Шаймердинова Н.Г.

Республика Казахстан, г. Астана

Евразийский национальный

университет им. Л. Гумилёва

Интерпретация древнетюркских текстов с позиции теории прототипов

Знания о древнетюркских Орхонских памятниках YII-YIII вв. н.э. и знания о древнетюркском языке эксплицированы как предметами материальной культуры (различными артефактами), так и древнетюркскими руническими текстами и их переводами на различные языки мира, в т.ч. и на русский язык, осуществлённых В.В.Радловым, П.М.Мелиоранским, С.Е.Маловым, И.В.Стеблевой, А.С.Аманжоловым и другими. Древнетюркское понимание мира манифестируется в различных формах сознания: ритуально-магическом, конкретно-предметном, образном, вербально-логическом, представляя в целом наивную картину мира как обыденное, донаучное понимание мира, которое по своей сущности ничуть не «беднее» логического мышления, поскольку в нём аккумулируется весь исторически коллективный опыт этноса.

Категоризация и концептуализация мира в древнетюркском сознании, с одной стороны, имеют универсальный общечеловеческий характер, с другой – этнокультурный, особенный. В категоризации, «портретировании» мира и репрезентации его в языковую форму проявляется, на наш взгляд, некоторые свойства классических категорий, в то же самое время таксиномия имеет прототипический когнитивный характер.

Мир в сознании древних тюрков представлен в виде определённых понятий, которые в языке нашли отражение как часто повторяющиеся, наиболее распространённые во всех текстах оппозиции (свойство, характерное для классической категории). В текстах нами выявлены следующие бинарные параллели: верх - низ, восток-запад, север - юг, вперёд – назад, близкий – далёкий, голубой - темный, день - ночь, предок - потомок, табачи - тюркский народ, каган – народ, свой - чужой, старший – младший, жизнь – смерть, малочисленный – многочисленный, неимущий – богатый, мужской – женский, тюрки – другие племена и этносы, тюркские беки и военачальники - народ, Тенгри (Небо) – Умай ( Земля, Жер-Су), «имевших колени» - «имевших головы», индивид – общество. Многие из этих оппозиций верх-низ; восток-запад, север - юг, близкий – далёкий; свой - чужой, старший – младший, индивид - общество и другие присущи для средневековой ментальности многих народов Востока и Запада. Эти категориальные оппозиции по смысловому полю следует объединить в концептуальные системы такие, как мировоззренческий пространственный, временный, количественный, нравственно-этический, социальный, этнический, этнокультурный в целостности составляющие единую модель или картину древнетюркского мира. К примеру, пространственные параметры концептуализированы понятиями «четыре угла» восток-запад, север - юг, вперёд – назад, близкий – далёкий и другие, в которых передаются вся траектория передвижений, завоеваний и походов, мирных сношений тюрков, акциональные глаголы движения типа ходили в поход, пришли, переправились через реку Иртыш, двинулись, убил при преследовании, мы вышли с войском против огузов и другие, репрезентируют огромную пространственную сферу. Особенным в пространственном представлении тюрков является концепт «четыре угла»: «Народы четырёхъ угловъ и были ему врагами; онъ выступилъ съ войскомъ покорилъ и усмирилъ народы четырёхъ угловъ силою» [КТб,1] В понятии «четыре угла» сказалась наивная география, наивные донаучные представления тюрков о форме земли: «Земля представлялась создателям текстов четырёхугольным (квадратным) пространством, населённым по краям народами, враждебными тюркам».

