Ауесбаева Пакизат Тенизбаевна

Значение основного мотива сюжета сказки

Кульминация сюжета ярко выражается в мотивах, где герой встречается с Жалмауыз кемпир (в русском варианте Баба яга), такие мотивы часто встречаются в волшебных и героических сказках и служат для передачи особенных качеств героя.

В сказках память о женщинах-предводительницах родов эпохи матриархата сохранена в виде обобщенного образа подобных персонажей, наделенных различными сверхестествеными способностями, исцеления болезней, изгнания злых духов, влияния на различные природные явления и т.д.

Образ Жалмауыз кемпир, как было уже сказано, вероятно появился еще в эпоху матриархата и проходя через многие исторические периоды приобретал все новые свойства и различные функции в зависимости от того, в каком именно виде сказочной прозы этот образ использовался. Ученые (Ш.Уалиханов, Г.Н Потанин, М.Ауезов, А. Коныратбаев), исследовавшие жанр сказки, сходились во мнении, что этот образ, противостоящий главным героям всегда стоит на стороне зла, вобрав в себя все темное, постоянно противоборствующее с добром и поэтому всегда крайне негативно окрашен. Обычно Жалмауыз кемпир – старуха (дословно прожорливая старуха), которая может чудесным образом воплотиться и в младенца, и в красивую девушку. Этот древний образ шаманки встречается в волшебных и героических сказках казахского народа, но уже в измененном согласно природе жанра абстрактном виде. Жалмауыз-кемпир иногда называют еще «мыстан кемпир» (ведьма), однако они отличаются и по смыслу, и в функциональном отношении. Известный ученый, исследователь казахских сказок С.А.Каскабасов отмечает, что образ Жалмауыз кемпир самый древний, который встречается в волшебных и героических сказках, мотив где она может проглотить ребенка и снова изрыгнуть его живьем, полностью совпадает с функциями, способностями древних шаманок. Во многих сказках Жалмауыз кемпир могут все, они свершают невероятные вещи: исцеляют больных и калек, оживляют мертвых. Ученый пишет: «например, часто встречаются такие эпизоды, где Жалмауыз кемпир проглатывает хромого, слепого, безрукого, а обратно изрыгает их абсолютно здоровыми» [1; С. 80-81]. Подобный мотив встречается также в сказках «Жети басты Жалмауыз кемпир» (Семиглавая Баба-яга), «Уш агайын» (Три брата), «Кедейдин уш баласы» (Трое сыновей бедняка), «Куланайжаркын» и др.

Согласно мифическим представлениям древности акт проглатывания жалмауыз главного героя символизирует обряд инициации. Поскольку иницация – это переход в другую стадию, где человек умирая на миг расстается с прошлым и обретает новую жизнь, перерождается в новом качестве. Также и главный герой проходит через все испытания – побеждает все колдовские силы, борется с хаосом (жалмауыз и др.), восстанавливает мир и справедливость. Обычные люди из его окружения (тесть, отец) испытывают, проверяют его силу и ловкость, ставя перед ним невыполнимые задания. Невероятные, колдовские способности Жалмауыз кемпир, которым противостоит главный герой, позволяют оценить качества, присущие ему самому. Например, в этом эпизоде: «Безрукий ведет слепого, слепой взвалил на себя хромого – так они гонятся за старухой, наконец, догнав и поймав, решили ее убить. А старуха умоляет их: «Не убивайте меня, я дам безногому ногу, безрукому – руку, слепому – глаза». Они привели старуху домой, и Аккоян велит ей: «Проглоти слепого и пусть он станет зрячим, а безрукий обретет руку». Старуха так и делает, а когда очередь доходит до Аккояна он поручает своим товарищам: «Старуха проглотив меня может обратно не выпустить, поэтому будьте наготове, держите в руках свои сабли. Если она меня не выпустит, тут же отрубите ей голову». Как он и предвидел, старуха не выпустила его. Девушка и товарищи его набросились на старуху, отрубили ей голову и нашли исцелившегося Аккояна [2; 173].

Во времена матриархата женщины были хранительницами обычаев и традиций рода, будучи предводительницами рода, они передавали эти знания молодому поколению, лечили детей, обучали, наставляли. Поэтому народ наделял женщин-предводителей различными качествами. Им поклонялись, верили, что у них есть невидимые помощники, помогающие одолеть злые духи, темные силы. Отголоски этих верований встречаются и в художественном фольклоре. Этот образ и связанные с ним мотивы прошли долгий путь становления, который можно проследить в более поздних фольклорных произведениях.

