Степанова Ю.В.

Тюменский государственный университет, Россия

Авторские отступления в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» как один из способов явного проявления автора

Автора мы находим (воспринимаем, понимаем, ощущаем, чувствуем) во всяком произведении искусства. Так называемый «образ автора» - это, правда, образ особого типа, отличный от других образов произведения, но это образ, а он имеет своего автора, создавшего его. Образ рассказчика в рассказе от «я», образ героя автобиографических произведений (автобиографии, исповеди, дневники, мемуары), автобиографический герой, лирический герой и т.п. Все они измеряются и определяются своим отношением к автору – человеку (как особому предмету изображения), но все они изображенные образы, имеющие своего автора, носителя чисто изображающего начала. Мы можем говорить о чистом авторе, в отличие от автора частично изображенного, показанного, входящего в произведение как часть его.

Выразить самого себя – это значит сделать себя объектом для другого и для себя самого («действительность сознания»). Это – первая ступень объективации. Но можно выразить и свое отношение к себе как объекту (вторая стадия) объективации. При этом собственное слово становится объектным и получает второй – собственный же – голос. Но этот второй голос уже не бросает (от себя) тени, ибо он выражает чистое отношение, а вся объективирующая, материализующая плоть слова отдана первому голосу.

Увидеть и понять автора произведения – значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир, то есть другой субъект. При объяснении только одно сознание, один субъект; при понимании – два сознания, два субъекта. Понимание всегда в какой-то мере диалогично.

Авторские отступления в романе «Мастер и Маргарита» представляют собой тот случай, когда читатель без труда находит автора, так как его присутствие в тексте является очевидным. Для того чтобы рассмотреть область авторских отступлений в романе более автономно и конкретно, актуально разделить ее на этапы: Этап 1. «Автор – рассказчик»; Этап 2. «Вводные фразы / Короткие реплики»; Этап 3. «Обращение автора к героям»; Этап 4. «Обращение автора к читателю».

Этап 1. «Автор – рассказчик»

Одной из особенностей проявления автора в тексте является авторское отступление или лирическое отступление, когда автор вмешивается в повествование, очевидно излагая (проявляя) свою позицию.

Нет ничего, и ничего не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар… И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно… [370] Автор позиционирует себя как знатока или высшую силу, которой все доподлинно известно – что было, а что нет. Используя такие точные прилагательные как чахлая липа, чугунная решетка, бычьи глаза, а также причастный оборот налитые кровью, автор добивается впечатления присутствия на месте событий.

Об исчезнувших и о проклятой квартире долго в доме рассказывали всякие легенды, вроде того, например, что эта сухонькая и набожная Анфиса будто бы носила на своей иссохшей груди в замшевом мешочке двадцать пять крупных бриллиантов, принадлежащих Анне Францевне. […] И прочее в том же роде. Ну, чего не знаем, за то не ручаемся [386]. В данном отрывке автор представлен опять-таки как рассказчик, лицо, которое непосредственно слышало данные сплетни, а не как творец. Снабжая Анфису такими живописными прилагательными как сухонькая и набожная, иссохшей груди, а также присовокупив указательное местоимение эта, повествователь дает понять читателю, что не понаслышке знаком с теми, о ком идет речь. Последнее предложение Ну, чего не знаем, за то не ручаемся очевидно проявляет личность автора-рассказчика, который строит свое повествование в виде фамильярной болтовни с читателем, порой переходящей в сплетню. Об этом же свидетельствуют следующие примеры:

… – Тут шофер произнес несколько непечатных слов. […]…–– шофер опять вклеил непечатные слова. […]–Вчера в этом Варьете (непечатные слова) какая-то гадюка фокусник сеанс с червонцами сделал (непечатные слова)… [507]. Создается впечатление, что автор-рассказчик руководит действиями героев, позволяя что-либо им озвучить или не позволяя, редактирует их речь. Используя разговорную лексику – вклеил непечатные слова – автор доверительно общается с читателем.

Разве она спасла бы его? Смешно! – воскликнули бы мы, но мы этого не сделаем перед доведенной до отчаяния женщиной [540].

Что дальше происходило в Москве в ту ночь, мы не знаем и доискиваться, конечно, не станем, - тем более что настает пора переходить нам ко второй части этого правдивого повествования. За мной, читатель! [537] Такие выражения как воскликнули бы мы, мы этого не сделаем, настает пора переходить нам, создают у читателя иллюзию полного присутствия в тексте вместе с рассказчиком.

