Н.Г.Хилалова
Восточно-Сибирская
академия образования, Иркутск, Россия
Контрадикторная
функция диалогического повтора
Диалогический повтор - средство, четко выражающее
эмоционально-экспрессивное содержание и
с прагматической точки зрения представляющее собой
экспрессивную цитацию. В основе речевого акта, содержащего диалогический
повтор, лежит синтаксическая схема, где одна из ее частей представлена словом или
словосочетанием из предыдущей реплики партнера. В нашей статье мы рассмотрим диалогический повтор как одно
из лингвистических средств экспликации возражения, соответственно
обращаясь к одной из интересных функций повтора – контрадикторной функции.
Диалогический повтор может выполнять на определённом дискурсивном отрезке разные функции,
обусловленные целью говорящего. Авторы, изучающие данную
проблематику, выделяют несколько функций повтора [1]:
1)
Посредством повтора-сигнала успешного декодирования информации говорящий
сигнализирует собеседнику, что он принял и уяснил полученные сведения. Повторяя
сказанное собеседником, коммуникант одновременно «закладывает» полученную
информацию в свою память:
А. Ань/ тебя во сколько завтра будить?
– Б. В шесть// – А. В
шесть/ да?
2) Вопросительный повтор может служить в
речи сигналом заинтересованности
слушающего в сообщении говорящего. Назначение таких повторов – подтверждение
своего внимания к речи собеседника, поощрение его речевой инициативы,
своеобразное «речевое поглаживание» говорящего:
А.
Исходили весь рынок/ вдоль и поперек// – Б. Исходили/ да? – А. И
вот ведь/ когда надо/ ничего нет! (поддержка
собеседника)
3) Повтор-согласие/подтверждение
звучит в унисон с
предшествующей репликой собеседника. Это сигнал взаимопонимания, общности
взглядов, согласованности речевых стратегий и тактик:
А. Вот-вот// Но при этом
должны быть особые сорта чая еще/ немножко горьковатые какие-то/ да// – Б. Горьковатые/ да и очень
крепкий// – А. И очень
крепкий/ с молоком// Со сливками можно/ – Б. Со сливками можно/ да//.
4)
Эхо-повторам свойственны
информативная опустошенность, автоматизм. Если даже за эхо-репликой следует
ответ собеседника, то также как автоматическая реакция на вопросительную
интонацию реплики:
(Б., задумавшись, проходит мимо входа.) А. Ты куда? Вход с этой
стороны// – Б. С этой?
– А. Угу//.
5)
Повтор-хезитатив заполняет
паузы размышления, колебания. Повторы этого подтипа нередко произносятся
одновременно с совершением какого-либо действия, необходимого для того, чтобы
дать ответ:
А. Читаешь? – Б. Ага// – А. Чья
статья? – Б. (Усиленно листает журнал) Чья статья?.. Ермилов!
6)
Повтор-переспрос побуждает
собеседника либо подтвердить, либо опровергнуть правильность декодирования
полученной информации: А. Так/ холодная вода совсем кончилась// – Б. Холодная? – А. Да// –
Б. А я мылась/ горячая вода плохо шла//.
7) Повтор как эмоционально-оценочная
реакция служит для
выражения эмоционально-интеллектуальных квалификаций сообщения и передачи того
или иного – почти всегда отрицательного – отношения к сказанному или предмету
разговора: удивления, недоумения, испуга, несогласия и т.п.. Подобная
оценочно-эмоциональная реакция и выполняет контрадикторную функцию, поскольку в
данном речевом акте заложено
возражение.
А. Сейчас напишу/ что нужно купить//
Так/ курагу/ яйца/ – Б. (раздраженно) Яйца?! Яйца! Какие яйца! Яйца// – А. Ах/ да! Пост же//.
Широко данная функция повтора исследуется в
контексте жёстких политических дебатов и телевизионных дискуссий. Исследователи
по-разному именуют данное средство, обозначая его как «противоположное утверждение» («Gegenbehauptung») [4], «оппозиционный формат» («opositional format»)
[5] или «минимальная переформулировка» («minimale Umformulierung») [6]. В дискуссии повтор как экспрессивная цитация представляет собой «словесный бумеранг», использующий слова говорящего против него же [7,
с. 670]. Через повтор говорящий устанавливает эксплицитную связь с речевым
актом оппонента и одновременно ограничивает область его
действия, то есть компонент высказывания партнёра
используется говорящим с противоположным модусом,
Повторение компонента или всего высказывания
партнера в собственной реплике служит, таким образом, тому, чтобы построить
максимальный контраст к реплике собеседника. Нередко риторически важное слово
или словосочетание чужого высказывания оппонент встраивает в собственную
аргументацию и сказанное же партнером бумерангом возвращается к нему с
противоположным, конечно же, отрицательным вектором.
Повтор, таким образом, появляется
на стыке высказываний двух коммуникантов, выполняя также соединительную функцию
единиц речи. Точка зрения собеседника не принимается адресатом и посылается
обратно с другим вектором, как, например, это происходит в следующем примере:
‘It’s raining.’
‘OK’, I said, affixing a smile.’ Rain happens’.
‘This doesn’t matter. It’s a detail. What matter is
that we will soon be in our new home,
that we will make it warm and cosy, and that we will all get a hot
bath’.
‘What matter is
that it is shaping up to be a
disaster’ (7, p. 23)
Повтор
конструкции What matter is that
выражает ироничное отношение говорящего, который строит контраст к высказыванию
партнера, используя его же слова, но в
сочетании со словом обратной оценки (a disaster). Контраст
создается посредством противопоставления таких лексем как: warm,
cosy, a hot bath – a disaster
Такой приём как диалогический повтор или
иначе экспрессивная цитация часто встречается в конфликтах с преобладающей
агрессивной тональностью и свидетельствует о существовании
возможности эскалации конфликта.
Литература
2. Spiegel
C. Aufbau und Abfolge von Gesprächsphasen / C. Spiegel, T. Franz-Fogasy //
Antos G., Brinker K. Text- und Gesprächslinguistik.
Ein internationales Handbuch zur zeitgenössischen Forschung. HSK. - Berlin, New York: de Gruyter, 2001. - Band
16.2. - S. 1241 - 1251.
3. Kotthoff H. Disagreement and concession in disputes / H. Kotthoff //
Language in society. - London: Cambridge University Press, 1993. - Heft 22. -
P. 193 - 216.
4.
Gruber H. Streitgespräche. Zur
Pragmatik einer Diskursform / H. Gruber. -
Hallstadt: Westdeutscher Verlag,
1996. – 351 S.
5. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. –
М.: Языки русской культуры, 1999. – 895 с.