Ахмеджанова Гульнара Бисенгазизовна, к.ю.н., доцент

Павлодарский государственный университет им. С.Торайгырова

Бий как центральная фигура степного правосудия

Важной отличительной чертой казахского обычного права является субъект отправления правосудия. Если в большинстве исторических правовых систем суд и правосудие находились в руках самих правителей или их приближенных в лице духовенства, аристократии и им подобных, то в казахском праве судья, т.е. бий относился к особой социальной категории. Его высокий социальный статус не зависел от происхождения, знатности рода, приближенности к власть имущим и даже возраста (в некоторых случаях и пола). Не зависел он и от духовного положения бия.

Как подчеркнул в своем вступительном слове к книге М.С. Нарикбаева Чрезвычайный и полномочный Посол РК М. Жолдасбеков «С незапамятных времен казахский народ сохранял свое единство и монолитность, свою суверенность именно благодаря дальновидности, государственной мудрости и справедливости наших биев. Мы не должны забывать, что проводимая сегодня нашим Президентом Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым политика, направленная на поиск верного пути развития и расцвета страны, на справедливое решение национального вопроса, на укрепление общественного согласия, базирующегося на законности и национальном суверенитете, на достижении сплоченности и единства в государстве, - все это есть достойное продолжение деяний наших великих предков» [1].

Главными критериями, позволявшими человеку становиться на высокую социальную ступень отправителя правосудия являлись только его деловые и моральные качества. Происхождение, правовой и социальный статус казахских биев в изученных источниках представляется в следующем виде: «Бии казахских улусов пользовались некоторыми особыми правами: в пределах подвластных им родов. Только биям (кроме хана) принадлежала и судебная, и административная, и военная власть. Эта власть придавала биям определенный политический вес, который выражался в том, что Бии наряду с султанами участвовали в решении общегосударственных дел, сообща являясь на ежегодно созываемое «народное собрание». Наиболее влиятельные родоначальники входили в «совет биев» при хане.

Бий, являясь важным звеном в системе управления ханством, сочетал в себе, таким образом, по меньшей мере, четыре качества: военачальник, административное лицо, судья и представитель степной аристократии. Бии - наследники далекого прошлого, поэтому они так органично усвоили все функции управления. Ведь и впрямь Бии (беки) Дешт-и-Кипчака древнее Чингизидов. Бии, в противоположность Чингизидам - «денациональному» сословию, составляли, так сказать, «национальную» аристократию, элиту социальной группы кара-суйек», - пишут современные исследователи истории государства и права Казахстана С.Г. Кляшторный и Т.И. Султанов [2].

Более подробную характеристику дает исследователь Б.Т. Берлибаев «Главным носителем норм знания казахов в устном народном творчестве, его хранителем и реформатором была особая прослойка людей, отвечавших строгим требованиям общественной оценки. Несмотря на то, что по древней традиции их называли биями, они отличались от традиционных на Востоке биев-правителей.

Бии соединяли в одном лице поэта и оратора, мастера диалога, философа и мудреца, знатока норм обычно-правового законодательства и его реформатора, военного предводителя и правителя, а главное - они в своей деятельности интересы всего народа Казахии ставили выше местных интересов и находились под контролем общественного мнения» [3].

Статус бия - судьи в становлении исторических знаний казахов в устном народном творчестве выражен в требованиях и словах народного «договора» - «Не будь сыном только своих предков, а будь сыном человечества». Эту же мысль образно выразил знаменитый Айтеке би, живший в XVII - начале XVIII вв., сказавший о себе: «Моя жизнь принадлежит народу, а мне принадлежит только моя смерть». В этой мысли переплетены знания казахов в устном народном творчестве и умонастроения казахского народа, которые тысячелетиями были его характерной чертой положительного, рационального опыта об окружающей природе и самом человеке, проявляющегося в материальной и духовной жизни людей.

Русский исследователь, много лет проработавший среди казахов и владевший казахским языком в совершенстве, А.Е. Алекторов с восторгом описывает суд биев, берущий начало из древности, но сохранившийся частично до XIX века. Те бии-судьи, которые следуют старой традиции правосудия, по его словам, олицетворяют образцы древней демократии. «Каждый би и старик при разбирательстве дела, - пишет он, - считает священным долгом оказать тяжущимся полную беспристрастную справедливость. Он терпеливо выслушивает все малейшие подробности - как приносимой жалобы, так и оправдания - и потом объявляет свое решение, принимаемое всегда беспрекословно и свято исполняемое» [4].

«Казахские бии-судьи по своим функциям и правосудным достоинствам существенно отличались от биев, биев-беков в других этнических регионах - ханствах Центральной Азии», - пишет академик С.З. Зиманов. Их выделение из общей социальной массы, в том числе из правящего класса обширного тюркоязычного пространства, произошло в условиях своеобразия казахско - кипчакской кочевой цивилизации.

