Зюкова Н.Б.
Научный сотрудник Центра Стратегических
исследований, прогнозирования и технико-экономических обоснований ГУП «НИ и ПИ
Генплана Москвы»,
аспирант кафедры Экономической и
социальной географии России географического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
Современные формы урбанизации и модели развития функционально-территориальной структуры
городских агломераций
Урбанизация увеличивает спрос на
территорию не только для городской застройки (жилой, производственной,
общественной), но и для организации отдыха, развития инфраструктуры и пр.
Процесс развития требует создания новых функциональных форм и модификации
старых, расширения и перепланировки города.
Развитие постиндустриальной экономики
стимулировало реструктуризацию экономической базы и радикальное изменение форм
урбанизации. Основными экономическими факторами, обеспечившими в последние
десятилетия стремительное развитие и функциональную трансформацию крупных
городов в развитых странах мира, стали: глобализация; трансформация и
диверсификация основных видов услуг; информатизация общества;
деиндустриализация, вертикальная дезинтеграция производств; терциаризация
экономики, «революция отдыха» (развитие индустрии отдыха и туризма).
Современное развитие
агломераций в столичных регионах развитых стран мира характеризуется переходом
от стадии субурбанизации к следующей стадии - постсубурбанизации [6], когда
нарастает функциональное разнообразие периферии агломераций, существенно
меняется экономическая база пригородов: развитие получает не только производственный
сектор и сфера обслуживания, но и образование, наукоемкие отрасли
промышленности, перераспределяются потоки маятниковых мигрантов (снижаются
центростремительные, возрастают – между периферийными частями).
Многообразие современных форм урбанизации
и отсутствие общепринятой устоявшейся понятийной базы породило большое
количество терминов, используемых исследователями при описании
постсубурбанизационных процессов.
В начале 1990-х гг. Джоэлем Гарро была
разработана концепция «окраинного города» (или «edge city») как формы
концентрации торговой и деловой активности на окраинах ядер агломераций.
Основными критериями выделения «окраинных городов» явилось наличие в них
бизнес-центра, концентрирующего не менее 1,5 млн. кв.м офисных площадей, не
менее 180 тыс. кв.м торговых площадей, и превышение числа занятых над числом
местных жителей. Гарро выделил 119 окраинных городов в США, что подтвердило
гипотезу о существовании многочисленных подцентров в метрополитенских ареалах –
«новых очагов цивилизации» [4].
В 2003 г. Роберт Ленг выявил новую форму
урбанизации – «бескрайние города» (или «edgeless cities»),
выражающуюся в распространении офисной застройки вне границ юридического и
реального города, отличием которой от «окраинных городов» является гораздо
меньшая плотность застройки и ее деконцентрированность. Также, бескрайние
города не являются многофункциональными территориями, они расположены вне зон
пешеходной доступности и обслуживания общественным транспортом. Это явление
было охарактеризовано как «пост-полицентрические урбанистические формы», и
выдвинуто утверждение, что развитие метрополитенских ареалов становится более
дисперсным, чем полицентричным [9].
Сложный урбанизированный ландшафт без четко выраженных физических
границ с переменной плотностью застройки и разнообразным землепользованием был
описан европейским исследователем Т.Сивертсом в 1997 г., который предложил
термин «промежуточный город» (или «Звищенштадт»). Аналогичные концепции были
выдвинуты рядом других ученых – «экзополис» Соджи, «внешние города» («outer cities»)
Херрингтона, гибкое пространство («flexspace»)
Лейера, «измененный метрополис» («the Inverted Metropolis») Блоча. Швейцарцы Бачини и Освальд в 1998 г. к новым
формам урбанизации применили термин «нетсштадт» (город-сеть) и «лоскутный
город», Эйзингер и Шнайдер в 2003 г. – «урболандшафт» и др.
В 2005 г. в СМИ появился термин
«метроурбия» («metrourbia») как характеристика
«нового метрополиса» – смешения офисной застройки, торговли и жилья в
пригороде, появление «спальных» районов и небольших городов в пределах
метрополитенского ареала, обладающих удобствами большого города [7]. В
«метроурбии» стираются границы между традиционными категориями «город» и
«пригород», «городское» и «сельское» («rurban»).
