ВОСПИТАНИЕ – ВЕЛИКОЕ ДЕЛО
Табылдиева Г.Б.
РЕЗЮМЕ: В данной статье рассматривается вопрос воспитания в семье.
SUMMARY: This article is concemed the issue
of upbringing in the family.
«Все мы родом из детства», «Все – и хорошее, и плохое – человек получает в семье». Эти педагогические мудрости известны, наверное, всем.
Именно семья была, есть и, по-видимому, всегда будет важнейшей средой формирования личности и главнейшим институтом воспитания, отвечающим не только за социальное воспроизводство населения, но и за воссоздание определенного образа жизни.
Разумная любовь должна быть основою взаимных отношений между родителями и детьми. Любовь предполагает взаимную доверенность, - и отец должен быть столько же отцом, сколько и другом для своего сына. Первое его попечение должно быть о том, чтобы сын не скрывал от него ни малейшего движения своей души, чтобы к нему первому шел он с вестью о своей радости или горе, и с признаем в проступке, в дурной мысли, в нечистом желании, и с требованием совета, участия, сочувствия, утешения. Как грубо ошибаются многие, даже из лучших отцов, которые почитают необходимым разделять себя с детьми строгостью, суровостью, с недоступною важностью! Они думают этим возбудить к себе в детях уважение и в самом деле возбуждают его, но уважение холодное, боязливое, трепетное, и тем отвращают их от себя и невольно приучают к скрытности и лживости. Родители должны быть уважаемы детьми, но уважение детей должно проистекать из любви, быть ее результатом, как свободная дань их превосходству, без требования получаемая. Ничто так ужасно не действует на юную душу, как холодность и важность, с которыми принимается горячее излияние ее чувства, ничто не обливает ее таким умертвляющим холодом, как благоразумные советы и наставлениями там, где ожидает она сочувствия. Обманутая. таким образом в своем стремлении раз и другой, она затворяется в самой себе, сознает свое одиночество, свою отдельность и особенность от всего, что так любовно и родственно еще недавно окружало ее, и в ней развивается эгоизм, она приучается думать, что жизнь есть борьба эгоистических личностей, азартная игра, в которой торжествует хитрый и безжалостный и гибнет неловкий и совестливый. Открытая душа младенца или юноши – светлый ручей, отражающий в себе чистое и ясное небо; запертая в самой себе, она – мрачная бездна, в которой гнездятся нетопыри и жабы…если же не это, может случиться другое, индивидуальность человеческая, по своей природе, не терпит отчуждения и одиночества, жаждет сочувствия и доверенности подобных себе, - и дети сдружатся между собою, составляют род общества, имеющего свои тайны, общими и соединенными силами скрываемые, что никогда до добра не доводит. Это бывает еще опаснее, когда друзья избираются между чужими, и тем более, когда избранный друг старше избравшего: он берет над ним верх, приобретает у него авторитет и передает ему все свои наклонности и привычки, - что же, если они дурны и порочны?..Нет! Первое условие разумный родительский любви – владеть полною доверенностью детей, и счастливы дети, когда для них открыта родительская грудь и объятия, которые всегда готовы принять их, и правых и виноватых, и в которые они всегда могут броситься без страха и сомнения! [7]
Юная душа, не испытавшая еще отчуждения и сомнения, вся открыта наружу; она не умеет любить в меру, но предается предмету своей любви беззаветно и безусловно, видит в нем идеал всевозможного совершенства, высший образец для своих действий, верит ему со всем жаром фанатика. И что же, если такая любовь устремлена к родителям, соединяясь с естественною, кровною любовью к ним! Для таких детей высочайшее счастье как можно чаще быть в присутствии родителей, иметь свидетелями своих игр и резвостей, обращаться к ним в недоразумениях, избирать их в посредники между собой в своих маленьких ссорах и неудовольствиях! Нужно ли доказывать, что при таком воспитании родители одной лаской могут делать из своих детей все, что им угодно; что им ничего не стоит приучать с малолетства к выполнению долга – к постоянному, систематическому труду в определенные часы каждого дня (важная сторона в воспитании: от упущения ее многое губится в человеке!)