Дмитриенко Ю.Н., соискатель ученой степени доктора юридических наук Киевского национального университета имени Тараса Шевченко

ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО И СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ПРАВОВОГО СОЗНАНИЯ (1)

Проблема форми и содержания правового сознания (родовая правовая природа) и официального (легального) сознания (которые мы при определенных условиях (как правило, природных) их становления и развития отождествляем ) [1], имеет архаичными первоисточниками ведущие вопросы, если использовать терминологию бывшей советской общественно-правовой научной действительности, в истории эстетических учений, борьбы материализма и идеализма, борьбы реалистического и идеалистического направлений в искусстве, быте, мышлении и праве. Проблема формы и содержания современного украинского правового сознания и соответствующей ей форми правовой культуры, органически связана с одним из основных вопросов правовой эстетики, как таких, которые стратегично и приоритето социализируют и практически верифицируют в маркетинговом отношении, в первостепенном осуществлении и в нормативном плане идеальную сферу мировоззренческого развития любой регулятивности в конкретно-историческом формировании правосознания как типично национального средствами его природной трансформации, или, говоря другими словами, связаны с вопросом правильности отражения правовым сознанием и в правовом сознании действительности (родовая правовая природа) и правовой действительности (видовая правовая природа) — вопросом об отношении художественного творчества как части правового или, шире говоря, с вопросом соотношения художественного сознания (родовая правовая природа) к художественному правовому сознанию и правовому сознанию отдельно, как к объективной реальности (родовая правовая природа) и объективной правовой реальности (видовая правовая природа). Мы говорим так, потому что одной из первейших и самых старших форм в мире правового отражения украинотерриториальной (украиноментальной, украиноцентричной) действительности как приоритетных форм отражения правовым сознанием последней является в нашем контексте, согласно проведенным исследованиям [1], именно художественная форма украинского правового сознания и правовой культуры. Давайте посмотрим, как такие тезисы отражались в индивидуальных правових сознаниях известных древних ученых и их учениях.

Первым в своей эстетике, сыгравшей роль теории античного реализма, в первую очередь, правового или официального (легального), правовое сознание и правовая культура Аристотеля (384—322 до н. э.) не выделяет вопроса о форме и содержании в особую проблему, хотя подходит к нему вплотную. Искусство, как одна из самых древних разновидностей эстетичной правовой нормативности и первоархаическая форма типично правового ее осознания, согласно правового сознания и правовой культуры Аристотеля, глубоко содержательно; подобно философии, оно способствует познанию вещей. Оно, как и правовое сознание, будучи основной единицей и типичным нормотипом механизма правового регулирования в периодах своего развития, воспроизводит, верифицирует и отражает в том числе объективную реальность (родовая правовая природа, теория подражания) и объективную правовую реальность (видовая правовая природа). В этом плане нормотипом механизма правового регулирования ми называем кризисный цикл социальной активности правового сознания, его свойства, функции, которое находится в состоянии абсолютного максимального функционирования в определенном временно-пространственном бытии права (пример: революционное, военное правовое сознание). Особенностью любого нормотипа механизма правового регулирования общественных отношений является его приоритетная легальность во время периодов развития правового сознания и условно частичная или маргинально-функциональная – во время его становления, как правило, или в начале определенного периода становления, или в его завершении. Основным правовым мотивом формирования нормотипа – возникновение стойких правовых емоций на резкое нарушение природных права большинства субъектов правового сознания и культуры, согласно проведнным исследованиям [1], – первичных субъектов и отсутствием достаточного внимания к этому со стороны владных вторичных субъектов правового сознания.

