Отечественная история

К.и.н. Юдин Е.Е.

Московский педагогический государственный университет, Россия

Земельные владения русской аристократии в 1890 — 1910-е гг. в европейском контексте

Сосредоточенные в руках аристократии крупные земельные владения оставались в период с 1789 по 1914 г. устойчивым элементом экономической и социальной системы крупнейших европейских государств с монархическим режимом. Они являлись не только важнейшим источником доходов и определяющим фактором в процессе адаптации традиционной элиты в условиях индустриальной модернизации, но и основой её влияния в обществе и политической системе. В этом смысле положение русской аристократии было в чём-то похожим на ситуацию в других европейских странах.

В перечне крупнейших землевладельцев России в начале ХХ в., состоявшем из более 100 фамилий, мы находим в основном представителей титулованной знати (владения размером свыше 50 000 десятин). Он включал 155 личных собственников, или 102 семьи, владевших 16,2 млн. десятин земли (всего в 1905 г. частным собственникам в России принадлежало 85,9 млн. десятин). Соответственно 93% земли в этой группе принадлежало потомкам родовой знати, в том числе семьям Строгановых, Шереметевых, Юсуповых, Демидовых, Орловых-Давыдовых, Голицыных, Долгоруких, Бобринских, Шуваловых, Барятинских, Воронцовых-Дашковых.[1] В свою очередь эта немногочисленная группа крупнейших землевладельцев возвышалась над ещё достаточно массовым слоем дворян-помещиков. По некоторым оценкам в начале ХХ века (1905 г.) в России насчитывалось 86 500 – 88 000 дворянских семей, владевших землёй. [2] Для сравнения, в 1880-е гг. на вершине социальной пирамиды Великобритании находилось 250 земельных магнатов, каждый из которых владел более 30 000 акров и получал более 30 000 фунтов стерлингов годового дохода. Доходы же первых 16 человек из этого списка составляли 104 000 — 290 000 фунтов стерлингов. [3]

Размеры земельной собственности и получаемых с неё доходов применительно этой группы знатных фамилий России были вполне сопоставимы с положением английского землевладельческого класса. По мнению английского историка Д. Ливена, «за десять лет до начала Первой мировой войны, например, Демидовы, Шереметевы и Юсуповы стояли в одном ряду с 15 – 20 наиболее богатыми английскими землевладельцами (доход свыше 100 000 фунтов), каковыми те являлись тридцать лет назад, хотя, вероятно, ни один русский аристократ не имел ежегодного дохода, равного доходу герцога Вестминстерского – 295 000-325 000 фунтов, который тот получал даже в те времена. Тем не менее, доход Юсуповых, Шереметевых, Демидовых и некоторых других русских магнатов, который составлял 100 000 – 200 000 фунтов стерлингов в год, даже по меркам английской аристократии в 1914 г., был очень высоким». В то же время английский историк отмечает, что между имущественным положением самой богатой английской и русской аристократии «существовала огромная разница, и посещавших Лондон русских всегда поражала роскошь его высшего света». [4]

Крупные земельные владения позволяли использовать новые возможности извлечения прибыли, характерные для индустриальной эпохи. По расчётам американских исследователей П.Грегори и А.Кагана стоимость сельскохозяйственных производственных фондов в России к 1914 г. равнялась 13 089 млн. руб., промышленных – 6 258 млн. руб., железнодорожных – 6 680 млн. руб., фондов торговли – 4 565 млн. руб. [5] Стоимость земель, находившихся в руках дворянства в 50 губерниях Европейской России составляла (по данным на 1905 г.) 4 040 млн. руб., что на 60% превышало общую массу акционерных капиталов в стране. [6] В течение 35 пореформенных лет от продажи земель и выкупных операций дворянство получало ежегодно от 35,4 до 44,8 млн. руб. Всего же к началу ХХ в. дворянство извлекло из своего «права на землю» более 2 млрд. руб. К этому времени дворянский земельный фонд оценивался вдвое выше, чем в начале 1860-х гг. [7]

