Ролан Барт «Система моды»

Книга 1967 года, издана у нас в 2003, посвящена семиологическому анализу моды. Кроме большой монографии, россыпь статей – знаки и значения в кино, в структуре питания (сравнение американской и французской системы питания), в газетной документальной фотографии, рекламе, среди бытовых вещей… Способы означения в нарративной истории – от Геродота до Мишле… лингвистика дискурса… современная мифология…

Прекрасный стилист; хорошая французская мысль – изящная и четкая. Наверное, книга может быть интересна для самых разных целей. Меня привлек последовательный анализ моды. Основное внимание – системе описания моды в женских журналах (не вещь, не обычай). Вводится подробный понятийный аппарат – для описания систем значений вообще и, что интересно, подробно и специально описана мода. То есть – исходя из значений слов в системе моды, автор описал все «единицы одежды». Построил общую систему, в каждом роде выделил вариации.

Мне было интересно сравнить получившуюся у него систему понятий с биологической номенклатурой, идущей от Линнея. В конце концов, объекты классификации здесь абсолютно различны, а вот результат сходен: каждый на своем материале стремится выстроить удобную и адекватную материалу систему понятий. При этом ясно, что для Барта Линней авторитетом и указателем не был – не знаю, читал ли он его, но, судя по тексту, он строил свою систему без оглядки на естественнонаучные образцы. Неясно даже, приходило ли Барту в голову, что он решает проблемы, являющиеся обыденной практикой для очень многих людей.

Система Барта сводится к оформлению понятий объекта, суппорта и варианта. В переводе на привычный таксономический язык, объект – это род. Суппорт – это дифференциальный признак, и одновременно – у Барта – вид. Поскольку вид задается в роде с помощью видового отличия (дифференциального признака), такое отождествление возможно, тем более что, в отличие от биологии, «виды» Барта являются лишь совокупностью слов в описании из модного журнала. Вариант у Барта (вестема) – это как раз не вид, а состояние признака. То есть, скажем, признак «окраска», а вариантами к нему будут цвета и бесцветья. Очень принятое сейчас в таксономии различение.

Так то в результате система понятий Барта оказалась, с моей точки зрения, независимо выведенной системой таксономических понятий. Особенно приятно, что – независимо. Можно с интересом сравнивать, какие черты Барту показались бы в биологической таксономии лишними (вид, например – поскольку он не занимался материальными объектами). Это тоже интересно: вид – единственная категория таксономической иерархии, которая имеет дело с материей, все более высокие уровне внематериальны. Поэтому у Аквината кроме классического определения вида (род+отличие) есть, кажется, и иное – род плюс означенная материя. Поскольку Барт конкретными юбками и блузками не занимался (по крайней мере в этой работе), категория вида для него осталась нематериальной, а в качестве понятия вид совпадает с дифф. признаком.

Как всякий порядочный таксономист, после очень интересных рассуждений о перестановке элементов, архитектуре матриц и семиологической оригинальности суппорта, он переходит к перечню родовых категорий – сквозное описание современной ему французской женской одежды (разумеется, не самой одежды, а элементов моды). Смотрит, сколько видов в роде, обсуждает подвиды и разновидности, не забывает подумать, возможны ли родовые категории с одной видовой составляющей… Все это крайне насущные проблемы таксономии – есть немало процветающих ныне авторов, которые свято уверены, что поскольку вид – это «натура», а род – это выдумка систематика, то не может быть одновидовых родов, семейств и т.д., это все искусственные различения. В самом деле, чем отличается род от семейства и отряда, когда за всеми этими словесами стоит только один вид зверя? Ну, пока еще есть люди, которые пытаются сим знатокам натуры возражать – но вот у Барта, всем этим не озабоченного, получается, что может быть одновидовой род, это не тавтология. Ну, то есть, грамотный человек.

Список родов читать очень интересно – из чего состоит одежда? Крепление, чулки, баска, край, браслет, бретелька, тулья, накидка, капюшон, пояс, шаль, туфли, воротник, ожерелье, бок, цвет, шов, галстук, деталь, перед… пройма, горловина… жилет, бедра, юбка, силуэт… материал, узор, пола, лапка, складка…пиджак, вуалетка…

Потом сей пунктуальный Барт перечисляет варианты – и здесь особые песни. Варианты существования, варианты искусственности, маркированности, конфигурации… варианты гибкости, рельефа, меры… непрерывности (тут варианты запахнутости, подвижности, фиксации…), варианты положения, распределения, равновесия, соединения…

Потом идет сама результирующая система моды, то есть наблюденные закономерности. Обсуждаются альтернативные оппозиции, полярные оппозиции, серийные оппозиции, комбинированные, аномические… В общем, товарищ работает очень грамотно: рассмотрев состав (перечень) элементов, начинает строить архетип и гомологии. Всем бы так. Тут свои радости для заинтересованного читателя – например, «семантическая классификация видов цвета». Архисемантемы, функтивы и функции. Смысловые ряды…

Ну, потом он столь же подробно рассматривает риторическую систему моды. Ее идеологию, поэтику одежды. Потом переходит к тому, как из моды виден реальный мир. Рассматривает те модельные ситуации, которые обычно упоминаются в модных журналах – от «вечера в деревне» до социопрофессиональных моделей одежды. Всего и не перечислишь.

