календарь» сборник за 1857. С. 45.

[24] Козубский Е. Памятная книжка Дагестанской области. Темир-хан-Шура, 1895. С. 201.

[25] Хашаев Х.-М.О. Общественно-экономический строй Дагестана в XIX в. Материалы I-й научной сессии Дагестана Филиал АН СССР. Махачкала, 1954. С. 6.

[26] История СССР. Т. II. М., 1954. С. 321.

[27] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII-XIX вв. Махачкала, 1957. С. 363.

[28] История Дагестана. Т. I. М., 1967. С. 320.

[29] Неверовский А.А. Краткий взгляд на Северный и Средний Дагестан в топографическом и статистическом отношениях. СПб., 1847. С. 19

[30] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII-XIX вв. Махачкала, 1957. С. 369.

[31] Хашаев Х.-М.О. Общественно-экономический строй Дагестана в XIX века (Материалы к I-й сессии Дагестана Филиала АН СССР. Т. II. Махачкала, 1954. С. 322.

[32] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII-XIX вв. Махачкала, 1957. С. 63.

[33] Котович В.М. Некоторые данные о связях населения Дагестана и Передней Азии в древности. // Средняя Азия, Кавказ и Зарубежный Восток в древности. М., 1983. С. 4; Гаджиев М. Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана. Махачкала, 1996. С. 8.

[34] Яковлев Н. Язык и народы Кавказа. Тифлис: Зак.книга, 1930. С. 6.

[35] Лугуев С.А. Ахвахцы / Народы Дагестана. М., 2002. С. 159.

[36] Патканов К.П. Армянская география VII-Х вв. по р. Х. (приписываемая Моисею Херсонскому) СПб., 1877. С. 37. Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. М., СПб., 1941. С. 165.

[37] Лугуев С.А. Ахвахцы / Народы Дагестана. М., 2002. С. 159.

[38] Магомедов Р.М. Дагестан исторические этюды. Махачкала, 1975. С. 7, 9.

[39] Там же. С. 9.

[40] Полевой материал автора.

[41] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцев). Хасавюрт, 2005. С. 146.

[42] Информатор Нухбеков Пирмагомед 19…года рождения с. Ахвах?.

[43] Информатор. Он же.

[44] Источник. Исаев Шамсудин 19…года рождения с. Ахвах?..

[45] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцев). Хасавюрт 2005 г.

[46] Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XIX- и нач. XXв. Махачкала, 1957г.

[47] Хашаев Х.-М.Общественный строй Дагестана в XIX в. М., 1961. С. 137-138; Магомедов Р.М. Дагестан: Исторические этюды. Махачкала, 1945. ч.2. С. 227, 234, 235.

[48] Хашаев Х.-М. Указ.соч. С. 137.

[49] Магомедов Р.М. Указ.соч. С 138.

[50] Лугуев С.А. Указ.соч. Л. 21.

[51] Хашаев Х.-М. Указ.соч. С. 137.

[52] Шихсаидов А.Р. Ислам в средневековом Дагестане. Махачкала, 1969; Магомедов Р.М. Дагестан. Исторические этюды. Махачкала, 1975. С. 36; Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана. Махачкала 1996. С. 124; Даниялов Г.-А.Д. Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала, 1996. С. 96-98; Гасанов М.Р. Дагестан в составе Кавказской Албании. Махачкала. 1995. С. 62.

[53] Даниялов Г.-А.Д. Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала, 1996. С. 96-98.

[54] Атаев М.М. «Царство» Серир. // Государства и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1890. С. 11.

[55] Айтберов Т.М., Гасанов М.Р., Алиев Б.Г. Материалы по хронологии и генеологии.//Источниковедение средневекового Дагестана. Махачкала, 1986. С. 197.

[56] Бартольд В.В. Соч. М., 1965. Т. III. С. 140.

[57] Магомедов Д.М. Исторические сведения о дидойцах // ВИД. Махачкала, 1975. Вып. 2. С. 10.

[58] Минарский В.Ф. Очерки по истории Кавказа. // РФ ИИАЭ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 321. Л. 13.

[59] Патканов К.П. Армянская география VII-Х вв. по р. Х. (Приписываемая Моисею Херонскому). СПб., 1877. С. 37; Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. М; СПб., 1941. С. 165.