Например, возьмем мотив, где Жалмауыз кемпир проглатывает человека и обратно выпускает его уже здоровым – играет значительную роль в развитии сюжета композиции сказки. В отношении главного героя, ситуации усложняются, появляются множество препятствий, таких примеров в сказках очень много. Герою непременно надо пройти тяжелое испытание в ситуациях, где обычные персонажи не встречают никаких трудностей, и это в свою очередь подчеркивает значимость главного героя. Например, в сказке «Карауйрек» (Черная утка): «тогда он решил испытать его, вытащил его из норы и сказал: «Слепому верни зрение, безногому дай ногу, Желаяк (Скороход) путь станет обычным, а Саркыт превратится в дивную красавицу». Старуха соглашается: «Все исполню, только не убивай!» – говорит она. И вот, Жалмауыз проглотила Саркыт. «А теперь открой рот, выпусти!» – выходит изо рта старухи прекрасная дева. Потом проглатывает слепого, и он выходит зрячим, следующим глотает Желаяк, а когда приходит очередь Карауйрек, он говорит: «Она может не выпустить меня, вы будьте начеку, отрубите голову ей, до последней косточки ей переломайте, но найдите меня». Старуха проглатывает его, но не выпускает, а друзья Карауйрек требуют: «Выпусти!», старуха не хочет. Отрубили ей голову, переломали все кости, и только когда дошли до последнего пальчика на ноге нашли его. Карауйрек сидел по-турецки и точил стрелы лука. Друзья очень обрадовались, что нашли-таки друга. Друзья поделили между собой все богатство жалмауыз [3; 42]. Пройдя через многие эпохи содержание мотива претерпевает некоторые изменения. «Подобно тому, как птица Самурк проглатывает Канбаба, в казахских сказках часто встречается проглатывание героя не причиняя ему вреда. Я слышал от казахов несколько сказок о том, как старая женщина проглатывает батыра, а потом обратно изрыгает его. И в результате таких действий батыр становится сыном этой старухи», пишет Г.Н.Потанин .[4; 288].

В данном мотиве сказки С.А.Каскабасов обнаруживает связь с этнографией, он пишет: «В родо-племенном обществе бездетные родители часто прибегали к усыновлению. Чтобы придать этому акту законность, обозначить это как-то совершали такие символические действия: женщина кормила ребенка грудью или пропускала его между своих ног, что должно означать рождение ребенка, иногда просто голову ребенка прикладывала к своей груди и т.п. Данный мотив сказки, с одной стороны очень напоминает этот народный обычай, а с другой стороны связан с древним обрядом инициации, тотемистическими верованиями» [1; С. 80-81. ]

Подобный мотив также встречается в сюжетах более поздних сказкок и выступает как очередное трудное испытание, через которое герой должен пройти чтобы достичь своей цели. К тому же он является очень важным сюжетным составляющим сказки. Например, в сказке «Карадон батыр» Жалмауыз кемпир представлена как одноглазая великанша, которая является матерью трех сыновей-великанов. Она то искренне жалеет батыра, то встает на сторону своих сыновей. То есть, вместе с развитием жанра сказки, соответственно, и образ претерпел некоторые изменения.

«Мальчик за ногу приволок Шарпы, положил его сверху тех двоих великанов, и только хотел отрубить голову, приползла к нему их мать вытащив свои груди наружу, и говорит:

– Сынок, молоком своим проклинаю, не убивай, он – сын мой, и ты – мой сын.

Мальчик с досадой думает про себя:

– Проклятье, и зачем я только сосал ее грудь, как мне теперь отомстить за отца? И он не смог убить ее сыновей. Таким образом у старухи теперь есть пять сыновей» (3; С.266). И когда на смену матриархату приходит патриархат старые обычаи, традиции – все отрицается, и подвергаются гонению. Предводительство женщин тоже отрицается, стараются выставить старые порядки в дурном свете, появляется отрицательный образ женщины-предводителя. «Жалмауыз – символ всего злого на свете, но эти черты Жалмауыз кемпир явления вторичного, более позднего характера и выработаны патирархатом» - пишет С.А. Каскабасов [1; С. 81].

И теперь, в свете новых реалий прежние предводительницы рода-шаманки превращаются в олицетворение всего злого, ненавистного, в Жалмауыз кемпир. Этот образ позже наделяется еще более чудовищными, устрашающими качествами, как поедание людей, беспощадно сметающее все живое – воплощение зла (в сказках «Алтын сака» (Золотая бита), «Ер Тостик»). Появляются образы шаманов, мужчин – предводителей рода, все больше начинает преобладать патриархальное сознание. Теперь больше воспеваются качества, свойственные мужской половине человечества – храбрость, сила, ловкость. А самый зловещий образ в виде старухи - жалмауыз кемпир – выступает всегда как препятствие на пути к счастью, к достижению мира и добра. Через эту борьбу между добром и злом, где зло передается в образе Жалмауыз кемпир, сюжет сказок становится насыщеннее, а содержание событий – более богаче. Кроме того этот мотив остается одним из основных способов испытания героического персонажа и раскрытия всех его положительных качеств.

