К вопросу о нормативно-правовой культуре чеченцев

Муцалов Ш. Ш.

к.ю.н., заведующий кафедрой

Теории и истории государства и права

Чеченского государственного университета

Mucalov Shadid Shahidovich –

Candidate of Law, head of the

Department of theory and history of State and Law

Chechen State University

Чеченская Республика, г. Грозный

К вопросу о нормативно-правовой культуре чеченцев

Некоторые особенности правовой культуры чеченцев исследовались в работах ряда авторов разных поколений[1]. Однако до настоящего времени еще не было подготовлено комплексного исследования, посвященного проблемам юридического анализа памятников обычного права чеченцев.

Необходимо отметить, что во второй четверти XIX в. российская администрация на Северном Кавказе предпринимала значительные усилия по систематизации адатов и сведению их в сборники. Ф.И. Леонтович отмечал, что уже спустя 20 лет после этого (т.е. в конце 60-х годов XIX в.) в горских обществах уже были изданы сборники адатов, по которым «разбирали дела в народных судах, прочитывали из них подходящие к делам адаты»[2].

При исследовании памятников права чеченцев на первый план выходят проблемы фиксации и ретрансляции правовых обычаев, характерные для всех младописьменных народов. Здесь следует отметить, что большая часть памятников обычного права чеченцев, появившихся во второй четверти XIX в., была зафиксирована на русском языке (официальном делопроизводственном языке имперских чиновников). Кроме того, необходимо также учитывать, что попытки систематизировать горские адаты предпринимались многими исследователями, но под влиянием ряда обстоятельств, выработать единый кодекс адатов не удалось никому[3].

Сведения об обычаях чеченцев собирались по заранее подготовленным программам. В 1843 г. по предложению заведовавшего канцелярией по Управлению мирными горцами подполковника Бибикова с целью формирования сводного сборника «адатского права» горцев Северного Кавказа была выработана программа, по которой предполагалось приступить к изучению и собиранию адатов. Ответственными за исполнение этого проекта были назначены начальники отдельных областей Кавказа: генерал Фрейтаг, Ольшевский, Нестеров, Завадовский. Для чеченцев это был генерал Фрейтаг. Однако, как установил А.М. Ладыженский, эти военачальники «далеко не с одинаковым интересом и умением приступили к делу»[4]. Он писал: «В то время, как генерал Фрейтаг стремился выполнить возложенную на него задачу более или менее научно: интересовался происхождением адатов и не чужд был некоторых этнографических познаний, князь Голицын ограничился только записью обычаев, интересных для военного командования. Поэтому получилось, что адаты нахчи, гаглаев и кумыков исследованы лучше обычаев кабардинцев (адыгэ хабзэ), балкарцев и дигорцев»[5]. Запись проводилась членами местных судов и штабными офицерами, которые должны были опрашивать стариков-горцев и записывать свои собственные наблюдения. А.М. Ладыженский акцентировал внимание на том, что «в виду того, что запись велась чисто с практической точки зрения (программа отнимала, главным образом, вопросы о сословных отношениях, о суде, о делах, решаемых по адату, о наследовании) и ввиду того, что она делалась людьми, отнюдь не пользовавшихся доверием горцев (записывавшие постоянно жаловались, что туземцы относятся к записи с недоверием и далеко не всегда дают полные и правдивые сведения) и, наконец, ввиду того, что записывавшие не знали ни языка, ни истории тех племен, социальный строй и обычаи которых они должны были изучать, – в виду всего этого их записи не могут нас удовлетворить и потребовали с нашей стороны новой, самостоятельной работы[6]. Несмотря на это, значение этих документов для истории права чеченцев трудно переоценить, хотя бы потому, что они были собраны во второй четверти XIX в., в то время, когда адаты еще не подверглись столь глубокой трансформации под влиянием политики Российской империи.

В настоящее время трудно установить, какая именно часть адатов была переведена на русский язык и вошла в сборники, а какая – осталась за пределами внимания российских чиновников. Они имели возможность лишь частично ознакомиться с системой права на Кавказе. Это вызывало определенные трудности в судопроизводстве чеченцев после их включения в состав Российской империи. Так, например, зачастую легитимными становились многие нормы обычного права чеченцев, которые до этого не являлись общераспространенными в пределах целого общества. Кроме того, имперские чиновники зачастую применяли в своей деятельности адаты, зафиксированные европейскими путешественниками, что не всегда отражало все особенности традиционной правовой культуры изучаемого народа[7].