[60] См.: Ибн ал-Факих. Из книги о странах // Караулов К.В. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане // СМОМП. К. Тифлис, 1901. Вып. 31. С 15.

[61] Магомедов Д.М. Указ.соч. С. 101.

[62] Шихсаидов А.Р. Дагестанская историческая хроника «Тарих Дагестан» Махаммед-Рафи (К вопросу изучения) // Письменное исследование. Ежегодник. 1972. М., 1977. С. 90-105.

[63] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцев). Хасавюрт, 2005. С. 212.

[64] Чурсин Г.Ф. Авары. Этнографический очерк. Тифлис, 1928. // Рукописный фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 65. Л. 71.

[65] Там же. Л. 72.

[66] Атаев Б.М. Аварцы: история, язык, письменность. Махачкала, 1963. С. 45.

[67] Шихсаидов А.Р. О проникновении христианства и ислама в Дагестан. // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1957. Т. 3. С. 62.

[68] Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. Указ.соч. С. 207.

[69] Шихсаидов А.Р. О проникновении христианства и ислама в Дагестан… С. 72.

[70] Ахмедов Ш.М. К вопросу о распространении ислама в Дагестане. // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Махачкала, 1975. Т. II. С. 123.

[71] Магомедов Р.М., Магомедов А.Р. История Дагестана. Махачкала, 1994. С. 90.

[72] Исаев Ш. По следам предков (Ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 186.

[73] Там же. С. 210.

[74] Там же. С. 215.

[75] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт. 2005. С. 187.

[76] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 218.

[77] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- начале XIX веков. Махачкала, 1957. Т. II. С. 123

[78] Даниялов Г.-А.Д. Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала, 1996. Т. I. С. 146.

[79] Алиев Б.Г., Ахмедов Ш.М., Умаханов М.-С.К. Из истории средневекового Дагестана. Махачкала, 1970. С. 36.

[80] Умаханов М.-С.К. Политические взаимоотношения союзов сельских обществ Дагестана в XVII-XVIII вв. // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII- начале XIX в. Махачкала, 1981. С. 71.

[81] Шихсаидов А.Р. Дагестан в X-XV вв. Махачкала, 1975. С. 158.

[82] Умаханов М.-С.К. Взаимоотношения феодальных владений освободительная борьба народов Дагестана в XVII века. Махачкала, 1973. С. 102.

[83] Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря находящихся. // ИГЭД. М., 1938. С. 114.

[84] Алиев Б.Г. Союзы сельских общин Дагестана в XVIII- первой половине XIX в. Махачкала, 1989. С. 165.

[85] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М.: Изд-во АНСССР, 1961. С. 142.

[86] Магомедов Р.М. Дагестан: Исторические этюды. Махачкала, 1975. Вып. 2. С. 256.

[87] Магомедов Р.М. По аулам Дагестана. Махачкала, 1977. Вып. 1. С. 51.

[88] Магомедов Д.М. См.: Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII- начало XIX в. Махачкала, 1981. С. 31.

[89] Полевой материал собранный автором.

[90] Комаров А. В. Народонаселение… С. 40.

[91] Там же. С. 41-45.

[92] См.: Гидатлинские адаты / Под редакцией Х.-М.Хашаева и М.С.Саидова, Махачкала, 1957. С. 31.

[93] Там же. С. 33.

[94] Там же. С. 21.

[95] Полевой материал автора.

[96] Гидатлинские адаты… С. 9.

[97] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XIX- начале ХХ в. Махачкала, 1957. С. 391.

[98] РФ ИИЯЛ Ф. 16. Д. 510.

[99] Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XIX- начала ХХв. Махачкала, 1957. С. 97.

[100] Хашаев. Х.-М. Общественно-экономический строй в Дагестане в XIX в. М., 1961. С. 260. Автор пишет о подати под названием «хвалаченбухьи» (опаясать шашкой) в 18 рублей, которая уплачивалась обществом в совершеннолетие наследника хана.

[101] Магомедов Р. М. Указ. соч. С. 388.

[102] Магомедов Р. М. Указ. соч. С. 389.

[103] Сведения об Аварском ханстве. 1828 // И.Г.Э.Д. С. 237-274.

