Филологические науки/2. Риторика и стилистика

Малиенко А. В.

Днепропетровская европейская гимназия, Украина

Литературная готика в культуре XX столетия

Заявившая о себе в 1970-е гг. феминистская литературная критика, став заметным явлением в постмодернистской культуре, не только дерзнула расширить литературный канон, но и способствовала нарастанию интереса ко многим художественным явлениям прошлого, где прежде доминировало мужское авторство, что привело к яркому событию в литературной науке последних десятилетий – «ренессансу» исследований по проблемам художественного готицизма. Родившись на стыке гуманитарных дисциплин (психоанализа, марксистской критики, семиотики, «культурных исследований», постструктурализма), «women’s studies» переосмыслили многие устоявшиеся историко-литературные концепции с помощью особого социолого-культурологического комплекса идей (категорий гендера, мужского / женского письма, представлений о патернальном логосе, инаковости женской личности, женского самосознания и др.), наметивших новую перспективу в прочтении классики. Среди вопросов, занимающих феминистскую критику, необходимо, прежде всего, выделить проблему женского авторства и производную от нее тему литературной готики, где с особым драматизмом были представлены гендерные мотивы западноевропейской прозы XVIII в.

Поначалу не воспринимаемая академической наукой, вызывающая раздражение излишне социологическими трактовками литературных текстов, школа «гендерных исследований», – как иногда называют себя филологи направления, – заставила еще раз вернуться к полемике о западноевропейской готике, которая едва ли оценивалась традиционной критикой в качестве эстетически значимого образца. Вероятно, именно феминистская критика внесла ощутимую свежесть в процесс переосмысления поэтологических составляющих западноевропейской готики, исходя из широкой социокультурной перспективы.

На свой лад филологи, исповедующие ценности феминизма (Дж. Спенсер, К. Ф. Эллис, Ю. ДеЛамотт, М. Килгоур, С Уолстонхолм, Э. Клери, Т. Касл, Э. Уильямс, Д. Л. Хоувелер) истолковывали привычные характеристики западноевропейской готики, соотносимой с литературной деятельностью писателей, чье творчество всегда находилось несколько «на обочине» больших поэтологических свершений, свойственных художникам первой величины (Хорейса Уолпола, Анны Рэдклифф, Мэтью Грегори Льюиса, Чарльза Роберта Мэтьюрина). Феминистские критики заново переписали историю готической литературы, предложив собственные комментарии к генезису жанра, неповторимости его художественного состава и национальных версий.

Социокультурная оптика гендерных исследований помогла переосмыслить и дополнить сложившееся в науке понимание причин смены культурных парадигм. Появление в XVIII в. эстетических моделей, дискредитирующих идеи здравого смысла, повседневности (сентиментализм, рококо, предромантизм), историки литературы соотносили с изменениями в социальной и духовной жизни Англии, для которой XVIII столетие явилось веком демократизации культуры, подготовленной событиями «Славной революции» 1688 – 1689 гг., эпохой промышленного переворота и тотальной коммерциализации общества, вызвавшей трансформацию мировосприятия, наполненного ощущением отчужденности человека и испорченности мира.

Феминистская критика дополняет карту общественной жизни Англии, уточняя сложившуюся в науке подробную каталогизацию литературно-эстетических истоков «романа ужаса», возрождающих традицию неклассического художественного мышления (гомеровский эпос, античная трагедия, европейский фольклор, средневековый рыцарский роман, ренессансно-барочная драма, поэзия Дж. Милтона, сентиментальный роман, описательная поэма, «кладбищенская» лирика, преромантические стилизации Дж. Макферсона и Т. Чаттертона). Специалисты 1990 – 2000-х гг., с недоверием относятся к академической версии рождения «gothic novel», связанной с созданием «Замка Отранто», приобретшей, по мнению Э. Уильямс (1993), черты литературного «мифа об Уолполе», послужившего моделью упорядочивания жанровой пестроты «suspense literature» к. XVIII в., складывающегося вокруг фигуры творца новой романной формы и, в соответствии с канонами патриархальной легенды о сотворении мира, вытеснившей «материнские» корни жанра. Расцвет женского сочинительства на рубеже столетий видится специалистам (Дж. Спенсер, 1987, Э. Уильямс, 1993, М. Эллис, 2000) частью широко культурного феномена «feminization of literature», восходящего к традиции женской литературы XVII – XVIII вв. (Афры Бен, Элизы Хейвуд, французского романа, эпистолярной прозы), репрезентирующего не только стилизацию, но и опыт рождения популярного жанра, ориентированного на женщин-читательниц, контрастирующего своей развлекательностью с «маскулинным» гражданским литературным проектом, особого романного мироощущения, где доминировала личная история, стихия фантазии и воображения.

И если историки литературы были склонны оценивать «gothic fiction» как результат легковесных непрофессиональных опытов женщин-писательниц, ориентированных на невзыскательную аудиторию, противостоящих остроте социально-психологических проблем прозы великих романистов столетия, Д. Дефо, С. Ричардсона, Г. Филдинга, Т. Смоллетта, то исследователи последних десятилетий не столь уверены в бегстве создательниц готических фантазий от вопросов повседневности, совершающих, на их взгляд, глубинные открытия в художественной репрезентации драматизма «женского» в английской культуре XVII – XVIII вв., в период, когда во многом благодаря рождению романного жанра, определяемого Розалиндой Майлз, автором монографии «Женская модель: женщины-писательницы и завоевание романа» (1987) как «female form», динамично переосмысливается статус женщины, соотнесенный с социокультурным пространством дома, семьи, в эпоху викторианства получившим название «woman’s sphere», актуализируются формы его особого эмоционального «женского» восприятия, ставшие центральной темой английского романа XVIII в.