В то же время встречающееся в историографии утверждение о преобладании в России дворянского землевладения кажется сильно преувеличенным. Российская империя на рубеже ХIX - ХХ вв. была страной по преимуществу крестьянского и государственного землевладения. По выражению С. Беккера, дворяне-помещики в России этого времени – «культурные изгои в своих собственных родовых поместьях, окруженные безбрежным морем традиционного крестьянства, купцов и духовенства…» [8] Накануне 1914 г. на долю помещичьих имений в Европейской России приходилось всего около 14 % общей земельной площади. Для сравнения, в 1870-е гг. в Англии было 7000 человек, которым принадлежало 80% всех земель, находившихся в частном владении; представители всего 700 семей имели титул лорда-пэра. По данным на 1880 г. крупным земельным собственникам (более 1000 акров) принадлежало: в Англии — 56,1 % всей земельной площади (4 736 землевладельцев), в Уэльсе — 60, 78 % (672), в Ирландии — 78,4 % (3 745), в Шотландии — 92, 82 % (1 758). [9] В конце XIX в. в Австрии, Чехии, прибалтийских и польских провинциях Российской империи, Румынии и Пруссии дворянству принадлежало от 30 до 40 % всей земельной площади; во Франции, Голландии, Бельгии, Венгрии, Дании, Швеции, южной Германии, северной Италии и Финляндии — от 15 до 33 %. Таким образом доля земель (14%), принадлежавшая дворянству в Европейской России (без Польши, Финляндии и Прибалтики), была одной из самых небольших в Европе. [10]

В то же время отдельные фамилии русской аристократии (Юсуповы, Шереметевы, Строгановы, Голицыны и др.) владели обширными земельными комплексами, ни в чём не уступавшими имениям английской или австрийской знати. В первую очередь можно выделить следующие фамилии: граф А.Д. Строганов (1 464 978 дес.), Демидовы (739 937 дес.), графы Шуваловы (537 030 дес.), князь М.А. Воронцов-Шувалов (421 461), графы Шереметевы (390 390 дес.), князь С.М. Голицын (384 730 дес.), князь К.Э. Белосельский-Белозерский (372 748 дес.), графы Орловы-Давыдовы (321 437 дес.), граф И.И. Воронцов-Дашков (298 720 дес.), князья Юсуповы (246 400 дес.). В конце ХIX в. почти четверть всех земель в Англии находилось в собственности 363 землевладельца, каждому из которых принадлежало по 10 000 акров. Крупные поместья принадлежали английской аристократии как в районах вокруг Лондона, так и в центральных и северных графствах Англии. Представителям богатейшего германского рода Турн-унд-Таксис, владевшим поместьями в Баварии, Вюртемберге, Гогенцоллерн-Зигмаринген, Пруссии и Богемии, в 1895 г. принадлежало 1 237 765 гектаров земли. В 1918 г. на территории чешских и словацких земель, входивших до этого в состав Австро-Венгерской империи, были конфискованы земли у 80 владельцев поместий, каждое из которых превышало 25 000 акров (10 000 га), среди которых 500 000 акров у Шенборнов и Шварценбергов, 400 000 – у Лихтенштейнов, 170 000 – у Кински. По данным на 1885 г. в империи Габсбургов 292 австрийские семьи владели огромными земельными состояниями, пользуясь старинным правом fidei comissum. В другой части монархии Габсбургов, в землях венгерской короны, в конце ХIX в. более 2 тыс. магнатов, владевших каждый по более 1,5 тыс. акров, в совокупности распоряжались почти одной четвертью всех пахотных земель. [11] Однако в начале ХХ в. именно представители русской аристократии возглавляли список крупнейших земельных собственников: граф Строганов (Россия) — 3 955 440 акров, князь Турн-унд-Таксис (Германия и Австро-Венгрия) — 3 057 279 акров, герцог Сазерленд (Шотландия и Англия) — 1 358 545 акров, граф Шереметев (Россия) — 610 200 акров, князь Эстерхази (Венгрия) — 558 403 акра, князь Шварценберг (Чехия и Австрия) — 511 290 акров. [12]