Собственно, согласно правовому сознанию Аристотеля, его правовым и иным прогрессивных и в наше время идеям, вопросы художественной формы и содержания правового сознания, фактически, можно рассматривать, отнюдь не противополагая их друг другу, но подразумевая их неразрывную связь и единство. Так, если логично в нашем времени, используя идеи выдвинутой им классификации искусств разместить в площади совместного функционирования формы (виды актов правового сознания, формирующего устные нормы права в механизме правового регулирования общественных отношений в переходные (военные, революционные и т.д. периоды, и виды (разновидности) нормативных актов, сформированные в письменные нормы права и их источники, при чем регулирующие разные виды общественных отношений в непереходные периоды) времена и содержания (тексты нормативных актов) правового сознания, то различие между видами форм правового сознания идентифицируем в том, что они разноисточниково отражают идейно-мировоззренчески и нормативно-регулятивно воспроизводят различные предметы, объекти и стороны правовой действительности. При чем отражают различными средствами ее отражения, под которыми понимаем разную степень использования, как правило, устних норм правового сознания как его устных актов в механизме правового регулирования общественных отношений во время переходного правостановления (периоды развития правосознания) и письменных норм правового сознания как его письменных актов в механизме правового регулирования во время непереходного правостановления (периоды становления правосознания) регулятивными средствами (норми правового сознания, культуры, законодательного сознания, законодательной культуры, норми права, закона) и идейно-мировозренческими средствами и способами (конкретное юридически значимое правовое действие (правовая деятельность), правовое событие (конференция, симпозиум и т.п.), правовое отношение и т. д.). Громадную историческую роль сыграло рассмотрение Аристотелем вопросов форми и содержания как форми и содержания правового осознания действительности в его учении о трагедии, которую он определяет, несмотря на разную интерпретацию его переводов современными переводчиками как воспроизведение типично правового действия серьезного и законченного, имеющего определенный правовой объем, (законодательное, законотворческое воспроизведение) при помощи речи, в каждой из своих частей различно идейно украшенной, — (мировоззренческое воспроизведение) при помощи действия, а не рассказа, совершающее посредством морального сострадания и страха наказания очищение подобных правовых чувств» [1]. Форму и содержание правового сознания можно идентифицировать и рассматривать в их взаимосвязи, насколько это было доступно для наивной диалектики правового сознания древних греков. Вместе с тем историческая ограниченность этого подхода, известная примитивность и нерасчлененность сказываются уже в самом нормативо-правовом понимании составных частей трагедии (фабула, характеры, мысли, сценическая обстановка, текст и музыкальная композиция). В неоплатонической мистико-идеалистической философии права как категориально исторических, правосознания и в правовом сознании Плотина (205—270) эстетическую проблему форми и содержания правового сознания непосредственно связываем с учением о божественном первоначале, о высшем благе и высшей красоте. Проблему формы и содержания у Плотина презентуем в виде его учения об оформлении бесформенного начала в правосознания как самого первого, о приведении множества форм правосознания к их единству: правовая материя (содержание права-тексты законов земных и небесных — носители разных пониманий правовой действительности безобразного — приобщается к божественной сути права, благодаря чему возникает красота чувственно-правовых вещей. Учение Плотина о форме и содержании,фактично, представляло собой огромный шаг назад по сравнению с идейно-мировоззренческими и нормативно-правовыми воззрениями Аристотеля. Исторически прогрессивным было однако у Плотина то, что проблему формы и содержания правового сознания по его идеям о форме и содержании как методологических понятиях вообще и регулятивных в частности мы можем поставить в разряд важнейших вопросов правовой эстетики как эстетики правового сознания.

Форму и содержание правового сознания интерпретируем далее по идеям правового сознания и правовой культуры Декарта (1596—1650), одного из родоначальников типичного правового рационализма, одного из первоисточников о рациональных идеях, элементах и компонентах в правовом сознании и ее элементах, пытавшийся примирить материализм своей «физики» (практичне правове начало) с идеализмом (правовым духом) «метафизики». По его другим идеям определяем высшим принципом правового искусства (цикл социальной активности высокий и найвисший) такое гармоническое сочетание частей философсько-правового произведения в единстве идейно-мировоззренческого и нормативно-правового целого всего комплекса правового осознания действительности. Все части, элементы, структуро-системы любой формы художественного и правового произведения вовремя природных путей его формирования должны быть одинаково совершенны и симметрично совпадать друг с другом. Правовая эстетика Декарта требует единства формы и содержания украинского правовго сознания и культуры, истолковывая это единство в духе рационалистического правового миропонимания. Ясность и отчетливость, глубина содержания правового сознания в соединении с мировоззренческой изяществом ееформы — необходимые условия художественного и правового стиля мышления и рационального правового осознания. По идеям Рене Декарта формируем четыре случая несовершенства философско-правового произведения как правового искусства благодаря отсутствию в нем единства формы и содержания правового сознания, что не дает возможности его использовать как методологическую базу прогрессивного правопреобразования: 1) совершенство формы сопровождается убожеством содержания; 2) глубина содержания сочетается с неряшливой формой; 3) словесная форма играет лишь служебную роль по отношению к содержанию; 4) форма приобретает значение, независимое от содержания, и искажается.

