Философия/3.История философии

Д.филос.н. Черданцева И.В.

Алтайский государственный университет, Россия

Принцип непостижимости человеческого бытия как основание философско-антропологического учения Хельмута Плеснера

Проблема основания, будь то основание реальности, основание видов человеческого познания или основание морали, является одной из важнейших философских проблем. Вряд ли подлежит сомнению тот факт, что построение любой философской концепции явным или неявным образом предполагает выделение определенного «начала», благодаря которому можно судить об убедительности и состоятельности этой концепции. В истории философской мысли встречаются различные подходы к поиску оснований философских систем, и, по нашему мнению, один из наиболее интересных таких подходов демонстрирует философско-антропологическое учение Хельмута Плеснера.

Вопросы о предмете и смысле философии, а также о том значении, которое имеет философия в жизни человека, можно считать вопросами, центральными для философской антропологии Х. Плеснера. Вряд ли можно отрицать то, что на выработку Х. Плеснером собственного отношения к философии повлияли работы представителей философии жизни В. Дильтея и Г. Миша, трактующих философию как тот способ, благодаря которому жизнь может понять саму себя. Когда В. Дильтей размышляет над кризисом современного ему философского мировоззрения и связывает этот кризис с невниманием философии к жизни конкретного человека, он считает, что философия наконец-то должна стать «реальной метафизикой», изучающей мир человека во всем его историческом многообразии. Отсюда главная цель, стоящая перед философом, – понять конкретную жизнь во всей ее полноте. Однако здесь и заключается основная проблема, поскольку познать сущность жизни как «переживаемой» реальности, как единого целого в «чистом виде» нельзя; возможность постижения жизни существует лишь в известных границах. Предлагая свою знаменитую триаду «переживание-выражение-понимание», В. Дильтей сосредотачивает свои основные усилия в области поисков тех структур, которые будут способствовать пониманию жизни; при этом непостижимость жизни как изначальный этап построения герменевтической концепции специальным образом В. Дильтеем не выделяется и не рассматривается. Георг Миш (в отличие от Вильгельма Дильтея, принимающего положение о непостижимости жизни как единого целого в качестве очевидного) обращает особое внимание на принцип непостижимости и высказывает мысль о том, что этот принцип является методологической основой философского размышления и даже своеобразным обязательством для познающего человека: «знание о неподвластном исследованию становится обязывающим для теории познания» (Цит. по: [1, 339]). Х. Плеснер вслед за Г. Мишем тоже выделяет принцип непостижимости человеческой жизни и предлагает принять его в качестве основополагающего априорного принципа как философии, так и философской антропологии.

Размышляя о сущности философии, Х. Плеснер говорит о невозможности ее определения на основании историко-философской традиции, которая включает в себя множество противоречащих друг другу философских концепций. Это происходит потому, что, в отличие от доступного и наглядного предмета конкретных наук, предмет философии скрыт и непредъявляем вне самой философии. Темы истины, мира, свободы, красоты и др. как предмет философского рассмотрения, по сути, укоренены в «ничто», и поэтому философия – это всегда дерзание, вырастающее из ничто: «дерзание, которое постоянно соизмеряется с утвержденностью собственного начала в ничто. Философия, будучи мышлением, дерзающим на ничто, отличается от любого предметно обоснованного исследования. Ибо принятие на себя риска полной беспочвенности собственного начала… должно стать принципом самого философствования» (Цит. по: [1, 339]). Беспочвенность и незавершенность философии неразрывным образом связаны с непостижимостью жизни человека, спецификой бытия которого тоже является его укорененность в ничто.

Укоренененность человека в ничто, с точки зрения Х. Плеснера, вытекает из эксцентрической позициональности человека. Рассматривая эксцентрическую позициональность, нам предварительно следует сказать несколько слов о термине «позициональность», прямым образом связанным у Х. Плеснера с понятием границы, с помощью которого немецкий философ проводит различие между живым и неживым. Граница в неживом теле – это пространственный контур, отделяющий вещь от среды; в живом организме, наряду с пространственным контуром, граница является еще и переходом от внутреннего к внешнему и наоборот. Х. Плеснер считает, что именно «моменты «выхода за свои пределы» и «себе противопоставленного, в себя входящего» определяют специфическое бытие наделенного жизнью тела, берущего начало и тем самым полагаемого в факте пересечения границы. В специфических формах «выхода за свои пределы» и «противопоставленности себе» тело обособлено от себя и отнесено к себе, или, строго говоря, тело пребывает снаружи себя и внутри себя. Неживое тело свободно от этой запутанности… В нем нет этой внутренней неустойчивости. Поскольку его система не включает в себя свою границу, его бытие лишено двойного трансцендирования. То есть, оно не может прийти к такому двойственному системному самообращению, к самоотношению системы» [2, 128]. Двойное трансцендирование тела, его переход за свои пределы и внутрь себя как раз и характеризует позициональность живого тела, которое, с одной стороны, положено в себе, а с другой стороны, находится в процессе трансцендирования.

