Филологические науки/ 3. Теоретические и методологические проблемы исследования языка.

Д.ф.н. Дубровина С.Ю.

Елецкий государственный университет, Россия

Явления начала слова в южнорусских говорах

Развитие протетических звуков в начале слова перед гласными имело, как известно, широкое распространение в ряде славянских языков, появляясь по-разному в регионах. В древнерусском языке последовательно развивался протетический [j] перед начальными [а], [э], тогда как в южнославянских языках начальный [j] перед [а] развивался непоследовательно (ст.-слав. азъ, акы, агода). В южнославянских языках развивался [j] перед [у] (ст. слав. югъ, юноша, ютро, юже), в то время как утрата j перед [у] стала отличительной чертой речи восточных славян. «В русском языке, кроме союза а и междометия ах, откуда ахать, ахнуть, нет слов, которые начинались бы с гласного [а] и при этом не были бы заимствованными; однако, в старославянском языке случаи с [j] перед начальным [а] сильно ограничены» [Хабургаев Г.А. Старославянский язык. М., 1986, с. 53].

Диалекты русского языка отражают это фонетическое явление за счёт протезы не-йотового характера. Южнорусским говорам свойственно развитие протетического [и] либо [а] в начале слова перед сочетаниями согласных (аржаной, иржать). По нашим наблюдениям, тамбовским говорам более свойственно развитие протезы [а] (альняной, аржаной) и замена начального [и] на [а] (Арина вм. Ирина): оскоромное [аскаро´ннайа], оскоромиться [аскаро´м’ица] при литературном “скоромное” от др.-русск. скоромъ «жир, масло, скоромная пища» из праслав. *skormъ ’жир’ [Фасмер, III, 652]. Ещё один пример касается фонетики предлогов: «-Бывают ли послабления грешникам в аду? – Апасля Христова-то Васкрешения им, грешным душам, даётся нядельнай срок на пасяще´нья и апще´нья ссро´тсвинниками». Здесь предлог посля [пасл’а´] (диал.) развивается в апосля [апасл’а´] с протезой [а]. (Записано в деревне Кузьмина Гать Тамбовского района в 2000 году).

Сходное фонетическое явление отмечено В.И.Далем в диалектах полосы Черноземья и на Рязанщине. Речь идёт о названии аспожка, аспоженка, употребляющемся в значении ‛день Успения Богородицы’ или ‛Третий Спас’, 15 августа по ст.ст. В диалектах с ним связаны и другие значения – название всего Успенского поста , первых двух недель августа и всех трёх спасов. У В.И. Даля: «аспо´жка ж. кур., орл., вор., рязанское оспо´женка» [Даль В.И. Словарь… 1994, I, 69].

Возможно, словообразование восходит к первоначальному «Спас» через промежуточное А´спос, отмеченное Далем (А´спосов день ряз.). Если включить пример Даля в проецируемую деривационную цепочку, то она будет выглядеть следующим образом: Спас → А´спос → спо´сов-день, а´спосов-день.

Учитывая тесную прагматичность народного календаря и тесную привязку его к циклу земледельческих работ (а время Успения совпадает с уборкой урожая), отметим, что логичнее соотнести южнорусское аспожка с производящими глаголами «жать», «спожинать», и цепочка деривации будет выглядеть таким образом: жать → диал. спожать, спожинать → ряз. → аспо´жка ж. кур. орл. вор., оспоженка ряз. [примеры Даля]. Подтверждение этой этимологической версии нам удалось записать в деревнях Верхнее Грязное и Вихляйка Сосновского р-на (тамб., 2001г.). Отмечается произношение без протетического [а] - Спажин день [Спажынˆд’э´н’] в значении ‛день Успения Богородицы’.