«Сведения об адате или суде по обычаям кавказских горцев Владикавказского округа (чеченских обществ)» составлены в 1844 г. В этом документе помещены в основном статьи, непосредственно относящиеся к обычному праву чеченцев. Общие для осетин и чеченцев адаты изложены в «Адатах осетин»[8]. Поэтому этот документ имеет во многом отсылочных характер. Тем не менее, здесь содержатся важные сведения о разделении чеченского общества на сословия, сведения об адате и суде по адату, наследственное право, принципы раздела имения в случае имущественных споров, нормы, регулирующие отношения между членами семьи, меры наказания за различные правонарушения и т.п.

В 1849 г. российскими чиновниками была составлена «Выписка о правах и обычаях чеченцев Владикавказского округа»[9]. В документе есть сведения о народных обычаях джераховского, назрановского, кистинского обществ.

В сборнике «Адатов чеченцев» Ф.И. Леонтовича помещены и подробные «Сведения о величине калыма и о штрафах, налагаемых согласно определения адата у жителей надтеречных деревень, т.е. чеченцев» (1849). В документе устанавливается размер калыма в зависимости от социального положения невесты, а также штрафы за совершенные в процессе отправления свадебных обрядов правонарушения. Аналогичное содержание имеют «Сведения о величине калыма и о штрафах, налагаемых согласно определения адата у жителей надсунженских деревень, т.е. чеченцев» (1849). В некоторых случаях рознится лишь размер калыма, потому как в этом документе отмечается, что в отличие от жителей надтеречных аулов «между жителями надсунженских деревень князей не имеется»[10].

«Сборник адатов жителей Нагорного округа» составлен в 1864 г. Этот документ имеет существенные отличия от предыдущих памятников права в том плане, что в нем приводятся сведения об адатах чеченцев, уже включенных в административно-политическое и правовое пространство Российской империи. В п. 1 «Сборника…» отмечается, что «Нагорный округ состоит из трех племен: Салатавского, Ауховского и Ичкеринского (Зандакского наибства) каждое из этих племен имеет свои собственные адаты (обычаи) по которым разбираются дела в Народном суде; адаты Салатавские резко отличаются от Ауховских и Ичкеринских; – адаты же последних двух племен более сходны между собою, хотя и имеют некоторую разницу, преимущественно в способах разбирательства»[11]. В «Сборнике…» содержались основные принципы разграничения предметов ведения между адатом и шариатом. Согласно данных анализируемого документа, ведению адата подлежат такие правонарушения, как: «1. Убийство; 2. Ранение с увечьем или без увечья; 3. Грабеж; 4. Воровство; 5. Поджог; 6. Прелюбодеяние; 7. Блуд; 8. Бесчестие; 9. Изнасилование женщины или девушки; 10. Увоз девушки; 11. Сватовство; 12. Побои; 13. Ложная присяга; 14. Долги; 15. Зарезание чужой скотины; 16. Исковые и тяжебные дела»[12]. За шариатом оставались дела «о религии и совести, [дела] касающиеся бракоразводных процессов, опеки над малолетними и умалишенными по наследству, а также дела по разделу имущества, торговли, долговые дела (если нет процентов), и вообще исковые и тяжебные дела, если суд затрудняется в решении последних, имея ясные фактические доказательства»[13]. В документе устанавливаются пределы ответственности за убийства, причинения ран и телесных повреждений, грабежи, воровство, поджоги, прелюбодеяние, изнасилования, бесчестие, увоз девушки или вдовы, ложные присяги, невозвращение долгов, «зарезание» чужой скотины и т.п. При этом, составитель этого документа делает важную оговорку, суть которой заключается в том, что «все эти сведения составлены из примеров бывших уже в судах и из показаний депутатов суда. За непогрешность этого сборника положительно ручаться нельзя, т.к. сами туземцы не имеют адатов положительных, а все их адаты изменялись в продолжение долгих лет и оставались только изустными. И с течением времени многие изменения эти утеряны в памяти народа. Вообще народ и в настоящее время, видя необходимость применять их к настоящему положению жизни общества, изменяет какие-то из старых адатов, – и охотно делает это. В этом случае дело нашей власти: постепенно указывать народу на необходимые изменения и давать направление постановлениями»[14].