Несмотря на общность на исходном пороге исторического формирования, по мере утверждения и углубления корней кочевой цивилизации на древней земле казахов, занявших по времени многократ больше веков, чем на других этноплеменных территориях Центральной Азии, произошло выделение казахских биев из среды своих прототипов. Развитие биев-судей в Великой степи казахов-кипчаков шло по другому пути, нежели в других частях Центрально-азиатского континента. За казахскими биями сохранились преимущественно судебные функции, а за «биями» в других соседних тюркских землях - административные и совещательные функции при правителях.

Казахские бии являлись образованной и ученой «по степному образцу» прослойкой, освоившей знание и мудрость поколений в области судебно - правового управления кочевым и полукочевым сообществом. Усвоение нормативного богатства обычного права и умение гибкого его применения, основанного на разумных соображениях, владение красноречием как средством судоговорения и умение быть вместе с аудиторией в плане выражения ее исторического менталитета и уровня мышления и настроений, являлись главными критериями для «аттестации» судей-биев.

Еще в 1820г. один из известных и наблюдательных исследователей казахского права Д.Я. Самоквасов, хорошо знакомый с русской и европейской судебной системой, писал, что «звание бия в сознании народном принадлежит тем немногим, которые соединяют в себе глубокие познания в коренных обычаях народа и в исторических о них преданиях» [6].

Правдивое и глубокое описание казахского права и бийского правосудия оставил и Абай Кунанбаев, мыслитель и поэт, крупнейший знаток казахского древнего права, живший во второй половине XIX в. По мнению Абая, «… наши предки уступали теперешним людям в образованности, учтивости, ухоженности и опрятности. Но обладали они двумя достоинствами, которых у нас теперь нет... - в стародавние времена были люди, которые звались «ел басы», «топ басы». Они решали споры, управляли жизнью общества... Для них важнее были совестливость, честолюбие и доблесть… Мы лишились их, у теперешних дружба - не дружелюбие, а вероломное коварство. Вражда - не отстаивание истины, а просто неумение жить в согласии» [7]. Сам великий Абай в первую очередь был бием, юристом, вместе с тем поэтом, философом и оратором.

Интересные и оригинальные материалы, относящиеся к обычному праву казахского общества, и в особенности института присяги мы находим у известного шежиреши начала XX века Курбангали Халида. Он, опираясь на информацию очевидцев, описывает процесс традиционного судопроизводства у казахов. Так он приводит воспоминания старого вора по имени Молдакожа, который в молодости украл у соседнего рода одного верблюда и спрятал его в лесу. По следам к нему вышел хозяин верблюда. Как бы Молдакожа не отпирался, но хозяин верблюда не отступал от своего подозрения, поэтому они решили обратиться к бию.

Когда же дело дошло до выбора бия, хозяин верблюда предложил обратиться к старому бию Торайгыру, который приходился родственником Молдакоже. Впоследствии Молдакожа говорил Халиду, что он обрадовался такому выбору истца, надеясь, что старый бий поддержит его. Но, на самом деле, все оказалось наоборот, бий был на стороне справедливого подозрения истца.

И.А. Козлов считал, что «бий есть живая летопись народа, юрист и законовед его». Он подчеркивал, что бии отличались «безукоризненной честностью, с природным умом» [8]. Указанное определение относилось к тем немногим биям - судьям, которые еще и в XIX в. встречались в Степи и оставались верными судебной традиции «золотого» века. Некоторые из них даже пытались возродить славу казахского правосудия в «древней форме». Такой отзыв был всеобщим со стороны тех, кто был знаком с судебно-правовой системой казахов.

По мнению исследователя А. Зуева, подготовившего объемную статью более чем на 60 печатных страницах под названием «Киргизский народный суд», казахские бии были «мудрейшими и достойнейшими», что их суд представлял «светлые страницы далекого прошлого, когда в тихом укладе патриархальной жизни он был столь же чист и правдив, как и сама жизнь» [9]. Другой компетентный автор Б.Н. Дельвиг биев именует не иначе, как «единственными хранителями обычного права» [10].

В казахской обычно-правовой системе отработан целый пласт принципов и норм, определяющих суть и статус судьи - бия, которые прочно вошли в правовое сознание народа и составляли во многом содержание его традиционного менталитета. Они сформулированы в кратких и выразительных изречениях - формулах: «Атаның баласы болма, адамның баласы бол» - «Не будь сыном только своего отца, а будь сыном человека»; «Туғанына бұрғаны - биді құдай үрғаны» - «Нет больше божеской кары для бия - судьи, чем его пристрастие в пользу родственника»; «Таста тамыр жок, биде бауыр жоқ» - «Камень не имеет корня, также и би не имеет родственника». Истина и справедливость, стремление к их постижению были фундаментальными основами судопроизводства и выносимых судебных решений биев, основанных на нормах казахского права: «Атаңның құлы айтса да, әділдікке басыңды» - «Поклонись справедливости, если она высказана даже и рабом твоего отца»; «Тіл жүйрік емес, шын жүйрік» - «В красноречии важна выразительность, но ценнее - истина». На фронтоне памяти народной постоянно мелькали слова: «Ханда қырык кісінің ақылы бар, биде қырық кісінің білімі мен ары бар» - «У властелина-хана - ум сорока людей, а у бия - знание и совесть сорока людей»; «Бай мал сактайды, би ар сақтайды» - «Богач - это хранитель скота, а би является хранителем совести». Знаменитый Айтеке би (1682-1766) завещал потомкам: «Менің өмірім - өзгенікі, өлім ғана өзімдікі болды» - «Моя жизнь принадлежала моему народу, а мне принадлежала только моя собственная смерть».

