БАКУМЕНКО В.М.
Москва
ВЕЛИКИЙ ИЛЛЮСТРАТОР ПУШКИНА НИКОЛАЙ КУЗЬМИН
Какое великое счастье, что у России есть Пушкин!
Всю нашу жизнь он сияет над нами, как не заходящее солнце.
Н.В. Кузьмин
Народный художник России, член-корреспондент Академии Художеств СССР Николай Васильевич Кузьмин (1890-1987) обладал незаурядным даром самобытного литератора. Как известно, он написал ряд замечательных книг: «Круг царя Соломона», «Штрих и слово», «Давно и недавно», «Страницы былого», «Художник и книга». В последней из названных книг Н.В. Кузьмин отдельную главу посвятил рассказу о том, как он работал над иллюстрациями к роману Пушкина «Евгений Онегин». Вот что, в частности, художник писал об этом замысле:
«Дерзновенная мысль проиллюстрировать «Евгения Онегина» зародилась у меня осенью 1928 года, когда я был на курсах переподготовки комсостава в Саратове. Там, в «военном городке», каждый вечер я уходил в библиотеку и читал «Евгения Онегина». Там-то я и прочитал впервые по-настоящему этот роман.
Все мы знаем «Евгения Онегина» со школьных лет, но это неполное, поверхностное знание. Я не раз обнаруживал, что даже интеллигентные люди путают либретто к опере Чайковского с творением Пушкина…
Преодолеть, иллюстрируя «Онегина», этот оперный штамп, освободить в сознании читателя роман Пушкина из-под наслоения оперных образов – было одной из задач иллюстратора».
Дальше Н.В. Кузьмин рассказывает, в какой благоприятной обстановке проходила его работа над «Евгением Онегиным». Дело в том, что в 1929 году художник выставил несколько рисунков на пушкинские темы: «Кишинёвские дамы», «Сводня», «Пушкин
в Москве». Это открыло ему двери московских пушкинистов. Первым среди них художник называет легендарного М.А. Цявловского, вечера у которого были для Кузьмина незабываемым семинаром по Пушкину.
Среди книг, которые помогли Кузьмину лучше понять свою труднейшую задачу, художник называет «Пушкин в жизни» В. Вересаева и «Живой Пушкин» Н. Ашукина.
«… Благодаря этим биографиям в документах, – пишет дальше Кузьмин, – многие места «Онегина» открыли для меня свой автобиографический смысл, и казалось заманчивым попытаться расшифровать для себя и для читателя эти места графическими комментариями. Я, вопреки традиции, выбирал для иллюстрирования такие места, как «Нет презренней клеветы, на чердаке вралём рождённой и светской чернью ободрённой», или даже черновые варианты, драгоценные авторскими признаниями, как «Уже раздался звон обеден; среди разбросанных колод дремал усталый банкомёт, а я, всё так же бодр и бледен, надежды полн, закрыв глаза, гнул угол третьего туза». Меня увлекала новизна этого активного подхода к иллюстрированию, и я, может быть, нарочно, объезжал стороной иные традиционные темы: Татьяна и няня, Татьяна за письмом, Онегин танцует с Ольгой, а Ленский ревнует…
Имел ли я на это право? Я полагал, что имел: лирические отступления занимают в романе не меньше трети строф, и судьба героя то и дело перекрещивается с биографией самого поэта».
Вот эти последние строки художника и объясняют нам самое главное в том очевидном теперь факте, почему иллюстрации Н.В. Кузьмина к «Евгению Онегину» были новым словом в книжной графике и принципиально новым прочтением романа в стихах. Своими иллюстрациями к «Онегину» Кузьмин как бы развил пушкинские графические идеи, так щедро разбросанные на полях рукописей поэта, и сделал это блистательно. Хотя были и другие мнения. Об этом Кузьмин пишет в главе книги «Штрих и слово» под заголовком «Пушкин – рисовальщик»:
«Я иллюстрировал «Онегина», как говорят, в «манере рисунков Пушкина», но это не совсем точное утверждение. Дело совсем не в «манере», а в том, что я старался рисовать
в «темпе» пушкинских рисунков, без предварительного карандашного контура. Вороха испорченных набросков, которые у меня сохранились (а уничтожено ещё больше), свидетельство тому, что это трудно.
Поэтому, когда я вижу в рукописях Пушкина подряд на одной странице несколько профилей Е. Воронцовой или Марии Раевской, облечённых в уверенную и точную графическую формулу, без карандаша и резинки, без помарок и поправок – я почтительно склоняю голову: это и есть настоящее мастерство».
Художник не только догадался сделать Пушкина действующим лицом своих иллюстраций к роману, но и самому Евгению Онегину придал сходство с великим поэтом. Это делает его работу ещё более углублённой, проникновенной и масштабной. Эта художническая догадка дорогого стоит!
Известный пушкинист, так много делающий для пропаганды всего, что связано с Пушкиным, Яков Исаакович Бердичевский пишет:
«Рисунки Кузьмина – всегда новое прочтение текста, а не иллюстративный аккомпанемент, они живут единой полнокровной жизнью с сюжетом, всякий раз доказывая свою с ним неразрывность. Лёгкий, летящий, грациозный и выразительный штрих всегда узнаваем – другого такого нет ни у кого из представителей книжного цеха. Но эта лёгкость – кажущаяся, за каждым рисунком – сотни часов вдумчивого кропотливого труда, поиски единственно верного решения».
