Д.М. Бычков

КЛЕРИКАЛЬНЫЙ ДЕТЕКТИВ КАК ЖАНРОВАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ

В новейшей русской прозе начинаются эксперименты с жанрами клерикальной литературы, основанные на смещении границ между детективом и агиографией. Созданы литературные прецеденты, в которых наблюдается фоновое присутствие агиографии в иножанровом контексте. К числу таких жанровых структур относится, например, повесть Анны Ивановой «Святая Иоланда». В данном произведении агиографическая традиция присутствует в трансформированном по законам иножанровой структуры виде: агиографические мотивы проступают сквозь жесткую жанровую систему детективных мотивов и авторских стратегий.

Идейно-художественное содержание повести организуется на пересечении детективных и агиографических кодов: схожие мотивы и образы, которые используются одновременно в двух контекстах, могут приобретать различные, даже полярные по значению, смыслы. Именно на таком основании в произведении происходит «удвоение» хронотопа: монастырь для главной героини, расследующей причины и обстоятельства загадочной смерти молодой монахини Иоланды, представляется топосом преступления, а для остальных (очень немногочисленной группы) персонажей и, думается, интеллектуального читателя монастырь видится топосом святости. Таким образом, агиография становится одной из возможных, обогащающих контекст произведения, точек зрения в детективной в своей основе повести.

Агиографический фон для детективного сюжета – это глубинное выражение представления о гармонии, которая не возможна в мире, где правят деньги, нажива, сила, но существует как потенциальная возможность пребывания человека в мире.

Для выражения этой мысли, видимо, автором и привлечен агиографический контекст, в котором обнажаются десемантизированные образы и символы, концептуально значимые для житийной литературы. Центральный из них – объективированный в образе главного персонажа – концепт «святой». В одном контексте его образ рисуется как объективированное проявление феномена святости в мире и божественной избранности, в другом – человек с перипетиями его частной жизни. Одним из важнейших в ряду жанровых концептов (и для агиографии, и для детектива) является смерть персонажа, идентифицирующегося каждым читателем данной повести по-разному: или как причисленного к лику святых или как человека, погибшего от рук неизвестного убийцы.

Развивающийся в повести сюжет раскрывает перед читателем этически несоответствующее отношение к смерти в объективировано выраженном в повествовании типу религиозного сознания. Выраженные в повести два варианта понимания смерти свидетельствует об изменениях понимания сущности человека и его места в мире в теоцентрической системе Средневековья (репрезентативным жанром, рефлексирующим о смерти в эту культурную эпоху является агиография), антропоцентрической модели Возрождения и в наше время, когда отношение к смерти сказалось в жанре детектива.

Смерть Иоланды, при жизни отличавшейся смирением и кротостью, воспринимается как деяние ангелов, Иоланду метафорически называют белой лилией: «Белая лилия сорвана перстами ангелов». Реакция на смерть Иоланды выявляет разное отношение к этому факту главной героини и монахинь, но первое впечатление героини от созерцания мощей обусловлено ортодоксальной точкой зрения. Собравшимся вокруг ее тела мощи видятся как средоточие душевных качеств личности, указывают на то, что ей при жизни предстояло пройти не обычные испытания и искушения, без которых не обходится ни одна человеческая судьба, а участвовать в высшей битве со злом.

В повести, построенной на совмещении жанровых контекстов, художественная логика в представлении о смерти по-разному обосновывается в каждом из них и, таким образом, меняет свое значение. В концептосфере агиографии смерть вводит праведника в чин причисленных к лику святых, приближает к Богу, в некотором смысле, типизирует персонажа (в связи с чем описание смерти в житиях – канонически выверенная жанровая формула). Появившиеся на теле Иоланды стигматы позволяют окружившим ее мощи монахиням сравнивать ее со святым Франциском, и возвести ее образ к архетипическому образу Христа. В детективе – смерть человека носит исключительный характер и, по законом жанра, требует расследования и, как правило, приводит к неожиданному прочтению сюжета (в данной повести убитая Иоланда – сестра главной героини) и, конечно, не воспринимается как желанная участниками расследования. Таким образом, в повести происходит переоценка антропоцентрической сущности житийной литературы.