Аргумент речи намного был сильнее, чем аргумент без достойной речи. Эти особенности степной культуры рельефно запечатлены в казахском праве. «Ердің күнын екі ауыз сөзбен бітірер би» - «Искусный би может решить дело об убийстве одной только краткой речью». Признавая, что «Өнер алды - қызыл тіл» - «Из всех искусств самое важное - это языковая культура», в то же время казахское право сформировало свою судебную цель: «Тіл жүйрік емес, билікте шын жүйрік» - «Ценен язык, но ценнее в суде истина».

Суд в «древней форме» был правосудием и народным судом одновременно. Он осуществлялся на динамичном правовом поле, основанном преимущественно на институциональных нормативных учреждениях традиций и обычаев, имевших универсальное значение, а также на властных нормативных установлениях, свободных от кастовых, классовых и местных притязаний. Общеэтнические интересы ставились выше, чем просто нормы обычного права. Это сформулировано в правиле: «Әдет әдет емес - жөн әдет» - «Законы обычаев - не законы, а законами являются те из них, которые выражают общие интересы».

Судебное решение выносилось не от имени рода, территории и региона, а судьей-бием, нейтральным и независимым, представлявшим в своем лице не столько себя, сколько не себя.

Другая важная особенность казахского бийского суда - его духовность, то есть признание примата духовного содержания рассматриваемого дела перед его материально-предметным содержанием, с одной стороны, и руководство моральными принципами «совестливости» - с другой. Казахский суд решал споры и разногласия, с которыми обращались к нему стороны, исходя из важности обеспечения примирения сторон, из необходимости искоренения не столько личных, сколько пороков общественного значения. Именно эти далеко не простые задачи суда требовали, чтобы бии - судьи учились в школах степных мудрецов, были учеными (не по книгам, а по жизни), прошли испытательные этапы перед старшим поколением, мудрейшими, обладали красноречием и логикой суждения, а также были знатоками казахского права. Только в таком виде бийский суд создавал в свою эпоху ореол золотого века правосудия и правопорядка в Великой степи казахов.

Усвоение нормативного богатства обычного права и умение гибкого его применения, основанного на разуме и разумных соображениях, владение красноречием как средством судоговорения и умение быть вместе с аудиторией в плане выражения ее исторического менталитета и уровня мышления и настроений являлись главными критериями для «аттестации» судей-биев.

В казахском праве красноречие (шешендік), логика риторики (сөз қисынын тапқан) входили в средства доказывания и убедительности. Сила слова в казахском средневековье, да и до недавнего, нового времени, настолько была престижна и авторитетна, что часто победа и торжество в дискуссиях, особенно в бийском суде, доставались тем, кто владел искусством речи, и нередко перед ним факты сдавали свои позиции.

Приведенные выше восторженные оценки суда биев и личных качеств, которыми должны были обладать действительно народные судьи - это не красивый реверанс в сторону казахского суда, если учесть, что далеко не все чиновники российского правительства лояльно относились к казахскому народу и его самобытной культуре, в том числе и культуре правосудия. Это объективный факт и необходимое условие отправления действительного правосудия. К этому должно стремиться и современное право, современное правосудие.

Список использованной литературы:

1. Нарикбаев М.С. От наших великих биев до Верховного Суда. Алматы, «Атамұра», 2000г., с. 26

2. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий / СПБ.1992 г. с. 245

3. Берлибаев Б.Т. Влияние биев в формировании исторических знаний казахов в устном народном творчестве. Алматы, 1999г., с. 43

4. Алекторов А.Е. Суд биев-суд народный. «Қазақтың Ата Зандары» в 10 томах. Алматы 2004-2007 гг т.1, с. 114.

5. Зиманов С.З. «Суд биев-символ казахского права» Қазақтың Ата Заңдары – Древний мир права казахов, Алматы, 2005, в 10 т., т.5, стр.44.

6.Самоквасов Д.Я. Сборник обычного права сибирских инородцев. Обычаи киргизов. – Варшава. 1876.

7. Aбай Кунанбаев. Слова назидания / Абай (Ибрагим Кунанбаев); пер. с каз. С. Сандыбаева. - Алма-Ата: Жалын, 1982.-160 с.: ил., с. 14 8

8. Козлов И.А. Обычное право казахов // Памятная книжка Западной Сибири. Омск, 1882. с. 302

9. Словохотов Л А.Народный суд обычного права киргиз Малой орды // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Оренбург, 1905. Вып. XV. С. 21-156

10. Баллюзек Л.Ф. Народные обычаи, имевшие, а отчасти и ныне имеющие в Малой Киргизской орде силу закона // Записки Оренбургского отдела Императорского географического общества. - Казань, 1871. Вып. 2, с.27