Лесосибирский педагогический институт –
филиал Сибирского федерального университета, Россия
Предметом
данного исследования является рассказ «Далёкая и близкая сказка», открывающий повествование в рассказах В. П.
Астафьева «Последний поклон». В некоторых изданиях Астафьев, определяя
положение этого рассказа, даёт ему подзаголовок «Вместо предисловия», то есть имеющий
значение предисловия, находящийся перед основным словом и, следовательно,
являющийся ключом ко всему произведению, камертоном, настраивающим на восприятие последующих глав. Это значение определяется, прежде всего, центральным образом рассказа – образом
музыки.
С образом
музыки связаны две основные идеи рассказа и всего повествования в целом. Первая
проистекает из содержания исполняемой Васей-поляком музыки. Вася так рассказывает
о человеке, её сочинившем: «Эту музыку написал человек, которого лишили самого
дорогого… Если у человека нет матери, нет отца, но есть Родина – он ещё не
сирота… Всё проходит: любовь, сожаление о ней, горечь утрат, даже боль от ран
проходит, но никогда-никогда не проходит и не гаснет тоска по родине» [1, 12].
В издании 1978 года Астафьев на этом не заканчивает рассказ героя. Вася
добавляет: «Эту музыку написал мой земляк Огинский в корчме – так называется у
нас заезжий дом… Написал на границе, прощаясь с Родиной. Он посылает ей
последний привет. Давно уже нет композитора на свете. Но боль его, тоска его,
любовь к родной земле, которую никто не мог отнять, жива до сих пор» [1, 13].
Эту музыку услышал сирота Витька Потылицын
в скрипичном исполнении Васи-поляка. Спустя годы Виктор вновь услышал этот
полонез в разрушенном войной польском городе в органном исполнении, и ему
захотелось, чтобы «люди не жались к горящим развалинам, чтобы зашли они под
крышу в свой дом, к близким и любимым…» [1, 23].
Астафьев признавался, передавая на суд
читателей «Страницы детства», как прежде он называл свою книгу, что «ему иногда
кажется, что он вот-вот постигнет причину, точнее сказать, мысль о вечной нашей
тяге к родной земле, к детству и к тому месту, где пролита кровь в бою. Но
всё-таки мысли этой я не постиг. Да и постижима ли она?» [3, 28]. Причину тяги к родной земле писатель, может
быть, и не постиг, но тоску человека, разлучённого с Родиной, передал.
Второй смысл образа музыки вытекает из
мифопоэтического его содержания. Образ музыки соединяется Астафьевым с образом
земли.
Прежде следует обратить внимание на образ
Васи-поляка. Вася-поляк жил в караулке при завозне. Завозня, объясняет писатель,
это место, где хранили семена: «Если сгорит дом, если сгорит даже всё село, семена будут целы и, значит, люди
будут жить…» [1, 5].
Следовательно, Вася-поляк – сторож, охраняющий зерно, а, значит, жизнь.
Но Вася-поляк ещё и скрипач, и музыка его будоражила человеческую душу,
заставляя женщин плакать, а мужиков злиться неизвестно на что. Вася-поляк
сторожил не только зерно, он стоял на страже человеческой души, не позволяя ей
зачерстветь, покрыться ледяной коркой.
В описании караулки, в которой жил
Вася-поляк, обращают на себя внимание детали («окно… затянуло черёмушником,
жалицей, хмелем…», «хмель запеленал её…» [1, 5]), которые свидетельствуют о
том, что караулка как бы слилась с природой, стала её частью. И Витьке
Потылицыну, замершему от страха, потому что «слева кладбище, спереди увал… один я, один, кругом жуть такая, и ещё
музыка-скрипка» [2, 11],
представляется, что это не скрипка играет, а земля поёт. «Но из-под
увала, из сплетений хмеля и черёмух, из глубокого нутра земли возникла музыка,
и не музыка это, а ключ течёт из-под горы,… снова забилась живая жилка ключа за
Васиной избёнкой. Ключ начал полнеть, и не один уж ключ, два, три, грозный уже поток хлещет из скалы, катит камни, ломает
деревья, выворачивает их с корнями, несёт, крутит. Вот-вот сметёт избушку под горой, смоет завозню и обрушит
всё с гор. В небе ударят громы, сверкнут молнии, от них вспыхнут таинственные
цветы папоротника. От цветов зажжётся лес, зажжётся земля и не залить уже будет
этот огонь даже Енисеем – ничем не остановить страшную такую бурю» [2, 12].
