Филологические науки / Синтаксис: структура, семантика, функция

Д. ф.н. Федяева Н.Д.

Омский государственный педагогический университет, Россия

Значение соответствия норме в предложениях с квантором всеобщности

Под квантором всеобщности в логике понимается условие, верное для всех обозначенных чисел; в логике предикатов введение квантора всеобщности обозначает истинность логического выражения для всего или для любой относящейся к делу сущности. В лингвистических исследованиях подчеркивается, что предложения с квантором всеобщности сообщают о типичном явлении, имеющем равное отношение ко всем объектам названного класса, при этом сам квантор может быть эксплицированным (Все дети любят мороженое) или имплицитным (Дети любят мороженое).

И. М. Богуславский следующим образом описал семантику высказывания типа Дети любят мороженое: именная группа в таком случае содержит значение кванторного типа, которое можно приближенно сформулировать как «все типичные», или «почти все», или «большинство» [1, с.134.]. См.: Все животные делают это... единственно – не убий: ни одно из высших животных не убивает себе подобного (С. Бабаян, ruscorpora); Все газеты врут всегда и обязательно. У них одна задача – навязать свою точку зрения (Б. Васильев, ruscorpora); Но все теплицы и все пальмы кончают одинаково – вне зависимости от того, стоит ли теплица в Императорском ботаническом саду или делается собственностью восставшего народа (Д. Быков, ruscorpora). Отметим также характерную для предложений с квантором всеобщности временную форму сказуемого – настоящее вневременное, а также возможность подлежащего в форме единственного числа со значением множественного.

Семантика типичности, обобщенности связывает содержание подобных высказываний с нормативными представлениями о том или ином классе. Иными словами, обобщение, эксплицированное предложением с квантором всеобщности, соотносится с теми представлениями о норме для класса, которыми обладает носитель языка. Семантика нормы и общения (генерализации) во взаимосвязи была рассмотрена Т.М. Николаевой, по версии которой норма и генерализация находятся в отношениях близкого категориального контакта, но не совпадения [2, с. 98]. По мысли исследователя, норма опирается на объективные законы природы и человека в рамках этой природы и осознается чем-то отличным от человеческого кодекса поведения. В противоположность этому генерализация представляет собой обобщение человеческого опыта и, что важно, именно так и осознается социумом. При этом заданная природой норма может соблюдаться или не соблюдаться (хотя последнее и оценивается отрицательно), то есть не абсолютизируется, в то время как генерализация, которая, будучи созданной людьми, не может быть бесспорной, подается как абсолютная [Там же].

Соглашаясь с тезисом о семантической близости нормы и генерализации, мы предлагаем несколько иную трактовку этих отношений. Норма имеет естественный характер и является объективно данной по отношению к миру человека лишь отчасти. Нормы естественного происхождения (например, общая норма оптимального функционирования организма – здоровье – и ее частные реализации: нормальные температура, давление, вес и т.д.) не исчерпывают собой перечень нормативных установок. Кроме того, и эти заданные природой нормы именно как нормы осознаются в результате обобщающей работы человеческой мысли, фиксирующей разнообразные проявления некого признака и формирующей отношение к этим проявлениям. Что же касается многочисленных социальных норм, регулирующих общество, то они в гораздо большей степени представляют собой результат типизации, обобщения. Обобщение мы понимаем как процесс осмысления разнообразия окружающего мира, а норму как результат этого процесса, в котором отражены наиболее типичные характеристики того или иного объекта. В этой связи высказывания с квантором всеобщности – это высказывания о том, что нормально для данного класса.

Литература

1. Богуславский, И.М. Сфера действия лексических единиц [Текст] / И.М. Богуславский. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – 464 с.

2. Николаева, Т.М. От звука к тексту [Текст] / Т.М. Николаева. – М.: Языки русской культуры, 2000. – 680 с.