Философия/6. Философия науки

 

Аспирантка Зильберман Т. В.

ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный аграрный  университет», Россия

 Ценность и цель познания субъективной реальности живых существ

 

Не успеет человек открыть у кого-нибудь разум,

 как тут же пытается подчинить его собственной глупости.

Жак-Ив Кусто

 

Исследование субъективного мира животных, сводящееся исключительно к познанию его внешних проявлений, ограничивается в основном, изучением элементарной рассудочной деятельности, коммуникативных способностей и предметно-орудийной деятельности живых существ. Такой подход  скрывает от человека возможность познания субъективного мира животных во всей его многомерности,  хотя и  позволяет подогнать внутренний мир конкретного вида  под соответствующую ему таксономическую единицу в классификации животного мира, логическим завершением которой является «поистине гигантская вспышка человеческого разума» [2, С.234].

Указанный подход несомненно обусловлен антропоцентрическим стилем мышления ученых, формирующим в свою очередь соответствующие цели и ценности исследования субъективной реальности живых существ.

В сущности, изучение субъективной реальности живых существ  сводится в настоящее время,  в лучшем случае, к поиску  ответа на два взаимосвязанных вопроса: «как» и «почему» в ходе биологической эволюции появился новый биологический вид Homo Sapiens с его отличительной особенностью - высокоразвитой интеллектуальной деятельностью, а в худшем случае - к поиску ответа на вопрос  «какую» еще выгоду можно извлечь из окружающей человека живой материи?

Так, по мнению К. Фабри, изучение психической деятельности животных способствует решению проблем общей психологии, выявлению биологических корней психической деятельности человека, закономерностей её происхождения и развития в онто- и филогенезе, наряду с  решением загадки происхождения человека, а так же изучением и лечением нервных и психических болезней людей. Кроме того, большую пользу «зоопсихологи приносят сельскому хозяйству, звероводству, рыболовству, охотничьему хозяйству и т. д.», что  обусловлено, например, переходом к «промышленному» животноводству, в связи с чем задачей зоопсихологов выступает поиск возможностей компенсации новых неблагоприятных для животных условий существования и восстановление их нормального поведения в столь экстремальных условиях [См. Подробнее: 9, С.11-12]. Аналогичной позиции придерживались и продолжают придерживаться подавляющее большинство исследователей [См. например: 1, С. 188-189; 2, С. 12,26; 3, С.338]. Особого внимания заслуживает мнение американского физиолога Дж. Лилли, заявившего, что  «после того, как межвидовые контакты будут установлены (если это действительно удастся сделать), их можно будет использовать как в мирных, так и в военных целях» [4, С.10].

Таким образом, идея самоценности и уникальности живых существ, как и принцип исследования их субъективного мира безотносительно пользе человека,  вообще отсутствует.

Такие ущербные цели определяют соответствующие задачи и методы познания, в связи с чем, как отмечает ряд исследователей, сегодня в познавательном арсенале ученых отсутствует адекватная методология для всестороннего исследования субъективной реальности живых существ, что проявляется, например, в появлении взаимоисключающих интерпретаций поведения   одно и того же явления не только у различных ученых, но и у одного исследователя  в течение жизни.

Так, И. Павлов, считая ошибочными некоторые интерпретации наблюдаемых зарубежными зоопсихологами В. Кёлером и Р. Йерксом явлений, отрицал тот факт, «что у обезьяны имеется какая-то интеллигентность, видите ли, приближающая обезьян к человеку» [5 стр. 386].  Однако, впоследствии,  изучая поведение человекообразных обезьян, И. Павлов неоднократно отмечал  наличие у обезьян собственного внутреннего мира и особого исследовательского интереса,  поражаясь тому, «каким образом человек ухитрился вырыть такую яму между собой и животным» [Цит. По: 7, С.385].

Ограниченность концептуально-методологического под­хо­да обусловленная антропоморфичным стилем мышления, препятствуя адекватному познанию внутреннего мира живых существ, позволяет, однако,  эксплуатировать удобную   идеею о том, что «животные - это просто массы органического вещества большего или меньшего размера, которые мы можем согласно круговороту веществ в природе направлять далее для превращения в гумус любым способом, удобным для нас» [6, С.112].

Противоречия, наметившиеся с середины ХХ века, в строении единой картины мира, созданной классической  наукой, и внутренние противоречия в самой структуре научного знания, как и появление междисциплинарных стратегий  исследования, обусловлены, в конечном итоге,  неоднородностью структуры нашего мышления,  которая,  отлична  от структуры реальности, поскольку весь многогранный мир живой природы человек способен воспринимать при помощи далеко несовершенного инструмента познания — собственного сознания, работающего по принципу наименьшего сопротивления, с характерным  стремлением к поиску линейных причинно-следственных связей между явлениями. 

 Такое свойство сознания, к примеру, породило метод доказательств известный как «принцип Лавуазье», согласно которому существование метеоритов отрицалось  химиком А. Лавуазье на том основании, что «камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней». Среди  последователей А. Лавуазье был С. Hьюкомб, который отверг идею создания летательных аппаратов тяжелее воздуха считая, что аппараты тяжелее воздуха летать не могут.

Острая необходимость расширения границ собственного сознания, преодоления «Я -концепции» сегодня очевидна, как и трансформация целей и ценностей познания многогранного субъективного мира живых существ.  «Природа проникнута духом жизни, ее мудростью. Поэтому человек, утративший гармонию с природой, теряет самого мудрого учителя, способного во всех ситуациях находить наиболее оптимальные решения задач, регулярно возникающих в жизни любого живого существа» [8, С.5].

 

Литература:

 

1.                 Акимушкин И.И. Проблемы этологии. – Смоленск: Русич, 1999.- 192 с.

2.                 Крушинский Л. Биологические основы рассудочной деятельности: Эволюционный и физиолого-генетический аспекты поведения. - М.: Книжный дом «Либроком», 2009. – 272 с.

3.                 Ладыгина-Котс Н. Послесловие к книге Я. Дембовского «Психология обезьян» / Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии. / Ред.-сост. Н.Н. Мешкова, Е.Ю. Федорович. 4-е изд. — М.: УМК «Психология»; Московский психолого-социальный институт, 2005. С. 313-338.

4.                 Лилли Дж. Человек и дельфин / Пер. с англ. — М.: Мир, 1965.  - 160 с.

5.                 Павловские среды: Протоколы и стенограммы физиологических бесед. В трех томах .Т.2. М.; Л.: Изд-во АН СССР,  1949. - 544 с.

6.                 Сингер П. Освобождение животных. - Киев. Киевский эколого-культурный центр. Серия: Охрана дикой природы. Вып 29. 2002. -136 с.

7.                 Студитский А. Повесть о великом физиологе.-М.: Дет. Лит-ра,1950. -432 с.

8.                 Тихонов А.И. Законы природы с позиций теории информации / ГОУВПО «Ивановский государственный энергетический университет имени В.И. Ленина». – Иваново, 2008. – 216 с.

9.                  Фабри К. Основы зоопсихологии: Учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальностям «Психология», «Биология», «Зоология» и «Физиология». – 3-е изд. – М.: Российское психологическое общество, 1999. – 464 с.