Требование от философско-правового произведения содержательности, идейности, следования жизненной правде, ясности мысли и точности языка, — такова реалистическая тенденция эстетики Декарта. Подчинение правового творчества абстрактным законодательным требованиям правового разума, строгое регламентирование философско-правових произведений — черты рационалистического правового идеализма Декарта. Правовые идеи «поэтического искусства» Буало, эстетической теории французского классицизма XVII в., большое внимание уделяет проблеме соотношения форми и содержания в прогрессивном правовом сознании. Однако реалистически-правовая тенденция правового формотворення, выступающая в требовании «правовой истины», прекрасного, может приходить в противоречие с борьбою законодательного сознания против кризисного и низкого циклу социальной активности правового сознания и культуры - «низкого» стиля содержания правового текста как нарушающего нормы «изящного» закона; ясность и четкость правовой речи истолковываются в духе рационалистически-правового миропонимания; сюжет правового текста должен подчиняться триединству: места, времени и действия правового сознания. Интересны идеи Буало об идентификации взаимоотношения формы и содержания правового сознания в различных жанрах правовой литературы, в каждом из которых он устанавливает норму «особой красоты». В отношении жанра трагедии, наряду с ложноклассическим требованием триединства, как «закона разума», в правовой эстетике Буало нельзя не заметить здравой реалистической тенденции в учении об единстве действия, драматических образов (характеров), положений как типично правовых. Эстетико-правовое учение Канта (1724—1804), которое стало одним из первоисточников формалистического течения в идеалистической теории нормативного (правового) отражения действительности, имело своей основной предпосылкой аксиомный априоризм его философии правового сознания, т. е. именно идеалистическую сторону непоследовательной системы правового сознания Канта, пытавшегося сочетать правовой идеализм и материализм. Начало первобразования теоретической формы правового сознания, в философии и в эстетике правового сознания Канта, исходит от субъекта, а не от вещей «в себе». Прекрасное, по идеям Канта, нравится своею чистою формою любого правового сознания. Эстетическое правовое суждение единственным своим предметом правильного или истинного нормативного отражения имеет «чистую» форму правового сознания, лишенную какого бы то ни было содержания. «Чистую» форму правового сознания понимаем как абстрактный рисунок и композицию правового сознания и противопоставлям всему чувственно приятному, всему тому, что имеет для субъекта правосознания как субъекта правовой культури одновремено какой-либо жизненный, правовой, моральный или законодательный (законотворческий) интерес. Таким образом, по идеям кантовского рационально-регулятивного априоризма в эстетике приходим не только к метафизическому разделению формы и содержания правосознания и в правосознании, но и к отрицанию предметной содержательности любого эстетического суждения в правовом сознании, к противопоставлению формы всему чувственно-правовому в содержании законодательного осмысления действительности. Именно в этом состоит специфическая особенность кантианского эстетического формализма в правовом сознании в отличие от других формалистических теорий, которые можно вывести из других подходов. Так, к примеру, в эстетике индивидуального правового сознания Шеллинга (1775—1854) проблема ее формы и содержания ставится на основе идеалистической «философии тожества». Исходным пунктом его философской системы правового сознания, а вместе с тем и учения о форме и содержании правового сознания признаем примат абсолютного. По идеям Шеллинга эксплицируем формам правового осознания действительности средствами искусства типично правосодержательное значение, но понимаем его, с точки зрения объективного правового идеалиста, таким образом, что красота, истина и добро являются первоприродной сутью различных актуальных форм отражения идеального правового мира. Сущность априорных форм правового сознания как разновидности правового сознания работников искусства, по Шеллингу, состоит в том, что такие формы правосознания есть сутью формы его предметов и объектов, так как они существуют в абсолюте (абсолютная самостоятельность правосознания, периоды развития). Переход от духовного абсолюта (от абсолютной самостоятельности правового сознания) в правовом осознании действительности к образам правового (формирование философско-правовых произведений) искусства и действительности (относительной самостоятельности правового сознания), по Шеллингу, осуществляется благодаря мифологии или в нашем контексте – мифологического правового сознания и мифологической правовой культуре. Диалектические тенденции идеалистических форм правового сознания Шеллинга находим в его идеях об учении о форме и содержании в целом (родовые правовые природы), которые он рассматривает в их подвижном взаимоотношении. На различных ступенях конкретно-исторического становления и развития рубежного или трансгрессивного «потенцирования» абсолюта (абсолютной самостоятельности), по идеям Шеллинга, мы обнаруживаем различное соотношение между формой и содержанием правового сознания, причем именно максимальное развитие формы правового сознания (максимально вираженная абсолютная самостоятельность правосознания, идентифицированная в его функционировании в качестве прямого механизма регулирования общественных отношений во время периодов развития) является в то же время и окончательным преодолением любой его нефункциональной (маргинальной, иллюзорной, искусственной формы в целом и в частности.

Список использованных источников:

1. ttp://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/4778/%D0%A4%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0#sel=