[104] Там же С. 113-162.

[105] Магомедов Р.М. Дагестан: Исторические этюды. Ч. 2. Махачкала, 1975. С. 194.

[106] Сведения об Аварском ханстве. 1828. // ИГЭД. С. 271-272.

[107] Сведения об Аварском ханстве. 1828 // ИГЭД. С. 273-274.

[108] Гидатлинские адаты. С. 30-31.

[109] Розен Р.Ф. Описание Чечни и Дагестана. 1830. ИГЭД. С. 289.

[110] Гидатлинские адаты. С. 35-37.

[111] РФ ИИЯЛ, ф. 16. Оп. 1. Д. 34. Л. 25.

[112] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 179.

[113] Лугуев С.А. Народы Дагестана. М. 2002. С. 160.

[114] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 190.

[115] Полевой Материал автора.

[116] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 201.

[117] Там же. С. 202.

[118] Историко-архивный справочник административно-территориального деления Дагестана за 1920-2000 год. Махачкала, 2003. С. 10. Ответственный составитель Лагутина М.И.

[119] Там же. С. 11.

[120] Там же. С.61.

[121] Рамазанов Х.Х. Дагестанская сельская община в политике России. // Сельская община Дагестана и Северного Кавказа. Махачкала, 2003. С. 44.

[122] Гумилев Л.Н. Место исторической географии в востоковедческих исследованиях // Народы Азии и Африки. М. 1970 №1 С. 47-48.

[123] Османов М.О. Хозяйственно-культурные типы (аргалы) Дагестана. Махачкала, 1996 С. 35.

[124] Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование XIX – начало ХХвв. Махачкала, 1989. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 618. Л. 32.

[125] Абельдяев Н. Сельское хозйство у дагестанских горцев // Журнал министерства государственных имуществ. 1857. №8. С.25.

[126] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XIII- начале XIXв. Махачкала. 1957; Хашаев Х.М. Общественный строй Дагестана в XIXв. М., 1961. С. 79-88; Материальная культура аварцев. Махачкала, 1967. С. 20-22; Гаджиева С.Ш., Османов М.О., Пашаев А.Г. Материальная культура даргинцев. Махачкала, 1967. С. 17-20.

[127] Котович В.Г. Проблемы культурно-исторического и хозяйственного развития народов Дагестана. М., 1982; Агларов М.А. Террасная система земледелия в зоне доместикаций растений. // Хозяйство народов Дагестана в XIX-ХХвв. (Этнографическое исследование). Махачкала. 1979. Амирханов Х.А. Чохское городище. М., 1987.

[128] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 223.

[129] Агларов М.А. Техника сооружения террасных полей и вопросы эволюции форм собственности у аварцев (до ХХв.) // УЗ ИИЯЛ., Т. 13. Махачкала, 1964. С. 180.

[130] Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование XIX- начале XXвв. Махачкала, 1988. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 618. Л. 44.

[131] См.: Хашаев Х.-М. Занятия населения Дагестана в XIX в. Махачкала, 1958. С. 42.

[132] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 45.

[133] Там же. 47.

[134] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт. 2005. С. 208.

[135] Там же. С. 208.

[136] ЦГАРД. Ф. 2. Оп. 1. Д. 27. Л. 33.

[137] ЦГАРД. Ф. 21. Оп. 3. Д. 27. Л. 8.

[138] ЦГА. РД. Ф. 21. Ф. 21. Оп. 1. Д. 9. С. 111.

[139] Вавилов Н.М. Горное земледелие на Северном Кавказе // Известия АН СССР. 1957. №5. С. 591.

[140] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 47.

[141] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 47.

[142] Асиятилов С.Х. Историко-этнографические очерки хозяйства аварцев. (XIX- первая воловина ХХ века). Махачкала, 1967. С. 33-36; Материальная культура даргинцев. С. 23-26.

[143] Материальная культура даргинцев. С. 26.

[144] Анучин Д.Н. Отчет о поездках в Дагестан летом 1882 года. // ИРГО. 1884. Т. ХХ. С. 392.

[145] Дьячкова-Тарасова А.Н. Абадзехи: историко-этнографический очерк. Тифлис, 1902. С. 17; Калоев Б.А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981. С. 11-13, 120-121.