Работа над «Евгением Онегиным» не была единственным обращением Н.В. Кузьмина к пушкинскому творчеству. Художник работал всю жизнь и над другими произведениями великого поэта. Так, известно, что Кузьмин создал целую серию великолепных рисунков к «Графу Нулину», выполнил самый знаменитый портрет Пушкина из всех, которые были созданы после смерти поэта, – к знаменитому посланию «К Чаадаеву». Многие годы художник работал над «Альбомом Онегина». К сожалению, этот труд не был завершён мастером, но и те листы, которые он успел нарисовать, представляют большой художественный интерес. Прекрасно проиллюстрировал Кузьмин и книгу Пушкина «Эпиграммы».
Завершив работу над иллюстрациями к «Евгению Онегину», Н.В. Кузьмин написал:
«Моим рисункам посчастливилось – издание «Онегина» было включено в план издательства «Academia».
Да, действительно, приуроченный к столетию первого издания романа, «Евгений Онегин» появился в 1933 году с иллюстрациями Кузьмина. Это было значительное событие в пушкиноведении. Роман Пушкина с этими иллюстрациями был также издан за рубежом. Известный писатель Ефим Дорош, которому принадлежит меткое наблюдение, что Кузьмин изобразил не персонажей Пушкина, а как бы самый процесс его возникновения, отмечал: «Успех издания был велик и не совсем обычен – оно было с почти факсимильной точностью повторено в Италии, Чехословакии, Голландии, Болгарии, Китае и тремя издательствами в государстве Израиль».
На пушкинских торжествах 1937 года, на Международной выставке в Париже, эта работа русского художника была отмечена большой Золотой медалью.
Именно тогда новаторское прочтение романа Пушкина крупнейшим художником и было подвергнуто резкой критике в печати. Сам Кузьмин интеллигентно заметил, что «появились укоризненные строки о клевете на нашу славную молодёжь, которая изображена художником в виде невежд». Эти «укоризненные строки» на долгие годы исключили из поля зрения читателей уникальное творение мастера. Более того, даже многие годы спустя, чтобы вернуть читателям иллюстрации Н.В. Кузьмина к «Евгению Онегину», в защиту художника должны были выступить крупнейшие учёные-пушкинисты
Д.Д. Благой, С.М. Бонди, Л.П. Гроссман, Б.В. Томашевский, Т.Г. Цявловская и другие. Они писали:
«Работам Кузьмина сопутствует проникновение в замысел автора, восприятие его стилевых особенностей, подлинное знание иллюстрируемой эпохи. В романе Пушкина сочетаются две равноправные темы – эпическая, повествующая о судьбах героев романа, и лирическая, раскрывающая внутренний мир поэта. Эта вторая тема не была забыта художником. Вот почему так часто мы встречаем в иллюстрациях Н.В. Кузьмина к «Евгению Онегину» и самого Пушкина. Манера свободного, непринуждённого рисунка, восходящего к собственным рисункам Пушкина, и новизна, и неожиданность выбора пушкинских строк, порождающих отклик художника, – всё в этой книге свидетельствует о своём, вдумчивом отношении Н.В. Кузьмина к наследию Пушкина».
Выступление в печати выдающихся пушкинистов оказало воздействие, и в 1961 году «Евгений Онегин» с иллюстрациями Н.В. Кузьмина был выпущен в свет.
Напоследок приведём авторитетное мнение об этой работе писателя Корнея Ивановича Чуковского из его доброжелательного напутствия книге «Круг царя Соломона»:
«Сюита его иллюстраций к «Евгению Онегину» входит органически в пушкинский текст и образует с ним единое целое. Трудно отказаться от мысли, что Пушкину они пришлись бы по душе, как и нам, тем более, что исполнены они в той же непринуждённой манере, какая, судя по бесчисленным рисункам поэта, была свойственна ему самому.
В этих иллюстрациях Кузьмин выдвигает на первое место не те эпизоды «Онегина», которые тысячу раз изображались другими художниками и без конца демонстрировались на оперной сцене, а преимущественно лирические отступления романа, где ярче всего отражается его причудливый поэтический стиль».
В заметках об искусстве иллюстрирования Н.В. Кузьмин писал: «Художник, вложивший свой труд и вдохновение в иллюстрирование книги, всегда мечтает, что его рисунки станут для этой книги «вечными спутниками». Сейчас можно смело утверждать, что его иллюстрации к «Онегину» навсегда останутся такой книгой. Без них трудно представить роман Пушкина. Их появление восемьдесят лет назад было крупным событием в культурной жизни той эпохи. С течением времени огромное значение открытия Кузьмина становится всё более очевидным. Не случайно большой русский поэт Вячеслав Иванов, автор предисловия к итальянскому изданию «Евгения Онегина» с иллюстрациями художника, считал Николая Васильевича Кузьмина величайшим рисовальщиком и композитором книги ХХ века.