Протетическое [а] в русских диалектах отражает словарь семейских Забайкалья: авторник ’вторник’, агде ’где’: «У нас у Бягу´ри многа слоў на «а» - аwто´рник, амува´льник, агаро´х; Агде´ ана смерть-та заблудилась?» [Словарь говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья. Под ред. Т.Б. Юмсуновой. Новосибирск, 1999, с. 21]. Забайкальский вариант интересен в нашем случае тем, что 200-300 лет назад население этих мест формировалось из жителей Средней России, часто южнорусских областей. Так, в числе переселённых в 17-18 вв. в Забайкалье и Башкирию староверов были выходцы из Тамбовского края [Падучев П.О. О тамбовской старине. СПб., 1902; Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края. Вып. 1,2. М., 1883. Вып. 6. Тамбов, 1897].

Ср. в СРНГ: «Агаро′х. См. Огоро′х. Агарохвина. См. Огорохвина» [СРНГ, в.1, 200; выделение наше – С.Д.].

Интересный пример развития протетического [в] можно наблюдать в воспроизведении Символа веры. Произносят и читают: “и взашедша на нибяса, и сядяща водясную отца”. Привлекает внимание церковнославянское наречие «одесную»→ водесную [вад’исну´йу], в котором развился протетический [в] (из *ŭ → w) перед старым гласным [ъ] (запись из с. Донское Тамбовского района, также сосн., первом.).

Протеза развивается в одном из диалектных тамбовских названии крещенской проруби: воердань, воерданье из «Иордань», «Иордания». Ср. ст.-слав. вопль и възъпити, выкнжти ’учиться’ и наоука; имя Наум, фамилия Наумов и тамбовское диалектное понавумленный.

В слове аналой мы, напротив, наблюдаем исчезновение начального гласного [а]: «Водять крух налоя» (с. Селезни тамб.); «Вазля´ нало´я во´дять три раза´» (д. Тишининовка инж.). Произношение налой следует, видимо, рассматривать как пример утраты начального гласного в словах особой, книжной стилистики. В том случае, если диалектоносителем осознаётся невозможность протетического [j] перед начальным [а] (гипотетически для диалекта янало′й, как ярдань), диалект, свободный в средствах своего выражения и направленный на удобство пользователя, отбрасывает начальное [а] целиком. Сравнение с другими церквнославянизмами этого плана (авити – явити, агнец -ягнёнок, агода - ягода, азъ - яз) не принимается в расчет, так как слово «аналой» имеет конкретную однозначную семантику, сложившуюся в среде храма.

Слово «налой» встречается в русских духовных стихах: «Эта книга не малая… На налой положить Божий, - не уложится» [Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М.,1991, 36].

Исчезновение начального [а] наблюдаем также в южнорусском произношении слова «огород»: тамб., елецк. город [гаро´т]. Здесь можно предположить влияние приставочного характера «о» и возможность разных путей словообразования. Случай поддерживается фонетической аналогией с утратой начального [jь] после падения редуцированных в украинском, белорусском: голка, грати.

Таким образом, явление начальной протезы и протетических вставок в начале слова, свойственное древней исторической стадии русского языка, обнаруживается в живой диалектной речи и на современном этапе, проявляясь в различных лексико-семантических группах лексики. Являясь вспомогательной ступенью развития вокализации гласного в синтагме, оно отражает изначально заложенную в природе славянских языков тенденцию к возрастающей звучности внутри слога.

Фонетическая основа утраты [j] как явления, повсеместно
представленного перед [у], [э] в древнерусском языке, возможно, была связана меньшей напряженностью звонких согласных, к которым при-
надлежал [j], что, в свою очередь было обусловлено системной перестройкой и утратой доминантного значения самого признака.

Интересные примеры сохранения явления протезы и системной адаптации обнаруживает лексика, отражающая вероучение, практику и идеи христианства в русских диалектах. Так, начальное [jэ], повсеместно утраченное (олень, озеро, один, ольха…), представлено в лексике этой группы (едемский сад, енизаретское озеро, ефимоны). Возможно развитие звучности в начале слова за счет [и] – Изосима Савватей (святые Зосима и Саватий).