[146] ЦГАРД. Ф. 21. Оп. 6. Д. 9. Л. 51-52.

[147] Полевой материал автора.

[148] Полевой материал автора.

[149] Мухиддинов И. Жатва и связанные с нею обряды в Вахане и Ишкашине (XIX- начало ХХ вв.). Материалы к историко-этнографическому атласу народов Средней Азии // СЭ. 1971. №5. С. 120.

[150] Выжарова Ж.Н. О происхождении болгарских пахотных орудий. (К вопросу об этногенезе болгарского народа). М., 1956. С. 21.

[151] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 3. Д. 11. Л. 390.

[152] Там же. Л. 390.

[153] Материальная культура аварцев… С. 40.

[154] ЦГА РД. Ф. 4. Оп. 3. Д. 11. Л. 391.

[155] Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование XIX-начале ХХ вв. Махачкала 1988 // РФ ИИААЭ. Ф. 3. д. 618. Л. 322.

[156] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 312.

[157] Там же. С. 44.

[158] Полевой материал автора.

[159] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 6. Д. 9. Л. 33.

[160] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 53.

[161] См. например: Гаджиева С.Ш. Кумыки: историко-этнографическое исследование. М., 1961. С. 66.

[162] Материальная культура даргинцев. С. 29.

[163] Булатова А.Г. Лакцы: историко-этнографические очерки (XIX- начале ХХ века). Махачкала, 1971. С. 50-51.

[164] Полевой материал автора.

[165] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 56.

[166] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 1. Д. 27. С. 97.

[167] Там же. С. 97.

[168] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 220.

[169] Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству. Марк К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, Т.36. ч.1. С.463.

[170] Там же, С.481.

[171] Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII- начале XIXв. … С.36.

[172] Агларов М.А. Земледельческие округа «мегъ» в Аварии в XVII-XIXвв. (Структура, планировка и общественный режим эксплуатации). // Быт сельского населения Дагестана (XIX – начале XXв.) Махачкала, 1981. С.5.

[173] История Дагестана. М., 1968. Т.II. С.51.

[174] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.61-в. С.132.

[175] ЦГИА РГр. Ф.416. Оп.3. Д.205.Л.16.

[176] Морган Л.Г. Древнее общество. СПб., 1934. С.321.

[177] Алиев Б.Г. Каба-Дарго. Махачкала, 1972. С.87.

[178] Алиев Б.Г. Общинное землевладение в Дагестане в позднем средневековье. // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Махачкала, 1975. Вып.2. С.160; Алиев Б.Г., Ахмедов Ш.М., Умаханов М.-С.Х. Из истории средневекового Дагестана. Махачкала, 1970. С.151.

[179] Агларов М.А. Техника сооружения террасных полей и вопросы об эволюции форм собственности у аварцев (до XXв.). // УЗ ИИЯЛ ДНЦ РАН. Махачкала, 1964. Т.XIII. С.183-186.

[180] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIXв. М., 1961. С.252.

[181] История Дагестана. М., 1968

[182] Алиев Б.Г. Каба-Дарго в XVIII-XIXвв. С.89.

[183] Свод решений и обычаев Цекубского сельского общества. С.9в.

[184] Мелешко А.Г. Расслоение крестьянства в Дагестанском ауле накануне Октября. // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1958. Т.4. С.28.

[185] Ковалевский М.М. Закон и обычай. М., 1890. Т.1. С.62.

[186] Линден В. Краткий исторический очерк былого общественно-политического и поземельного строя народностей, населяющих мусульманские районы Кавказского края. // Кавказский календарь на 1917г. Тифлис, 1916. С.281.

[187] Там же. С.289.

[188] Статистические данные, извлеченные из посемейных списков Андийского округа 1886г. // Рук.фонд. ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.302. Л.5.

[189] Сайбулаев А.Б. Социально-экономическое развитие и политическое положение Гумбетовского союза сельских обществ в XVIII- первой трети XIXвв. Махачкала, 2001. С.112.

[190] Алиев Б.Г. Каба-Дарго в XVIII-XIXвв. Махачкала, 1972. С.85.