Животное, по мнению Х. Плеснера, обладает центричной позициональностью – оно имеет центр, который координирует взаимодействие его органов со средой, однако этот центр не осознает себя в качестве центра. «Ограниченность животной организации заключается в том, что от индивидуума скрыто его собственное бытие, поскольку он не устанавливает отношение к позициональной середине… Насколько животное есть оно само, оно претворяется в «здесь»-«теперь». Последнее не становится для него предметным, не обособляется от него… Животное живет, исходя из своей середины, входя в нее, но оно не живет в качестве середины. Оно переживает содержания окружающего поля, свое и чужое, оно также в состоянии установить господство над собственной плотью, образует самоотнесенную с собой систему, но оно не переживает – себя» [2, 251].

«Переживать себя», жить в качестве середины может только человек, обладающий эксцентрической позициональностью. Описывая свойства эксцентрической позициональности, Х. Плеснер полагает, что «даже и на этой ступени живое существо претворено в «здесь»-«теперь» и живет из середины, тем не менее оно осознает центральность своего существования. Оно располагает самим собой, знает о себе, оно обнаруживает себя само и есть в этом Я – находящаяся «позади себя» точка схождения его собственной глубинности, которая изъята из собственной середины всякого возможного исполнения жизни и становится зрителем сценария этого внутреннего поля, – как уже необъективируемый, не обращенный более к позиции предметности субъективный полюс» [2, 253]. Таким образом, человек, в отличие от животного, может переживать свою экзистенциальную середину и тем самым выходить за ее пределы. Этот выход за пределы своего центра позволяет человеку чувствовать себя свободным и в то же время осознавать свою зависимость и вести борьбу с этой зависимостью. Поэтому жизнь человека двойственна: с одной стороны, как и животное, он находится в своей центричности, а с другой стороны, он способен преодолевать эту центричность и становиться эксцентром; образно говоря, человек всегда тождественен самому себе и одновременно всегда больше самого себя.

Х. Плеснер обращает особое внимание на «Я» человека, позволяющее ему дистанцироваться от самого себя. «В качестве Я… человек находится уже не в «здесь»-«теперь», но «позади» него, позади самого себя, как неуместный нигде, в ничто, претворенный в ничто, в пространственно-временное нигде-никогда» [2, 254]. Благодаря «Я» человек может создавать предметную реальность, но само «Я» никогда не сможет стать предметом, никогда не может быть познано как укорененное в «ничто» и в «нигде». Именно поэтому принцип непостижимости человеческого «Я» является фундаментом, на котором строится личность, способная творить и создавать мир культуры, отличный от природной реальности. Исходя из принципа непостижимости человека и укорененности человеческого «Я» в «ничто», и формируется, по мнению Х. Плеснера, специфически человеческий способ искусственного существования. «Вне пространства и времени, утвержденная в ничто, творит для себя почву эксцентрическая жизненная форма. И только в той мере, в какой она создает эту почву, она обладает ею, ею же и несомая. Искусственность в поступках, мыслях и мечтах есть то внутренне средство, благодаря которому человек как живое природное существо приходит в согласие с самим собой. Из-за насильственного разрыва вследствие внедрения созданных промежуточных элементов жизненный круг человека, к которому он в качестве самостоятельного организма прикован на жизнь и смерть своими потребностями и влечениями, оказывается вознесенным в запредельную природе сферу и смыкается там со свободой. Таким образом, человек живет лишь тогда, когда он ведет свою жизнь. Так в его собственной экзистенции его жизнь всякий раз снова и снова распадается у него под руками на природу и дух, связанность и свободу» [2, 273=274]. Мы видим, что непостижимость человека является не только основанием культуры, но и основанием человеческого духа и свободы. Отсюда становится еще более ясным, почему в качестве априорного принципа философствования у Х. Плеснера выступает принцип непостижимости бытия человека и мира.