Метроурбия стала пространственным выражением
идеологии неолиберализма, заключающегося, с одной стороны, в ограничении
влияния государства на развитие экономики, свертывании государственных программ
жилищного строительства, сокращении программ социального обеспечения, развития
транспортной и инженерной инфраструктуры, с другой, – в поощрении
частно-государственного партнерства, развитии свободной торговли, утверждении
принципа достижения эффективности при планировании землепользования и
приватизации государственных услуг.
Социальный ландшафт метроурбии образует
так называемую «privatopia» – «утопию частной
собственности» [12]. Возросшее расслоение населения по уровню доходов
сформировало и формирует ландшафт социального неравенства – территории-анклавы
элитной частной собственности и соседствующие с ними бедные районы –
поляризованное пространство со слабыми внутренними связями.
Изобилие
терминов (субурбанизация, постсубурбия, периферия, окраины) – не выражает
внутреннюю структуру агломераций; а каждый элемент в отдельности не отражает
взаимное расположение, функциональную зависимость и сочетание урбанистических
форм, образующих агломерационное пространство.
Пространственная организация
постиндустриального города кардинально отличается от раннемодернистского
города, представленного секторальными и концентрическими моделями Чикагской
школы, от позднемодернистского города с ярко выраженным ЦДР, внутренними
районами бедняков и рабочего класса и расширяющимися пригородами, которые
заселяются средним классом. С того момента, как были разработаны классические
модели городского землепользования, появились новые факторы городского роста,
получила развитие джентрификация, усилилась сегрегация, возросла роль
государственного регулирования развития.
Модель «города 21 века» Вайта 1987 г. [14]
стала одной из модификаций концентрической модели Берджеса, в которой помимо
традиционных структурных элементов - ядра, зоны стагнации, элитных жилых
районов и жилья среднего класса, индустриальных районов, районов общественной
застройки - появляются «эпицентры» и «коридоры» - на периферии в местах
пересечения основных транспортных магистралей располагаются центры
экономической активности, конкурирующие с ЦДР. Таким образом, модель уже тогда
фиксировала появление новых форм постсубурбии.
Множество моделей, созданных для описания
структур городов и городского роста, претендуют на универсальность в отношении
любого урбанизированного общества, однако они оказываются в большинстве случаев
несостоятельными в приложении их к постсоветским городам. Рациональные
принципы экономического планирования советского периода, идеология
социального равенства и приоритета производственных интересов над общественными
во многом определили пространственную организацию городских поселений в России.
Старые города, чей облик сформировался задолго до 20 века, являлись в некотором
роде исключением, но и их растущие новые районы, а также города, основанные в
период советской власти, имели существенные отличия от
капиталистических, постмодернистских городов [1].
Модель морфологии социалистического
города, предложенная А.Френчем и Р.Хамильтоном в 1979 г., содержит несколько
выраженных зон: исторический центр времен средневековья или Ренессанса;
внутренние коммерческие, жилые и индустриальные «локалы» капиталистического
периода; зоны социалистического перехода (или обновления), где современное
строительство постепенно замещает городские или сельские элементы предыдущих
этапов развития; зона социалистического строительства 1950-х гг.;
интегрированные социалистические сообщества и жилые районы 1960-80-х гг.;
участки производственной застройки; производственные зоны; открытые пригороды,
леса, туристские зоны. Однако описанные в модели зоны не несут информацию о социальной
составляющей пространства, тогда как другие модели включают характеристики
населения отдельных зон или типов бизнес активности.
Модель постсоциалистического города, разработанная Л.
Сикора в 2007 г., отражает влияние рыночной экономики на формирование структуры
восточноевропейских городов [13]. Процесс коммерциализации определяет трансформационные
процессы и изменяет функциональную структуру землепользования – коммерческие
функции вытесняют культурные, образовательные из центральной части города, на
городской периферии происходит жилая, коммерческая, производственная
субурбанизация, в центре города осуществляется джентрификация.
Классические модели
урбанизационного роста Чикагской школы описывают развитие центра, вокруг
которого концентрируется экономическая активность и усложняется система
расселения; эти модели хорошо отражают внутреннюю структуру города и его
ближайших пригородов.
Глобальные изменения в конце 20 - начале
21 вв., в т.ч. изменения на рынке труда, прекращение регулирования рынков и
региональных корпораций, возросшая мобильность населения и увеличение
свободного времени, диверсификация стилей жизни спровоцировали существенные
изменения в структуре урбанизированных территорий. Развитие агломераций стало
характеризоваться нарастанием различий между секторальными и кольцевыми
пространственными структурами, наращиванием сетевых функциональных взаимосвязей
и уже не укладывается в классические модели, появляются новые:
«город-архипелаг», «город-регион», «мегарегион». Причем, подходы к определению
полицентричности урбанизированных территорий основываются как на изучении
городской морфологии, так и на изучении функциональных связей («функциональная
полицентричность»).