Соединение образов земли и музыки можно
обнаружить и в других произведениях русской литературы. Например, в «Песне о
земле» В. Высоцкого:
Кто сказал, что земля не поёт,
Что она замолчала навеки.
Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин.
Ведь земля – этот наша душа,
Сапогами не вытоптать душу.
На риторические вопросы, которые задаёт
герой Астафьева: («О чём же это рассказала мне музыка? Про обоз? Про мёртвую
маму? Про девочку, у которой сохнет рука? На что она жаловалась? На кого
гневалась? Почему так тревожно и горько мне?» [2, 12]), ответы есть. Не случайно, этот рассказ
выполняет роль предисловия. Именно тогда, когда ребёнок слышит эту музыку
земли, начинается «работа» его души. Герой чувствует и осознаёт важную истину:
«Растроганными слезами благодарил я Васю, этот мир ночной, спящее село, спящий
за ним лес. Мне даже мимо кладбища не страшно было идти. Ничего сейчас не
страшно. В эти минуты не было вокруг меня зла. Мир был добр и одинок – ничего,
ничего дурного в нём не умещалось» [2, 15].
Как известно, музыка – один из самых
высоких способов символического мышления. Мифологема музыки многозначна. Чаще
всего музыка воспринимается, как часть упорядоченной модели космоса… Музыка
символизирует порядок и гармонию… Просветление
души символизируется звуками музыки [4, 335].
Музыка позволила понять Витьке, что ничто
не может поколебать космический порядок и гармонию, что жизнь торжествует
несмотря ни на что. Витьке ещё многое придётся пережить, столкнуться с
несправедливостью и жестокостью, но та истина, которую он постиг, слушая
музыку, поможет ему преодолеть трудности жизни. Даже тогда, когда ему в
разрушенном войной городе на какой-то миг показалось, что «ничего живого не
осталось на земле» [2, 20], музыка
вновь напомнила ему о торжестве жизни: «Музыка гремела над городом, глушила
разрывы снарядов, гул самолётов, треск и шорох горящих деревьев. Музыка
властвовала над оцепенелыми развалинами» [2, 21].
Рассказ «Далёкая близкая сказка» является
ключом к пониманию всего повествования. Книга насыщена звуками: «наговаривает
на перекатах» речка, Зорька славит приход утра своей песней, шумит тихий почти
неслышный дождь и т.д. Это всё звуки земли, её вечная музыка, которая позволяет
поверить в вечность жизни, в тот круговорот, когда последнее становится первым.
Музыка земли вызывает отклик в душе ребёнка, заставляет её трепетать,
радоваться и страдать, а это значит, что душа его живая.
Образ музыки является одним из основных в
художественном мире писателя. Звучит он и в «Затесях» в рассказах «Сильный колос»,
«Хлебозары»: «Зарницы, Зарницы. Зарницы. Земля слушает их. Хлеба слушают их. И
то, что нам кажется немотою, для них, может быть, самая сладкая музыка».
Музыка есть в каждой минуте жизни. Повторённое трижды слово «зарницы» и
одинаковая синтаксическая конструкция двух следующих предложений придают фразе
особый музыкальный ритм, призванный передать песню земли. В «Последнем
поклоне», «Затесях» отразилось представление писателя о взаимосвязи человека и
мира, его убеждённость в том, что и в природе, и в человеке обнаруживается
присутствие Бога. Человек, по мнению автора, часть мира, ему не страшны
природные стихии, поскольку мир задуман и устроен гармонично.
Литература:
1.
Астафьев В.
Последний поклон. М., 1978.
2.
Астафьев В. Собр. соч. в
15-ти тт. Т. 4. Красноярск, 1997.
3.
Вахитова Т. М.
Повествование в рассказах В. Астафьева «Царь-рыба». М., 1988.
4.
Энциклопедия символов,
знаков, эмблем / Сост. В. Андреева, М., 2000.