На наш взгляд, пространственные параметры древних тюрков получают осмысление в уровневой организации категории в рамках прототипической теории и теории базового уровня (Э.Рош, Ч.Филлмор, Дж.Лакофф, Е.С.Кубрякова, В.З.Демьянков, Е.В.Рахилина, Н.Н.Болдырев). С позиции теории базового уровня к высшему уровню относится само понятие пространства, являющееся объектом категоризации. В качестве базового уровня следует назвать понятия восток-запад, север - юг, вперёд – назад, ибо они соответствуют всем параметрам срединного уровня: наиболее часто употребляются в текстах Кюль-тегина. Бильге-кагана, Тоньюкука, легко представляясь образно, не требует когнитивных затрат, категоризация пространства в этих понятиях осуществляется гештальтно, обобщённо, нерасчленённо: «Вперёд (т.е. на восток) вплоть до Кадырканской черни, назад (т.е. на запад) вплоть до Темир-капыга они расселили свой народ» [КТб,2]. В то же время тюрки пространственные параметры в текстах называются конкретно – в виде названия конкретной местности, горы, реки, озёра, равнины, которые, безусловно, представляют нижний конкретно-предметный уровень пространственной категории. Обширное древнетюркское пространство, за которое велись войны и походы, представлено многочисленным названием рек (Иртыш, Йенчу, Ану, Жасыл, Тениз, Кем, Тогла, Анасай), озёр (Тюрги-Яргун), гор (Кёгмен, Ыбырбаш, Чуш, Ыдук), равнин (Шандунская, Тогултенская), неизвестных географических обозначений (Болчу, Кушлагак, Магы-корган, Ябур-ытук). Некий сакральный смысл имеет топоним Темир-Капыг (Железные ворота). Очень часто встречается название местностей: Отюкенская чернь, Кадырканская чернь, Алтунская чернь, Шугайская чернь, Езгенти-Кадаз, Бесбалык. Среди них особо значимым является Отюкенская чернь, концептуализация которой раскрывает причины, почему Отюкенская чернь является лучшим представителем своего класса, класса именования местности по ценностному смысловому аспекту.

Важным в понимании мира была оценка того, кто жил рядом - «свои» или «чужие». «Свои» - это свой очаг, род, территория, государство, которые все время приходилось защищать, отстаивать, поднимать. Не случайно в содержательном отношении во всех текстах описываются не созидательные дела, напротив, даны описание походов, войн и героических подвигов отдельных людей. Как правило, побеждал в этой борьбе сильнейший физически и разумом. Мир в сознании средневекового человека разделён на был «своих» и «чужих», представленные в текстах этническим многообразием: тибетцы, авары, киргизы, азы, табгачи, алты-чубы, уч-курыканы, отуз-татары, киданы, татабы, тюргеши, согдийцы, берчекеры(персы), бухарские народы, он-ок, тангуты, басмылы, тогуз-огузы, карлуки, уч-огузы, уйгуры, изгили и другие.

«Чужие» - это враги, в первую очередь, табгачи (Китайская империя), с которыми у тюрков сложились очень не простые отношения то тюрки становятся рабами народу табгач «своим крепким мужским потомством и рабынями своим чистым женским потомством» [КТб,7], то, наоборот, табгачи платят тюркам дань, налаживают политические, культурные отношения – о противостоянии с табгачами повествуется во всех так называемых «больших текстах». Враждебными были и многие другие этносы, даже родственные, о чём словами огузов повествуется в Тоньюкуке (речь идёт о нападении на тюрков): «Табгачи – нападайте с юга, кидане – нападайте с востока, я нападу с севера» [Тон,11]. С побеждёнными врагами тюрки расправлялись беспощадно – уничтожали физически, забирали имущество, скот, молодых превращали в рабов: «На тридцать девятом году, весною, я двинулся против татабийцев …я …убил, их сыновей и девиц, их скот и имущество забрал…этих… их женщин истребил» [Ха,2-3]. Оставшихся в живых врагов принуждали к миру, важный атрибут победы над врагами в сознании тюрка представлялся символично, а именно видеть врагов коленопреклоненными. Поэтому описание побед заканчивается стереотипными выражениями «имевших колени он заставил преклонить колени, а имевших головы заставил склонить головы».

Понятие «своих» в текстах довольно расплывчато и неопределённо, ибо довольно распространённым, видимо, были внутриплемённые распри, когда «свои», становились «чужими». В тексте Кюль-тегина Бильге-каган вспоминает: «Народ тогуз-огузов был мой собственный народ; так как небо и земля пришли в смятение (т.е. наступили из ряда вон выходящие смуты), он стал нам врагом» [КТб,44].

Известно, что основу тюркского каганата составляли шесть племенных объединений: тогуз-огузы, тюргешы, отыз-огузы, басмылы, кыпчаков, карлуков, к которым примыкали близкородственные племена он-ок, сегиз-огузы, аргу, канглы, кияты, каи, тазы, алимы и т.д.. Но из содержания текстов, очевидно, что периодически не «своими», т.е. «чужими» становятся родственные по языку, традициям, стереотипу поведения многие тюркские племена - то тюргеши, то он-ок, тогуз-огузы, то киргизы, то карлуки: «Когда Кюль-тегину было двадцать семь лет, народ карлуков вседствие свободы и независимости стал нам врагом» [КТб,41]. На наш взгляд, границы этнонима тюркский для того времени не имеют строгих очертаний, т.е. этнический состав понятия весьма широк, разнообразен и динамичен, тем самым хорошо вписывается в рамки теории прототипов.