– Эй, матушка, что ты делаешь? – спросил Аламан.

Старуха говорит:

– Я – несчастная, обездоленная женщина. Я ели дошла сюда, а теперь нет сил двигаться, сынок!

Аламан:

– А, Вы будете мне матерью?

Старуха:

– Буду, сынок, буду!

Аламан хотел подсадить старуху к себе, но его конь никак не давал этого сделать. Конь знал, что старуха враг его хозяину.

– Эх, чтоб ты споткнулся, ну что тебе сделает эта насчастная

женщина! – сказал с досадай Аламан, похлестал хорошенько своего коня, и посадил старуху позади себя на коня.

Жоламан вырос. А та старуха - Жалмауыз кемпир, знала, что правитель умер, и решила обезоружить Аламана. Для этого она вышла на дорогу по которой должны были ехать Аламан и Жоламан, превратилась в младенца, брошенного у дороги (С.261).

«Старуха увидела мальчика, обернулась, заорала устрашающим голосом, в этот момент мальчик выстрелил и попал прямо в ее единственный глаз. Старуха рухнула на землю. Умирая кричит: «Если ты действительно такой батыр, стреляй в меня еще!». Мальчик не стреляет. Потому что он знает, что от второго выстрела Жалмауыз кемпир воскреснет.

И старуха умерла» [3; С.262]

В целом, то, что Жалмауыз кемпир – это искаженный, вульгаризованный под влиянием специфики мифологического мировоззрения и мышления в период становления патриархального общества образ женщин-предводительниц, шаманок не вызывает сомнения, и тому много примеров в сюжетах сказок. Например:

«Однажды девочка ждала своих братьев с охоты, и к их приходу она решила приготовить еду, но у нее погас огонь. Девочка растерялась, не знает где взять огонь, выбежала и смотрит по сторонам, видит в далеке, на западной стороне огонь поблескивает. Девочка со всех ног побежала туда, а там старуха варит просо на огне. Попросила огня у старухи, собралась было бежать обратно, тут старуха говорит: «Не спеши, почеши мне волосы, почисти их от вшей маленько».

Девочка присела на коленки, и начала ей волосы чесать, вшей искать, а старуха в это время продырявила подол ее плятья как решето. А когда девочка собралась идти старуха насыпала ей на подол миску проса и говорит: «Приготовь просо своим братьям». Девочка прибежала и хотела скорее приготовить еду, смотрит – не осталось ни зернышко. Хитрая старуха так и задумала, она хотела найти ее жилище следуя по рассыпанному ею зернам проса. На следующий день, когда братья снова ушли на охоту, пришла старуха, опять попросила почесать волосы, почистить от вшей. И так продолжалось много дней. Каждый раз, когда девочка чистила старухе волосы и клала ее голову на колено, старуха незаметно сосала ее кровь. С каждым днем девочка становилась все бледнее и бледнее, стала вся прозрачная и худая. Братья спрашивают: «От чего ты такая бледная, худая?» , а девочка не говорит ничего. Однажды, после долгих распросов рассказала о старухе. Братья решили не идти на охоту, спрятаться в доме и поймать хитрую старуху. Когда старуха вошла в дом, безрукий быстро подбежал и встал у двери. Старуха увидев засаду побежала к выходу, а безрукий не смог ее поймать, успел только пнуть ногой [2; 173].

А вот, в сказке «Ханшентай» в образе одинокой старухи, живущей в горной пещере, мы видим более смягченный образ Жалмауыз кемпир. Она не настолько беспощадна и кровожадна, вскормила главного героя грудью, тем самым сделала его своим сыном, усыновила. Но все же родные сыновья ей ближе, она объединилась с родными сыновьями против Ханшентай, и отправила его на верную погибель. Здесь через усыновление, проявление материнских чувств как бы говорится, что и Жалмауыз кемпир, по сути своей – мать, также в сюжете появился народный мотив, связанный с обрядом усыновления, особого отношения ребенку.

С помощью образа Жалмауыз кемпир, рассматривая разные функции, которые выполняет этот образ в сказках, можно различить, найти изменения, происходящие внутри жанра.

К примеру, в сказке «Куйын батыр» также более смягченный образ Жалмауыз кемпир. Она действует только на бытовом уровне. Но по природе своей она на стороне зла, все ее знания, умения, хитрость, колдовские способности направлены против добра. При этом, действия мыстан кемпир в этой сказке, которая только помогает, подсказывает хану придумывать для Куйын батыр испытания одно сложнее другого, по сравнению с активным коварством и злодеяниями Жалмауыз кемпир, остаются на втором плане. Она самолично не чинит вреда батыру, свою ненависть проявляет скрытно, действуя через других.

