Мальцева О.В.

Приазовский государственный технический университет

Украинский антимир как порождение смеха

Впервые понятия «антимир», «антиповедение» были введены в научный обиход благодаря работам Д.С. Лихачева, А.М. Панченко, Н.В. Понырко, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, которые исследовали древнерусскую смеховую культуру. Д.С. Лихачев, анализируя особенности смеховой традиции Древней Руси, изучал феномен превращения упорядоченного мира знаков и значений в «мир без системы, мир нелепый, дурацкий» – в антимир. Что же понимается под антимиром? Прежде всего, «разделение вселенной, мира на мир культуры – и мир не настоящий, не организованный, отрицательный мир антикультуры». «В первом мире господствует благополучие и упорядоченность знаковой системы, во втором – нищета, голод, пьянство и полная спутанность всех значений» [1, с. 13]. По мнению Ю.М. Лотмана, противопоставление мира – антимиру – не является просто результатом научных изысканий, а представляет собой отражение непосредственной данности, существующего порядка вещей, в известной мере осознаваемого.

Смех здесь имеет первостепенное значение. Его функция сводится к тому, чтобы обнажать, обнаруживать правду, раздевать реальность от покров этикета, церемониальности, искусственного неравенства, от всех условностей, правил поведения данного общества. Особое качество антимира, порождаемого смехом, – это его противопоставленность не обычной реальности, а некой идеальной действительности, лучшим и возвышенным проявлениям повседневного жизненного порядка. «Антимир противостоит святости – поэтому он богохулен, он противостоит богатству – поэтому он беден, противостоит церемониальности и этикету – поэтому он бесстыден, противостоит одетому и приличному – поэтому он раздет, наг, бос, неприличен; антигерой этого мира противостоит родовитому – поэтому он безроден, противостоит степенному – поэтому скачет, прыгает, поет веселые, отнюдь не степенные песни» [1, с. 17].

Занимаясь детальным исследованием древнерусской смеховой культуры, Лихачев признает, что сущность смешного всегда остается одинаковой, «…однако преобладание тех или иных черт в «смеховой культуре» позволяет различать в смехе национальные черты и черты эпохи» [1, с. 7]. В этом плане можно говорить о наличии специфической (хотя и очень близкой к древнерусской) украинской смеховой традиции и ее самобытного порождения – украинского антимира. Об этом в свое время писал известный культуролог, философ, теоретик смеха М.М. Бахтин. В работе «Рабле и Гоголь. Искусство слова и народная смеховая культура» он приходит к выводу, что создание Н. Гоголем ярких фольклорных образов, удивительный подбор палитры колоритных красок для изображения украинского быта, обычаев, обрядов, особой атмосферы свободы и праздничности, дышащей жизнеутверждающим оптимизмом, – это, безусловно, заслуга гениального таланта писателя, но во многом еще и результат умело перенесенной им на страницы своих произведений украинской народной смеховой культуры.

Действительно, в гоголевских «Вечерах на хуторе близ Диканьки», «Сорочинской ярмарке», «Майской ночи», «Ночи перед рождеством», «Вечере накануне Ивана Купала» раскрывается широкая панорама украинской народно-праздничной, ярмарочной жизни, которая являлась пространством свободного функционирования смеха. Именно в недрах праздника зарождался украинский смеховой антимир. Тематика праздника, его бесшабашно-веселая атмосфера вольности и вседозволенности выводили жизнь из обыденной колеи и делали невозможное возможным (в том числе заключение немыслимых ранее браков, разгул веселой чертовщины, по замечанию Бахтина, «…родственной по характеру, тону и функциям веселью карнавала и дьяблериям»). Украинский антимир выворачивал наизнанку культурный мир, переворачивал сложившиеся нормы и правила поведения с ног на голову, доводя праздничную реальность до абсурда. Еда, питье и половая жизнь носили в это время праздничный, карнавально-масленичный характер. Всевозможные переодевания, связанные с ними мистификации, всякого рода побои, инвективы (брань, ругань) и развенчания утверждали торжество антиповедения.

Украинский антимир испытал на себе влияние европейской средневековой смеховой традиции и перешагнул границы праздника вместе со смеховой литературой, которая распространялась в XVI–XVIII вв. по всей Украине. Популярные смеховые произведения на латинском языке вдохновляли на создание аналогичных пародийных и полупародийных произведений, героями которых становились архетипические фигуры украинской действительности: дед, баба, казак-запорожец, казак-бандурист, «мандрований дьяк», крестьянин, поп, монах, солдат, цыган и т. д. Бахтин в своих работах подчеркивал, что традиции гротескного реализма в Украине были очень живучи. «Рассадником их были по преимуществу духовные школы, бурсы и академии (в Киеве был свой «холм святой Женевьевы с аналогичными традициями»)». Странствующие школяры (бурсаки) и низшие клирики, «мандрование дьяки» разносили устную рекреационную литературу фацеций, анекдотов, мелких травестий, пародийной грамматики и т. п.

Здесь важно отметить, что наличие двух миров – мира подлинной культуры и антикультуры – их периодическое столкновение, а также взаимодействие официального, легализованного культурного пространства с инверсионным, в котором все значения перевернуты и перемешаны, все спутано и несуразно, смешно и несерьезно, выполняло целый ряд социальных функций. Мир нелепости и абсурда, украинский антимир оказывался тесно связанным с истинным миром культурных смыслов и значений. Их взаимосвязь обеспечивала подвижный характер украинского социокультурного развития, предохраняла его от косности и стагнации, так как открытость смехового антимира для новых взаимодействий способствовала обновлению коллективной системы ценностей, сохраняя при этом все самое важное, самобытное и актуальное для украинского народа.

Литература:

1. Лихачев Д.С., Панченко А.А., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси / Д.С. Лихачев, А.А. Панченко, Н.В. Понырко. – Л.: Наука, 1983. – 293 с.