Разбор понятия эксцентрической позициональности в философской антропологии Х. Плеснера, подтвержденный развернутыми цитатами из текста работы «Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию», был необходим нам для того, чтобы проанализировать, по какой причине принцип непостижимости принимается немецким философом в качестве предельного основания человеческой жизни и априорного принципа философии, и каким образом этот принцип соотносится с важнейшими характеристиками человеческого существования. Специфически человеческий способ проживания и принципиальная незавершенность человеческого существа, из которых вытекают основные антропологические законы (закон естественной искусственности (на котором мы вкратце остановились), закон опосредованной непосредственности, закон утопического местоположения) прямым образом связаны с эксцентрической позициональностью и поиском человеческим «Я» своего места в мире, с укорененностью «Я» в «ничто», и, соответственно, с непостижимостью этого «Я».

Таким образом, мы видим, что поставив перед собой задачу построения философской антропологии (как универсального учения о человеке), Х. Плеснер сумел ее решить за счет философско-методологического принципа, утверждающего непостижимость предельных форм человеческого бытия. Введение принципа непостижимости как априорной структуры свидетельствует о том, что немецкий мыслитель действительно хотел создать обоснованную философскую концепцию, и, насколько мы можем видеть, ему это удалось. Конечно, принцип непостижимости – не единственное априорное положение в философской антропологии Х. Плеснера; мы можем также в качестве априорных принципов его теории выделить, например, закон границы или цельность как форму организации живого. Однако именно принцип непостижимости человеческого бытия имеет особое значение для философии Х. Плеснера как ее основание. Кстати, следует заметить, что признание этого принципа, ставящего под угрозу существование традиционных метафизических учений, все-таки не превращает Х. Плеснера в философа, призывающего элиминировать метафизику из области философского знания. Критически относясь к метафизическим учениям вообще, Х. Плеснер выделяет ряд метафизических доктрин, ценность которых он отрицать не может. К этим доктринам относятся те концепции, которые существуют не в форме ответов, а в форме вопросов о едином и целом. Именно такие концепции имеет в виду У. Джеймс, определяя сущность метафизики как сферу вопрошания особого рода. В работе «Введение в философию» американский философ пишет, что так как дать точное определение термина «метафизика» невозможно, то для постижения смысла этого слова следует обратиться к перечислению проблем, рассматриваемых метафизикой. «Метафизика – это обсуждение разнообразных темных, абстрактных, универсальных вопросов, которые обыкновенно ставятся, но не решаются науками и жизнью, вопросов, как будто отложенных в сторону, вопросов широких и глубоких, относящихся к целокупности всех вещей или ее первоосновным началам» [3, 22]. Для Х. Плеснера важно сохранить метафизический пафос философствования, без которого философия очень быстро теряет свою значимость, и ему удается быть последовательным при сохранении этого пафоса.

Еще один момент, на который хочется обратить внимание при осмыслении принципа непостижимости как основания философской антропологии Х. Плеснера, заключается в том, что признание непостижимости человеческой жизни присутствует и в других философско-антропологических концепциях, например, в учениях М. Шелера и А. Гелена. Правда, эти философы не выделяют непостижимость человеческого существа в качестве априорного базового положения своей теории, но тем не менее, они говорят об открытости и незавершенности человека, а рассмотрение М. Шелером личности как центра действий, который подвергает разные формы бытия опредмечиванию, но сам никогда не является предметом и не может им быть в принципе, очень походит на размышления Х. Плеснера о специфике «Я» как эксцентра. Подобное можно сказать и об определении человека как деятельного существа А. Геленом, полагающим, что несовершенство человека как биологического вида компенсируется творческим характером его бытия: человек, исходя из своей открытости и биологической недостаточности, обречен на преобразование природного мира и создание миров культуры, обеспечивающих его выживание. Данный ракурс рассмотрения человека М. Шелером и А. Геленом кажется нам примечательным, поскольку он еще раз актуализирует возможность построения философской системы на основании принципа непостижимости человеческого бытия. При этом интересно то, что такая система выглядит не менее обоснованной, чем любая другая философская концепция, базирующаяся на постижимых структурах реальности и предлагающая «положительное» знание метафизических сущностей и форм.

Литература

1. Гаджикурбанов, А.Г. Философская антропология Хельмута Плеснера / А.Г. Гаджикурбанов // Плеснер Х. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. – C. 315-346.

2. Плеснер, Х. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию / Х. Плеснер. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. – 368 с.

3. Джеймс, У. Введение в философию. Рассел, Б. Проблемы философии: пер. с англ. / общ. ред. А.Ф. Грязнова. – М.: Республика, 2000. – 315 с.