Образ Кара каска тулпара в сказке отличается от образов верных помощников героя в их традиционном представлении. Обычно через все трудные испытания выходят целыми и невредимыми и сам герой, и его верный конь. А в этой сказке на долю верного помощника выпадают трудные испытания, он всегда выручал своего хозяина, он достоен героя и погибает в схватке с врагами.

Исследователь Б.Абжетов отмечая, что слово «мыстан» не встречается ни в арабском, ни в персидском фольклоре, считает: «Все же, слово “кемпир” вошло в тюркские языки от фарси. Первый слог в этом слове «кем» в персидском языке звучит «кам», то есть означает “мало, не достаточно”, а следующий слог «пир» (в персидском языке «пир») означает “ата”, “баба”, “аксакал”, “кауым бастыгы” (дед, предок, аксакал, глава общины). Тогда получается, что слово “кемпир” может передавать следующее значение - “куши кем адам”, “алсиз адам” (не достаточно сильный человек/глава; слабый человек/глава ). И возможно, что данный образ (образ мыстан кемпир) возник в то время, когда эпоха матриархата, культ сильных женщин-предводительниц, начала распадаться» [5; 8]. Во многих сказках мыстан кемпир выступает как олицетворение матери эпохи.

А, уже в сказке «Тотан батыр» образ Жалмауыз кемпир окончательно утратил свою мощь, зловещую силу. Она прислушивается к словам батыра, верит его обещанию, сходит с его пути. В этой сказке мыстан кемпир намного отличается от образа злой, коварной старухи в других сказках, она здесь выступает на стороне героя, как его защитник. В сказке для Жалмауыз кемпир все больше отводится положительная роль, она здесь наоборот помогает герою – указывает ему правильный путь, спасает от опасностией.

«Если уйдете, не уходите дорогой по которой приходят, а той по которой уходят», – говорит она. Не успела старуха это сказать, как подул ураган, пошел сильный дождь, снег. Мальчик спросил: «Матушка, как нам быть теперь?»

Старуха отвечает:

– Вы лягте, а я сяду сверху, прикрою вас.

Так и сделали они вдвоем легли, а страуха села сверху [3; 217].

Мотив сказки, где происходит встреча героя с мифическим образом - Жалмауыз кемпир, составляет кульминационный момент событий сюжета. Эта встреча раскрывает качества героя, испытывает его на храбрость, находчивость.

Ученые фольклористы выдвигают разные мнения о генетических корнях жалмауыз кемпир. Согласно их выводам, образ Жалмауыз кемпир уходит корнями в глубокую древность и вобрал в себя две очень важные идеи: первая связана с древними понятиями о священной женской душе, вторая связана с историческими периодами - когда главенствовал культ матери, женщины, и когда он начал уступать свою позицию.

Также существуют мнения, пытающиеся представить Жалмауыз как образ чудовища [6]. Однако, во всемирном фольклоре, в том числе, тюрко-монгольском сохранились такие мифические сказки, как «Илки-айел демиургтин жаралуы туралы», миф о том, как первый человек Гэсэр был рожден женщиной, и как он устанавливал порядок в природе, или сказка о Дудар, о девочке, которая еще в утробе матери обладала своеобразным ясновидением. Подобные примеры еще раз доказывают нам, что данный вопрос еще не закрыт и требует углубленного изучения путем сопоставления и анализа.

О многогранном характере данного образа можно говорить очень много. К примеру, в сказке «Жалмауыз кемпирди алдаган кыздар» («Девушки, обманувшие Жалмауыз кемпир») образ Жалмауыз предстает нам совсем ослабленным, в этом образе не осталось ни колдавской силы, ни могущества, ни жестокости. Эти примеры наглядно показывают, что каждый из этих образов, играющие важную роль в сюжете сказок, прошли долгий путь исторического развития.

Список использованной литературы:

1. Каскабасов С.А. Казахская волшебная сказка. - Алма-Ата: Наука, 1972.

2. Казак халык адебиети. Ертегилер. 3-том. - Алматы: «Жазушы», 1986.- 320 с.

3. Казак халык адебиети. Ертегилер. 4 том. - Алматы: «Жазушы», 1989.

4. Потанин Г.Н. В юрте последнего киргизского царевича. // «Из поездки в Кокчетавский уезд» Русское богатство. № 8 СН. 1896.

5. Абжетов Б. Казак ертегилериндеги унди-иран мотивтери. Автореферат. – Алматы, 2002.

6. Альмуханова Р. «Казак фольклорындагы антикалык сарындар». - А, 2009.- 108 с.