[191] Маркс К. Капитал. Т.3. ч.II. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Изд.2-е. Т.25. ч.II. С.354. Сайбулаев А.Б. Указ.соч. С.113.

[192] Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Изд. 2-е. Т.20. С.142.

[193] См.: Гидатлинские адаты. / Под ред. Хашаева Х.М. Саидова М.С. Махачкала, 1957. С.33.

[194] Лугуев С.А. Указ.соч. С.34.

[195] Там же. С. 95.

[196] Там же. С.96.

[197] Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб. 1871. Т.1. Кн.1., С.35-36.

[198] Лугуев С.А. Указ.соч. С.32.

[199] Там же. С.35.

[200] Магомедов Д.М. Некоторые особенности социального развития союзов сельских общин Западного Дагестана в XV-XVIIIвв… С.35.

[201] Лугуев С.А. Указ.соч. С.169.

[202] Свод решений и обычаев Цекобского сельского общества. С.98.

[203] См.: Гидатлинские адаты / под ред. Хашаев Х.М. и Саидова М.С. Махачкала, 1957. С.35.

[204] Магомедов Р.М. Общественно-экономически и политический строй Дагестана в XVIII- начале XIX веков… С.33.

[205] Хашаев Х.М. Общественный строй Дагестна в XIX века… С.146; История Дагестана М. 1968. Т. II. С.53-54.

[206] Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII- начале XIXвв… С.64-65.

[207] ЦГА РД. Ф.2. Оп.3. Д.22-а. Л.202.

[208] Алиев Б.Г. Союзы сельских общин Дагестана в XVIII- первой половине XIXв… С.137.

[209] Нурмагомедов И.Г. Карахский союз сельских обществ в XIX- начале XXвв… С.86.

[210] Магомедов А.Р. Хозяйственная жизнь и социальный строй Нагорного Дагестана в XV-XVIIвв… С.115-121.

[211] ЦГА РОД. Ф.21. Оп. 5. Д.69. Л.82.

[212] ЦГА РД. Ф.147. Оп.1. Д.7. Л.290.

[213] Материальная культура аварцев. С. 57. Материальная культура даргинцев. С. 38.

[214] Козубский С.И. Дагестанский сборник. В. 1. Темир-хан-Шура, 1902; Тамалицев А. Материалы по изучению крупного рогатого скота Грузии. Тифлис, 1924. С. 80.

[215] Исаев Ш. По следам предков (ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 196.

[216] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 2. Д. 60-г. Л. 115.

[217] Маркс К., Энгесьс Ф. Соч., Т. 19. С. 334.

[218] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 1. Д. 27. Л. 26.

[219] Там же. Л. 27.

[220] Полевой материал.

[221] Котович В.Г. Указ. соч. С. 292.

[222] Об этом см.: Руденко И.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и о кочевниках. // Материалы географического общества СССР (отд.этнографии). Ч. 1., 1961. С. 10-15.

[223] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX в. С. 92.

[224] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 62.

[225] Чанаханов О.Д. Тукита. Махачкала. 2005. С. 47.

[226] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 63.

[227] См. Например: Гаджиев М.-Г.А. Скотоводство агулов во 2-й половине XIX- начале ХХ вв. // Хозяйство. Материальная культура и быт народов Дагестана в XIX-ХХ вв. Махачкала, 1977. С. 11.

[228] Пиралов А.С. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа. СПб. 1913. С. 43.

[229] Полевой материал автора.

[230] Чанаханов О.Д. Тукита. Махачкала 2005. С. 43.

[231] Материальная культура аварцев. С. 59-60.

[232] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961. С. 96; История Дагестана. Махачкала, 1968. Т. II. С. 368.

[233] ЦГА. РД. Ф. 2. Оп. 1. Д. 27. Л. 37.

[234] Ленин В.И. Аграрный вопрос в России. Полное собрание сочинений. Т. 17. С. 47.

[235] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961. С. 98.

[236] Изудинова Р.С. Войлочные изделия аварцев в XIX-ХХ в. Махачкала, 2000. С. 57.

[237] Лугуев С.А. Указ. соч. С. 72.

[238] Полевой материал автора.

[239] Изудинова Р.С. Войлочные изделия аварцев в XIX-ХХ века. Махачкала, 2000. С. 58.

