Максютенко Е.В.

Днепропетровский национальный университет

ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФЕНОМЕН СТЕРНИАНСТВА: ПРОБЛЕМА ГЕНЕАЛОГИИ

Атмосфера переходности английской культуры XVIII ст., когда поле действия классических образцов сокращается и растет проявление авторского личностного начала, оказывается органичной для Стерна и способствует тому, что в собственной художественной практике он эффектно осуществляет смешение поэтических языков, и возникает ощущение, что Стерн сделал идею взаимодействия различных поэтических кодов своим эстетическим кредо, и, как бы осознав исчерпанность и относительность многих устойчивых правил и норм, предложил радикальную творческую стратегию бунта и непокорности.

В богатой, чрезвычайно насыщенной палитре восхищенных откликов на литературные свершения Стерна (а почитатели его таланта, равновеликие ему по дарованию – Виланд, Гете, Дидро, Вольтер, Жан Поль, Гейне, Колридж и др.) по сей день доминирует признание глубины, свежести открытий, несомненно, обладающих магией новизны и особым, не подверженным разрушению времени, «ферментом» модерности.

С течением столетий, сменой поколений филологов, посвятивших себя изучению творчества Стерна, неуклонно утверждается убеждение (которое находит все большее число сторонников), в том, что автор «Тристрама Шенди» и «Сентиментального путешествия» – писатель, чья проза с трудностью поддается «прозрачным» стилевым характеристикам, и поэтому вследствие протеистичности и стилевой неоднородности манеры Стерна весьма сложно однозначно определить эстетические доминанты его творчества. Хотя стилевая мозаичность оказывается общим свойством многих художников XVIII ст. и, к слову, так называемого великого «квадриума» английских романистов (который, наряду со Стерном, составляли Ричардсон, Филдинг и Смоллетт), именно в художественных произведениях Стерна идея «смешения» стилевых предпочтений проступает более рельефно.

Ошеломляющая читателей XVIII ст. стихия новизны: открытие сознания героя, предстающего в многоцветье стилевой импровизации, мощное авторское начало, утверждающее не столько канон, норму, сколько эстетическое вопрошание, сомнение; опора на метафизический юмор, защищающий от несовершенства мира; найденная индивидуальная формула спасения – эксцентричная творческо-игровая форма литературной самореализации, восходящая к Шекспиру, по прошествии времени станут предметом подражания, стилизации и в процессе эстетической рефлексии примут очертания некоего устойчивого содержательно-формального комплекса, обозначенного последователями как стернианство.

В основе феномена стернианства, возникающего, скорее всего, как резонансная творческая интерпретация литературных находок Стерна в пространстве ранней романтической эстетики, оказывается подвижная, меняющая свои контуры рецептивная версия сближающихся представлений об авторе-человеке и творце, реактуализирующем в европейской традиции проблему воплощения персоналистического сознания художника.

Исследователи сетуют, что ставшее заметным фактом в литературной истории Германии, России, Франции 60-х гг. XVIII – первой трети XIX ст. стернианство по настоящее время остается сложным, далеким от итоговой научной систематизации историко-литературным явлением, возникшим в контексте нарастающего духовно-эстетического поворота к более усложненному представлению о человеческой природе, где неразделимо сосуществуют чувствительность и рациональность.

Бытующие в истории литературы попытки научного определения стернианства (а ряд специалистов видят в нем самостоятельное течение западноевропейской прозы XVIII в.) имеют точки схождения и, если и претерпевают метаморфозы, то во многом обусловленные временной дистанцией по отношению к описываемому прецеденту. Яркие, проницательные суждения ценителей Стерна, знаменитых писателей, литературных критиков (Виланда, Гете, Гейне, Жан Поля, Э.Берка, Дидро, Вольтера, Н.Карамзина, Колриджа, Хезлитта, Скотта) со временем будут дополнены развернутыми положениями исследователей конца XIX – начала XXI ст. (Т.Бейкер, Н.Тэйер, М.Тронская, Л.Скуратовская, К.Атарова, Л.Вольперт, И.Святошенко, П. де Вугд, Дж.Нойбауер и др.) [1 – 5], что окажется основанием для выделения проблемы стернианства в отдельную научную тему.

Часто подпитывающая концепт стернианства идея о взаимозависимости мифа о Стерне-писателе (подчинившем свое поведение в социуме воплощению культурного образа творческой личности) и во многом отмеченных печатью узнаваемости биографических масок героев-рассказчиков его романных произведений стоит у истоков романтической концепции авторства, складывающейся, по мнению известных теоретиков и историков литературы (С.Бройтман, Ю.Манн, Э.Беннетт, Е.Устюгова и др.), именно во второй половине XVIII ст. и предполагающей тождественность таких понятий, как органичность, совершенство, гений и индивидуальный стиль.

Литература:

1. Атарова К. Три путешествия (Стерн, Радищев, Карамзин) // Атарова К. Англия, моя Англия. – М., 2006.

2. Вольперт Л. Стернианская традиция в романах «Евгений Онегин» и «Красное и Черное». – режим доступа: www.ruthenia.ru

3. Скуратовская Л. Романтизм и «революция» в английской и американской детской литературе. – Днепропетровск, 1990.

4. Тронская М. Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения. – Л., 1965.

5. The Reception of Laurence Sterne in Europe / Ed. by P. de Voogd, J.Neubauer. – L., 2003.