Цитата

«Мода выступает как парадоксальная диковинка – семантическая система, единственной целью которой является уклончивость обильно вырабатываемого ею смысла… У такой рефлексивной деятельности есть мысленная модель – это формальная логика {курсив мой}. Подобно логике, Мода характеризуется как бесконечная вариация одной и той же тавтологии; подобно логике, Мода стремится устанавливать отношения эквивалентности. Валидности, а не истины; наконец, подобно логике, Мода бессодержательна, но не бессмысленна. Это своеобразная машина, поддерживающая смысл, но не фиксирующая его…»

Со времени выхода оригинала этой книги прошло почти сорок лет. Знаменитый французский критик и культуролог Ролан Барт (1915-1980) начал писать "Систему Моды" в 1957-м, закончил в 1963 году. Издал в 67-м. С тех пор многое изменилось. Очевидно, что изменилась мода. Теперь уже никто не считает, что во второй половине дня обязательно носить платья со сборками, как то предписывал своим читательницам Vogue"58. Но это, конечно, не главное. Ведь в "Системе Моды" речь идет не о модной одежде как таковой, а об одежде как знаковой системе. На примере моды Барт демонстрирует, какие предрассудки завуалированы под рациональным строем нашей повседневности. Тогда, в середине 1960-х годов, подобный взгляд на обыденность был в новинку. В самых незатейливых, казалось бы, вещах - рекламе, пище, фоторгафии - Барт призывал усматривать тайные прописи современных мифов. Задача гуманитарных дисциплин отныне состояла в том, чтобы эти потаенные смыслы выявить и, если требуется, обезвредить. Идеология, в любых ее обличиях, с самого начала была основной мишенью структурализма.

Так что "Система Моды" - книга не о моде, а о том, как устроены и как работают знаковые системы. Чтение, исполненное всех прелестей семиотического "know how" - со сложно дифференцированной терминологией, таблицами, схемами, функциями и матрицами. Читатели, взявшие эту книгу в надежде полакомиться историей современного гламура, жестоко обманутся. Для Барта мода - это всего лишь идеальная модель смыслообразования вообще. Абсолютно эфемерная, оторванная от функции, от бытовых реалий, мода представляет собой чистый, самодовлеющий смысл, риторику, апофеоз идеологии, не больше и не меньше. К тому же Барт избирает для анализа вовсе не реальную одежду и даже не модную картинку, а систему письменной Моды - как в модных журналах моду описывают. В результате оказывается, что именно слово наделено могуществом акцентировать, подчинять костюм детали, развенчивать один аксессуар как старомодный и провозглашать другой символом морального здоровья и социального успеха. Язык, делает вывод Барт, осуществляет в современном обществе абсолютный диктат над действительностью. В демонстрации этого факта и состояла сверхзадача "Системы Моды".

Хотя, конечно, не обошлось в книге и без социологической клубнички: критика идеологии, даже если работа пишется просто как упражнение в методе, волей-неволей оказывается побочным продуктом структуралистского анализа. Отфильтрованные характеристики идеала Модной Женщины складываются у Барта в образ монструозного гибрида: "...императивно женственная, абсолютно юная, наделенная сильной идентичностью и вместе с тем противоречивой личностью... она работает секретаршей дирекции, что не мешает ей бывать на всех праздниках в году, с утра до вечера... она любит одновременно Паскаля и кул-джаз". Таков плод постоянного компромисса между массовой культурой и ее потребителями: "Модная женщина - это одновременно и сама читательница, и та, кем она мечтает быть". Мода порабощает при помощи фикций, и в этом глубокая правда наших дней.

Короче говоря, "Система Моды" - это не обычное, модельное, а семиотическое дефиле, тот самый классический exemplum, которого так не хватало отечественным поклонникам структуралистской методы. Теперь, стараниями Сергея Зенкина, он у нас есть. Теперь полумифический образ Барта-семиотика, тот, о котором много слышали, но мало знали, наполнился плотью и кровью. Впрочем, самое поучительное в семиотических опусах Барта - не демонстрация метода и не критика общественных устоев, а то мужество, с которым он сначала провозгласил рождение новой науки, а потом сам же объявил о ее смерти. Метаязык, на котором семиотик подвергает критике языки обыденной жизни, сам подлежит деконструкции со стороны другого метаязыка - такова неумолимая логика семиотической охоты за значением. Так говорит Барт в той же "Системе Моды". Его пророчества не замедлили сбыться. Уже в середине семидесятых семиология утратила популярность, да и сам Барт к тому времени презрел свои семиотические ("слишком научные") опыты и погрузился в стихию литературного творчества. Знак безоговорочно взял вверх над наукой о знаках. Разве что в России семиотика из моды не выходит и, надо полагать, еще долго не выйдет. По крайней мере до тех пор, пока будет считаться, что Идеологию можно победить.