[240] Там же. С. 73.

[241] Козубский Е.И. Памятная книжка дагестанской области на 1895. Темир-хан-Шура, 1895. С. 122.

[242] Лугуев С. А. Указ.соч. С. 72.

[243] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 45. Д. 108. Л. 16.

[244] Лугуев С.А. Указ.соч. С. 72.

[245] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 4. Д. 108. Л. 16.

[246] Дубровин Н. История войны и владычество русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. I. Кн. 1. С. 510.

[247] Нурмагомедов И.Г. Карах в XIX- начале ХХ века. Махачкала, 2001. С. 90.

[248] Асиятилов С.Х. Историко-этнографические очерки хозяйства аварцев (XIX- первая половина ХХ вв.). Махачкала, 1967. С. 80.

[249] Атаев Д. М. Металлургия и металлообработка средневековой Аварии (по материалам Бежтинского могольника). //РФИИЯЛ Ф.З. Ол. 1. Д. 81. Л. З.

[250] Полевой материал автора.

[251] Лугуев С. А. Указ сок. С. 74.

[252] Там же С. 75.

[253] ЦГА РД Ф. 21. О. 4. Д. 108. Л. 20.

[254] Лугуев С. А. Указ. Соч. С. 74.

[255] Там же С. 74.

[256] Асиятилов С. Х. Указ.соч. С. 92.

[257] Маркс К. Капитал. Т. 2. М., 1951. С. 238.

[258] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 2. Д. 59-и. Л. 10; Памятная книжка и адрес – календарь Дагестанской области на 1901 год. / Под редакцией Е.И. Козубского. Темир-хан-Шура, 1901. С. 76.

[259] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 1. Д. 27. Л. 37.

[260] Никольская З.А. Аварцы. // Народы Дагестана. М., 1955. С. 30.

[261] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 1. Д. 11. Л. 2.

[262] Там же. Д. 27. Л. 25.

[263] Материальная культура аварцев. Махачкала, 1967. С. 19.

[264] Искендеров Г.А., Османова М.О. Хозяйство. // Народы Дагестана. М., 2002. С. 52.

[265] Шигабудинов М.Ш. Отходничество в Дагестане в XIX- начале ХХ вв. Махачкала, 2000. С. 21.

[266] ЦГА РД. Ф. 73. Оп. 1. Д. 8. Л. 43.

[267] Шигабудинов М.Ш. Указ.соч. С. 41.

[268] Алиев Б.Г. Союзы сельских общин Дагестана в XVIII- первой половине XIX в. Махачкала, 1999. С. 98.

[269] История Дагестана. М., 1967. Т. I. С. 314.

[270] Ахвердов А.И. Описание Дагестана: 1804 г.// ИГЭД. М., 1958. С. 225-226.

[271] История Дагестана. М., 1968. Т. II. С. 37.

[272] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 2. Д. 59-и. Л. 10.

[273] ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 2. Д. 59-и. Л. 10; Мелешко А.Г. Развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве Дагестана в конце XIX- начале ХХ вв. М., 1957. С. 9.

[274] Там же. Ф. 21. Оп. 3. Д. 73. Л. 116.

[275] Шигабудинов И.Ш. Указ.соч. С. 52-53. Нурмагомедов И.Г. Карахский союз сельских обществ в XIX- начале ХХ вв. Махачкала, 2007. С. 61.

[276] Там же. С. 53.

[277] Мелешко А.Г. Расслоение крестьянства в дагестанском ауле накануне Октября. / УЗИИЯЛ ДФ АН СССР. Махачкала, 1958. Т. IV. С. 64-65.

[278] Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана. В XIX в. … С. 109.

[279] Исаев Ш. По следам предков (Ахвахцы). Хасавюрт, 2005. С. 233.

[280] ЦГА РД. Ф. 73. Оп. 1. Д. 8. Л. 43.

[281] История Дагестана. Махачкала, 1968. Т. II. С. 37.

[282] Никольская З.А. Аварцы. // Народы Дагестана. М., 1955. С. 30.

[283] ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 3. Д. 73. Л. 116; Памятная книжка и адрес-календарь Дагестанской области на 1901 год. С. 76.

[284] Там же.