Модель
«города-архипелага» Кунзмана 2001
г. [8] представляет урбанизированную
территорию в виде функционально, в меньшей степени морфологически, связанных
территорий (город развлечений, гольфурбия, аэрогород, наукоград, закрытое
сообщество и пр.), взаимодействующих между собой и с городским центром в
контексте глобализирующегося мира.
Процессы трансформации урбанизированного
пространства подтверждают исследования А.Скотта, П.Холла, К.Пэйн, которыми был
разработан термин «глобальный мега-городской регион» [5, 11].
Исследователи так называемой
Лос-Анджелесской школы, в отличие Чикагской школы, утверждают, что в
современном постмодернистском городе уже периферия определяет и формирует
центр. Экономические и социальные связи не замыкаются на единственном городском
ядре, а распространяются на сеть функционально связанных городов [10].
Р.Флорида выделяет 40 мегарегионов (аналогов мегалополисов) в мире, в которых
проживает 18% всех жителей планеты [3].
Разработка моделей
современной структуры агломераций была осуществлена в рамках проекта COST-C10
(Межправительственная организация Европейского взаимодействия в сфере научных и
технических исследований, основана в 1971 г.) «Окраины европейских городов» [2].
Группой исследователей из различных европейских стран была проведена
комплексная оценка развития 11 агломераций, на основании которой выявлены 5
моделей: сдержанные (с «зеленым поясом»), «коридоры» (развивающиеся вдоль
транспортных магистралей), эклектичные («patchwork») города, полицентричные,
многоядерные городские регионы. Все агломерации характеризуются внутренней
контрастностью (разнообразием застройки и видов землепользования),
динамичностью, возрастающей независимостью составляющих их элементов,
неустойчивостью системы функциональных взаимосвязей элементов.
Современные исследования выявляют растущую роль
факторов функциональной связности пространства на различных иерархических
уровнях, формирование дисперсных полицентрических городских агломераций и
городов-регионов, мега-городских регионов. Новейшие
«глобальные» процессы происходят в более широких границах, охватывая всю
городскую агломерацию и более обширные территории, и требуют разработки особых
подходов к планированию и управлению.
Литература:
1.
Российское
городское пространство: попытка осмысления // Серия «Научные доклады», №116, -
М.: «МОНФ», 2000.
2. Dubois-Taine
G. COST ACTION C10 SYNTHESIS Outskirts of European Cities Understand better,
govern better, http://www.qub.ac.uk/ep/research/costc10/
3. Florida Who's Your City? How the Creative Economy Is Making Where to Live the Most
Important Decision of Your Life, Vintage Canada, 2009.
4. Garreau J. Edge City: Life on the New Frontier. – New
York, Doubleday, 1991.
5. Hall
P. and Pain K. The Polycentric Metropolis: Learning from Mega-City-Regions in
Europe, London: Earthscan, 2006.
6. International
Perspectives on Suburbanization: A Post-Suburban World? A book project accepted
to Palgrave-MacMillan, Phelps N. and Wu F. (eds), 2011.
7. Knox P. L.
Metroburbia, USA, 2008.
8. Kunzmann
K.K. Welche Zukunfte fur Suburbia? Acht Inseln im Archipel der Stadtregion. In:
Suburbanisierung in Deutschland. Aktuelle Tendenzen. Opladen, 2001, p.213-221.
9.
Lang R. E. Edgeless Cities:
Exploring the Elusive Metropolis. - Brookings Institution Press, Washington,
D.C., 2003.
10. Phelps
N.A., Ozawa T. «Contrasts in agglomeration: proto-industrial, industrial and
post-industrial forms compared» Progress in Human Geography 2003, 27 583–604.
11. Scott
A.J. Global City-Regions:Trends,Theory,Policy, Oxford:Oxford University
Press.2001.
12. Soja
E. Postmetropolis Oxford: Blackwell, 2000.
13. Sykora
L. Sprawling post-communist metropolis: commercial and residentional
suburbanization in Prague and Brno? // The Geojournal Library. 2007. Vol.91.
14. White
M. American Neighborhoods and Residential Differentiation New York: Rassel Sage
Foundation, 1987.