В составе анализируемого «Сборника адатов…» отдельной частью помещено и «Краткое описание обычаев, существующее между туземцами Ингушского округа, 60-х гг. XIX в.»[15]

Нормы обычного права регулировали отношения, возникавшие на почве кровной мести[16]. Это также нашло отражение в доступных до наших дней памятниках обычного права чеченцев. Так, например, в «Описании…» отмечалось, что «там, где закон бессилен, каждый получает обратно природное право мстить за обиду и наказывать своих врагов»[17]. Кровники у чеченцев назывались «чирхой». Согласно адатов, месть осуществлялась не только в отношении убийцы, но и его близких родственников. Месть в традиционном чеченском обществе наступала не только за убийства, но и за совершение других преступлений (например, причинение ран и телесных повреждений и т.д.). Месть у чеченцев не знала сроков давности и длилось до тех пор, пока потерпевшая сторона не достигала своей цели или пока цена крови не была полностью уплачена в соответствии с решением медиаторов. Кроме этого, в «Описании…» (1843) характеризуются основные принципы уплаты компенсации (композиции), как способа урегулирования кровной мести. Здесь отмечается, что «за кровь можно также откупиться, т.е. лицо, на которое имеется канлы, платит противнику известную сумму, за что тот при свидетелях должен дать клятву, что преследовать его не будет. В случае, если бы и после того тот, кто согласился простить за деньги, убил бы потом откупившегося, то родственники могут заставить первого возвратить деньги или иметь [право] на канлы»[18].

Все это позволяет более детально исследовать нормы обычного права чеченцев до включения Чечни в правовое пространство Российской империи. В частности, на основе сравнительно-исторического анализа с применением юридических методов исследования памятников обычного права можно установить степень влияния мусульманского права на трансформацию адата чеченцев. Кроме того, такое исследование позволит детально проанализировать структуру отдельно взятой нормы нормативно-правовой культуры чеченцев с целью выявления присущих всех общегосударственным правилам поведения элементов (гипотезы, диспозиции, санкции).

[1] Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823; Берже А.П. Чечня и Чеченцы. Тифлис, 1859; Ахриев Ч.Э. Ингуши (их предания, верования и поверия) // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1875; Лаудаев У. Чеченское племя // ССКГ. Тифлис, 1878. Вып. 6. С. 39, 244; Попов И. Ичкеринцы // ССТО. Владикавказ, 1878. Вып. 1. С. 262–263; Семенов Н. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. Чеченцы. СПб., 1895. С. 97–98; Воронцов С.Т. Окружные словесные суды в Терской области. Тифлис, 1896; Сюйдумов Д.Х. Суд и судопроизводство по обычному праву чеченцев // Вестник Самарского Государственного университета. 2008. № 5/2 (64). С. 263–272; Арсанукаева М.С. Обычное право чеченцев и ингушей (XIX – начало XX в.). Дис. к.и.н. Москва, 2009; Арсанукаева М.С. Правовая культура чеченцев и ингушей (XIX - начало XX века): Монография. Москва, 2009; Арсанукаева М.С. Религиозный фактор государственно-правовой политики Российской империи в Чечне и Ингушетии (XIX – начало XX вв.). М.: Дашков и Кº, 2010.

[2] Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа. Вып. 1. Одесса, 1882.

[3] Сайдумов Д.Х. Обычное право чеченцев. Автореферат дис. к. ю. н. Махачкала, 2006. С. 12.

[4] Архив Учреждения Российской академии наук Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН (далее. – Архив КБИГИ), ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15.

[5] Архив КБИГИ, ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15.

[6] Архив КБИГИ, ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15–16.

[7] Цит. по: Сайдумов Д.Х. Классификация обычного права и судопроизводство чеченцев // Электронный ресурс: http://constitutions.ru/archives/3960; То же: Электронный ресурс: http://kavkaznasledie.ru/archives/1471/4

[8] Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа. Вып. 2. Одесса, 1882. С. 1–77.

[9] Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа. Вып. 2. Одесса, 1882. С. 116.

[10] Там же. С. 123.

[11] Там же. С. 125.

[12] Там же. С. 126.

[13] Там же. С. 125–126.

[14] Там же. С. 147.

[15] Там же. С. 148–184.

[16] Плиев А.А. Кровная месть у чеченцев и ингушей и процесс ее изживания в годы советской власти. М., 1969.

[17] Шапсугов Д.Ю., Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 43.

[18] Шапсугов Д.Ю., Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 44.