Поэтому ничего нет удивительного в таком хотя бы разговоре, который однажды слышал автор этих правдивейших строк у чугунной решетки Грибоедова: …[365]. В данном примере автор вообще в открытую говорит о себе в третьем лице.

Куда направились двое зарезавших Иуду, не знает никто, но путь третьего человека в капюшоне известен [649].

Если бы какой-нибудь наблюдатель мог проследить дальнейшие действия Арчибальда Арчибальдовича, они, несомненно, показались бы ему несколько загадочными [692]. В этих примерах автор показывает себя не как лицо, участвующее в действии, а как человека, наблюдающего за процессом со стороны.

Этап 2 . «Вводные фразы / Короткие реплики»

Автор может обнаруживать свое присутствие в художественном произведении, используя не только лирические многословные отступления, но и вводя короткие фразы и реплики (от себя) непосредственно в текст повествования.

… с точностью сказать нельзя [681]; …также не знает никто [681]; …мы также не можем сказать, но мы знаем [681]. Иногда складывается впечатление, что автор-творец и автор-рассказчик разные люди, так как указанные фразы заставляют сделать вывод, что повествователь не так сведущ в происходящем, как должно быть автору.

… забегая вперед, скажем [691]; …чего даже повторять не хочется [675]; Нужно сказать [693]; Всем известно [515]; … как мы уже знаем [405].

Используя эти фразы, автор проявляет себя и заостряет внимание читателя на некоторых фактах повествования, обозначая тем самым, свое отношение к ним.

… как справедливо выразился знаменитый писатель Лев Толстой [522]; Возникает вопрос [523]; …(фантазия бесследно пропавшей ювелирши) [526]. Данные реплики, используются автором как уточнения, как некие детали, дополняющие основную мысль.

Воробушек же тем временем, сел на подаренную чернильницу, нагадил в нее (я не шучу!), затем взлетел вверх…[536]. Использование личного местоимения я, указывает на незавуалированное проявление автора.

Этап 3. «Обращение автора к героям»

Дешевка это, милый Амвросий! [366]; …а вас неотложные литературные дела держат в городе [366]; Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать? По губам вашим вижу, что помните. [366].

В данном литературном отступлении автор-рассказчик непосредственно обращается к герою произведения. Причем делает это в такой форме, как будто лично стоит перед ним и видит реакцию героя на свои слова - Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать? По губам вашим вижу, что помните. Создается даже впечатление, что повествователь близко знаком с Амвросием, так как не стесняется в выражениях - Дешевка это, милый Амвросий! - и знает некоторые тонкости его личной жизни - А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе. И конечно, из этого монолога читателю становится очевидным, что рассказчик и сам не раз бывал в этом заведении, имеет свое суждение о нем, и относит себя именно к старожилам, которые еще помнят знаменитого Грибоедова.

Этап 4. «Обращение автора к читателю»

Периодически в тексте автор обращается к читателю:

Но довольно, ты отвлекаешься, читатель! За мной! [366]. За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь! [538]. На наш взгляд, эти отступления-обращения служат для того, чтобы читатель чувствовал, как автор ведет его по сюжету повествования и как добрый друг подсказывает ему, на что следует отвлечься, а на что не стоит - Но довольно, ты отвлекаешься, читатель! За мной! К тому же использование таких притяжательных местоимений как тебе и мой совершенно располагают читателя относительно автора. Автор здесь, непосредственно в тексте – об этом говорит личное местоимение я.

В следующем примере автор не позиционирует себя отдельно от читателя, он сливается вместе с ним, образуя единое мы:

Но какую телеграмму, спросим мы, и куда? […] Все кончено, не будем больше загружать телеграф [370].

Итак, лирические отступления, вводные фразы, обращение автора к героям, обращение автора к читателю – все это является теми средствами, с помощью которых автор обнаруживает себя в тексте. Такой художественный прием представляет автора не только как абстрактное лицо, написавшее роман, но как конкретного человека. Булгаков не просто растворяется в повествовании, он присутствует как действующее лицо, имеющее собственное мнение, характер, привычки. Авторские отступления – это диалог с читателем, позволяющий создать неповторимую атмосферу причастности, вовлеченности, сопереживания.

Литература

1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. М.: 1986. – с. 9-91.

2. Бахтин М.М. Человек в мире слова. М.: Рос-ий открытый университет, 1995. – 140с.

3. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Белая гвардия. Москва: Эксмо, 2008. – с.304 – 733.