Специфическое непротиворечивое для авторского замысла единство иконического и эмблематического дискурсов – отличительная черта поэтики произведений массовой литературы, в которых обнаруживается фоновое присутствие агиографической традиции.

В «двуедином» повествовании двоится смысл отдельных деталей, они приобретают в некоторых фрагментах одновременно и характер дополнительной подробности и при этом символическое значение. Агиографические концепты в иножанровом контексте меняют семантику, становятся элементами уликовой парадигмы, т.е. претерпевают семантическую метаморфозу. Атрибутом святости и знаком богоизбранности человека в момент его смерти в католической агиографии считаются стигматы (их символика учитывалась выше), розы, осыпающие тело святого как обозначение девственности, духовности, совершенства. В таком значении они и воспринимаются персонажами, принадлежащими к монастырскому локусу. Иное представление складывается в сознании героини, для нее это – загадка, ответ на которую связан с поиском убийцы. Ее варианту прочтения символа свойственно противоречие с ортодоксальным кодом. Роза в ее восприятии актуализирует другой смысл: этот цветок – символ тайны, что высвечивает иной аспект парадигмы восприятии монастыря, связанный с таинственностью монастырского локуса.

Агиография – дополнительный фон в повести, он высвечивает отдельные элементы мировидения героини и характерные приметы времени. Немаловажный и, видимо, первостепенный в замысле автора фон – новеллы эпохи Возрождения и ренессансная литературная традиция с ее антиклерикальным характером. Все повествование стилизовано, в его поэтике проступают черты жанрово-стилевой традиции Боккаччо (накал страстей, экспрессивные реплики персонажей, характеристики монахинь и церковников), в созданной писательницей художественной картине мира ощущается исторический колорит. Героиня и повествователь – представители нового типа культуры, их мировидение не соответствует авторскому, обогащенному культурным опытом и знанием о последующих исторических эпохах. Совмещение планов агиографии и детектива позволило автору продемонстрировать смену культурных эпох, в границах художественной модели показать, как происходит разрушение агиографической, вообще религиозной концептосферы и системы ценностей и, может быть, наметить параллели между освобождающейся от клерикальных оков Европы и российской культурой конца ХХ века.

Жанрово-стилевое своеобразие литературного сочинения связано с использованными в нем принципами художественного метода. Повесть А. Ивановой – прецедент неоднородного единства двух оппозиционных жанровых контекстов в границах одного художественного произведения.

Расподобление смысла художественных знаков в контексте повести обусловлено противоречивым единством эмблематического и иконического дискурсов, что объясняется замыслом автора, идейно-художественным содержанием произведения и особенностью репродукции метода символического реализма. Если для эмбмематической дискурсивной практики характерен акцент на символической составляющей реализма (в его средневековом варианте), то для иконического главным становится реалистичность изображенного и множнственность прочтения символов. В этой связи основной конфликт в повести можно определить в двух ипостасях специфики его проявления: в одном плане как борьбу добра со злом, а если конкретизировать, то святого и его антагониста, а с другой стороны как столкновение двух типов сознания.

В новейшей русской прозе традиция агиографии проявляется в иножанровых художественных контекстах и представляет собой сложное поле интертекстуальной игры с константами агиографической картины мира, их интерпретации и трансформации жанровой топики, являющимися заимствованными концептами из значимой культурно-исторической парадигмы, код которой распознается читателем.

В художественных контекстах сополагаются иноментальные по характеру жанровые парадигмы, образующие конфликт, проявляющийся в сюжете, системе персонажей, семантики образности. Контекстами становятся жанры детектива, фэнтези, «апокалипсический роман», «клерикальная проза», а также более широкий контекст – постмодернизм. Соположение жанровых планов отражается в смещении дискурсов. К постижению поэтики таких произведений подключается активное читательское сознание. Фокусирующей трансформацию традиции и оценивающей ее идейно-художественное содержание является эстетическое сознание автора конца ХХ столетия и точка зрения реципиента.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Иванова А. Святая Иоланда: Повесть / А. Иванова // Иванова А. Святая Иоланда, Крюкова Е. Золото. – М.: Подвиг, 2004.