К.ф.н., Глухова О.П.

Набережночелнинский институт социально-педагогических технологий и ресурсов, Россия

Предикатив можно как средство выражения модального значения возможности в современной прозе

(на примере произведений Ю.Полякова)

Семантика возможности указывает на ирреальность предметной ситуации в настоящий момент и одновременно выступает «объективной тенденцией становления предмета, выражающейся в наличии условий для его возникновения» [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 127].

Доминантное положение среди экспликаторов модального значения возможности в произведениях Ю. Полякова занимает предикатив можно, обладающий емкой модальной семантикой, стилистически нейтральный. Модальность возможности в текстах данного автора связана с выражением объективного значения «(не)иметь право для выполнения действия», это так называемая деонтическая возможность, обусловленная служебными, юридическими, социально-нравственными нормами общества, которые распространяются на сферу субъекта в силу его принадлежности к определенному социуму [Теория функциональной грамматики, 1990, с. 127].

В следующем примере объективная возможность представляет собой такую потенциальную связь между субъектом и признаком, существование которой обусловлено факторами, находящимися вне самого субъекта, персонаж Валера Чистяков говорит о внешних обстоятельствах постоянного характера, об определенных социальных законах, установленных людьми, когда ситуация возможности может быть реализована: Это были беспроблемные времена, когда можно было позвонить, пошутить – и бесследно исчезали протоколы дорожно-транспортных происшествий, свидетели брали свои слова назад, а «Жигуль», отремонтированный в каком-то спецавтохозяйстве, через день стоял в гараже новенький, сияющий, без единой царапины («Апофегей»).

Модификатор можно чаще всего выступает в безличных предложениях, где наблюдается вербальная невыраженность субъекта предметной ситуации и действие изображено как независимое от деятеля. Так, в примере Свирельников, подвергая сомнениям правильность нынешнего жизнеустройства, недоумевает, почему с приходом демократии в стране кругом появилась охрана, вооруженная до зубов. Между субъектом модальной ситуации Свирельниковым и действием, направленным на реализацию значения объективной возможности, происходит ослабление связи, в этом случае действие относится к неопределенному числу лиц – «многие могут считать так, как Свирельников»: И вообще: можно ли считать нынешнее жизнеустройство правильным, если его приходится так истошно охранять! («Замыслил я побег»). Смысловой акцент в конструкциях без «дательного субъекта» делается не на деятеля, а на самом действии, на возможности его осуществления независимо от того, кто имеет такую возможность. «Деятель отстранен» [Федорова, 1997, с. 19], «помещен за кадром» [Малюткина, 1970; Аскоченская, 1971], поэтому значение возможности в безличном предложении дается в обобщенном виде: Кругом валялись несчетные пустые бутылки, грубо вспоротые консервные банки, обертки и огрызки, из чего можно было заключить, что в трудные минуты в этом шалаше отлеживается пол-Мытищ («Козленок в молоке») (действие может относиться к кому угодно).

В следующем предложении потенциальная отрицательная возможность обозначает, как в романе Ю. Полякова отразилась нравственная атмосфера эпохи, когда миражи (Виктор Акашин, его несуществующий роман «В чашу») заняли место реального и истинного величия: – А то и значит: можно вообще не написать ни строчки и быть знаменитым писателем! («Козленок в молоке»).

В предложении с семантикой объективной возможностью ответственные идеологические работники в области литературы, Николай Николаевич и Журавленко, не знали, как реагировать на выпад Чурменяева, который демонстрировал всем своим поведением непримиримый вызов советской действительности. Многозначительность на лицах литературных цензоров объяснялась так: неясная политическая ситуация в стране порождала осторожную мудрость в поведении идеологов, ошибка которых дорого бы стоила. В данном случае наблюдается вербальная выраженность субъектов, а потенциальная ситуация возможности детерминирована высказыванием, находящимся в постпозиции, и связана с ним причинно-следственными отношениями: Николай Николаевич и идеолог Журавленко многозначительно переглянулись, на их лицах мелькнуло сложное чувство, его, несколько упрощая, можно выразить так: разрешат – убьем, а пока живи, гаденыш! («Козленок в молоке»).

Обращает на себя внимание тот факт, что в текстах Ю. Полякова нередки конструкции с семантикой возможности, функционирующие в составе системы «бинарной оппозиции», автор использует конструкции, содержащие противопоставление. Антитезные предикативы, использованные в одном предложении или в пределах соседних предложений, как правило, характеризуются особой экспрессией, эмоциональным накалом. В случае если в препозиции находится предикатив можно, а предикатив нельзя – в постпозиции, значение «отсутствия возможности» и «запрещения» выражается более категорично, с ярко выраженной позицией говорящего. В примере семантика запрета актуализируется использованием лексемы да со значением противопоставления, а также самой структурой нераспространенного предложения, в которой заключена быстрая смена событий: Вскоре «жигуль» оказался настолько близко, что можно было рассмотреть номер на переднем бампере. Можно – да нельзя! Жестяная табличка оказалась густо замазана грязью («Грибной царь»). Свирельников нагнулся, сорвал белесый болотный подберезовик и показал Светке: – Вот эти собирать можно! – А эти? –  Свинушки нельзя («Грибной царь»). При таком взаимодействии точнее расставляются смысловые акценты модальных предикативов, категоричность невозможности осуществления действия в примере подчеркивается лексемой ни в коем случае: Откуда-то он мгновенно выяснял, какому именно преподавателю можно отвечать по билету, а какому нельзя ни в коем случае («Замыслил я побег»). Так, антитезное соположение предикативов нельзя – можно демонстрирует сложное чувство, охватившее повествователя романа «Козленок в молоке», встретившего на борту самолета Виктора Акашина. Страх перед ним заставил повествователя использовать в высказывании контрастные смысловые предикативы, передающие одновременно семантику осуществления возможности и семантику запрета: – Это самолет – тут нельзя драться… – возразил я.– А кто тебе сказал, что мы будем драться? Я просто откручу тебе голову! Очень тихо… Пошли! – Все равно нельзя: можно нарушить балансировку центрирующей оси крылоподъемной конструкции! – выпалил я первую пришедшую в голову чепуховину («Козленок в молоке»).

Таким образом, предикатив можно является доминантой среди экспликаторов значения возможности со значением «(не)иметь право для выполнения действия» в текстах Ю. Полякова, а частотное использование предикативов можно – нельзя в рамках одного высказывания характеризуется яркой экспрессивностью и оценочностью в его прозе.

Литература:

1. Аскоченская В.Ф. Выражение возможности и необходимости в конструкциях с зависимым инфинитивом: автореф. дисс…канд. филол. наук. – Воронеж, 1971. – С. 1.

2. Малюткина А.Г. Лексико-грамматические средства выражения модальных чначений в современном русском языке: дисс. канд. филол. наук. – Л., 1970. – С.83.

3. Поляков Ю.М. Козленок в молоке. – М: Астрель, 2005.– 365 с.

4. Поляков Ю. М. Замыслил я побег… – М: Астрель, 2004. – 637 с.

5. Поляков Ю.М. Апофегей. – М: Астрель, 2004. – 138 с.

6. Поляков Ю.М. Грибной царь. – М: Астрель, 2005. – 461с.

7. Теория функциональной грамматики / под ред. А.В. Бондарко – Л.: Наука, 1990. – 262 с.

8. Федорова И.Р. Способы выражения значений ситуативной модальности в современном русском языке: дисс…канд. филол. наук. – Калининград, 1997.– 167 с.

9. Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. Энциклопедия, 1983. – 840 с.