Однако особенностью земельных владений русской аристократии, отражавшей определенную историческую традицию их формирования, являлось то, что эти поместья не составляли единого комплекса в одной местности, а располагались в нескольких губерниях. К началу ХХ в. число имений отдельных фамилий было весьма значительным: Воронцовым-Дашковым принадлежало 21 владение, Орловым-Давыдовым – 16, графу С.Д. Шереметеву – 26, графу В.П. Кочубею – 19, графине Н.А. Барятинской – 8. [13] К 1891 князю Н.Б. Юсупову принадлежало 18 имений, которые и перешли вскоре его единственной наследнице княгине Зинаиде Николаевне. По данным на 1901 г. Юсуповым принадлежало 23 имения (236 030 десятин), из которых 17 (203 063 десятин) составляли собственность княгини З.Н. Юсуповой и 6 (28 906 десятин) находились во владении ее мужа, князя Ф.Ф. Юсупова-старшего. Распределялись они следующим образом (данные по владениям кн. З.Н. Юсуповой): 3 имения находилось в Московской губернии (Архангельское, Спас-Котовское, Тюфонское), 2 – в Петербургской (Благовещенское, Княже-Лисинское), 4 – в центральных нечерноземных губерниях (Климовское, Корсунское, Милятинское, Керженецкое), 8 – в центральных черноземных губерниях и областях Юга России. [14] Такой разброс земельных владений не был характерен для европейской аристократии и являлся отличительной чертой распределения земельной собственности российского высшего дворянства.

Таким образом, по одним показателям (стоимость земельной собственности, совокупность получаемых доходов) представители российской дворянской элиты приближались к признанному лидеру — английской аристократии, опережая австрийскую и германскую. По другим позициям (количество и площадь земельных владений) русской аристократии также принадлежали ведущие позиции. В то же время по такому критерию, как относительная доля дворянских владений по отношению к общей площади, русская аристократия занимала одно из последних мест в Европе, уступая даже французской дворянской элите, пережившей почти столетие революций и республиканских реформ. Господство государственного и крестьянского землевладения в России, как представляется, ставило высшие слои российского дворянства в несколько иные условия по сравнению землевладельческими элитами в Европе и являлось сдерживающим фактором в их экономическом и политическом влиянии в стране.

Литература:

1. Минарик Л.П. Экономическая характеристика крупнейших земельных собственников России конца ХIX – начала ХХ в. М., 1971. С. 19.

2. Беккер С. Миф о русском дворянстве. Дворянство и привилегии последнего периода императорской России. М., 2004. С. 298.

3. Cannadine D. The decline and fall of the British aristocracy. New Haven, L., 1990. P. 10, 710.

4. Ливен Д. Аристократия в Европе 1815 — 1914. М., 2000. С. 73 – 74.

5. Россия в начале ХХ века. М., 2002. С. 174.

6. Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907 – 1911 гг. Л., 1978. С. 12.

7. Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861 – 1904 гг. М., 1979. С. 59.

8. Беккер С. Миф о русском дворянстве. Дворянство и привилегии последнего периода императорской России. М., 2004. С. 82.

9. Cannadine D. The decline and fall of the British aristocracy. New Haven, L., 1990. P. 9, 18.

10. Wasson E. Aristocracy and the Modern World. Houndmills, Basingstoke. 2006. P. 37; Lieven D. Aristocracy and Gentry //Critical companion to the Russian Revolution 1914 — 1921. L., 1997. P. 488.

11. Хобсбаум Э. Век революции. Европа 1789 – 1848. /Пер. с англ. Л.Д. Якуниной. Ростов-на-Дону, 1999. С. 27; Джонстон У.М. Австрийский Ренессанс. Интеллектуальная и социальная история Австро-Венгрии. 1848 – 1938 гг. М., 2004. С. 56; Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. /Пер. с англ. М., 2002. С. 394.

12. Wasson E. Aristocracy and the Modern World. Houndmills, Basingstoke. 2006. P. 37. 12. 13.

13. Анфимов А.М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России (кон. ХIX – нач. ХХ в.). М., 1969. С. 30.

14. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1290. Оп. 5. Д. 176. Л. 1 – 2; Д. 347. Л. 71; Д. 377. Л. 8.