? Нужно ли говорить, что таким родителям очень возможно будет обратить труд в привычку, в наслаждение для своих детей, а свободное от труда время – в высшее счастье и блаженство? Еще менее нужно доказывать, что при таком воспитании совершенно бесполезны всякого рода унизительные для человеческого достоинства наказания, подавляющие в детях благородную свободу духа, уважение к самим себе и растлевающие их сердца подлыми чувствами унижения, страха, скрытности и лукавства. Суровый взгляд, холодно вежливое обращение, косвенный упрек, деликатный намек, и уже много-много, если отказ в прогулке с собою, в участии слушать повесть или сказку, которую будет читать или рассказывать отец или мать, наконец, арест в комнате – вот наказания, которые, будучи употреблены соразмерно с виной, произведут и сознание, и раскаяние, и слезы, и исправление. Нежная душа доступна всякому впечатлению, даже самому легкому: у него есть тонкий инстинкт, по которому она сама догадывается в неловкости своего положения, если подала к нему повод; душа грубая, привыкшая к сильным наказаниям, ожесточается, черствеет, мозолится, делается бесстыдно бессовестной – и ей уж скоро нипочем всякое наказание. Нужно ли говорить, что такое воспитание легко и возможно, но требует всего человека, всего его внимания, всей его любви? Отцы, которых вся жизнь сосредоточена в детях, отдана им без раздела, - редкие явления, но для них-то и говорим мы, к ним и обращаем речь нашу, - и дай бог, чтобы она была принята ими с такой же любовью и искренностью, с какими мы обращаемся к ним! Все же не такие могут нам не верить и даже смеяться над нами, если им заблагорассудится. [8]
Воспитание – великое дело: им решается участь человека. Молодые поколения суть гости настоящего времени и хозяева будущего, которое есть и настоящее, получаемое ими как наследство от старейших поколений. Как зародыш будущего, которое должно сделаться настоящим, каждая из них есть новая идея, готовая сменить старую идею…Но новое, чтобы быть действительным, должно исторически развиться из старого – и в этом законе заключается важность воспитания, и им же обусловливается важность тех людей, которые берут на себя священную обязанность быть воспитателями детей.[1]
…Но общественное образование, преимущественно имеющее в виду развитие умственных способностей и обогащение их познаниями, совсем не то, что воспитание домашнее: то и другое равно необходимы , и ни одно другого заменить не может. Вот что говорит об этом великий германский мыслитель Гегель в своей торжественной речи на акте Нюрнбергской гимназии, обязанной его кратковременному управлению теперешним своим процветанием: «В связи с этим находится ещё другой важный предмет, который ставит школу еще в большую необходимость опираться на домашние отношения учеников, - это дисциплина. Я здесь отличаю воспитание нравов от образования. Целью учебного заведения может быть не воспитание, не дисциплина нравов в собственном смысле, а образование их, и притом не со всеми средствами, к нему ведущими. Учебное заведение должно предполагать добрую нравственность в своих учениках. Мы должны требовать, чтобы ученики, вступающие к нам в школу, уже получили предварительное воспитание. По духу нравов нашего времени непосредственное воспитание не есть так, как у спартанцев, публичное, государственное дело; обязанность и забота воспитания лежит на родителях. Другое дело – сиротские дома или семинарии и вообще все заведения, которые обнимают целое существование юноши».[2]
Так, на родителях, на одних родителях лежит священнейшая обязанность сделать своих детей человеками; обязанность же учебных заведений – сделать их учеными, членами государства на всех ее ступенях. Но кто не сделается прежде всего человеком, тот плохой гражданин…Из этого видно, как важен, велик и священен сан воспитателя: в его руках участь целой жизни человека. Первые впечатления могущественно действуют на юную душу: все дальнейшее ее развитие совершается под их непосредственным влиянием. Всякий человек, еще не родившись на свет, в самом себе носит уже возможность той формы, того определения, какое ему нужно. Эта возможность заключается в его организме, от которого зависит и его темперамент, и его характер, и его умственные средства, и его наклонность и способность к тому или другому роду деятельности, к той или другой роли в общественной драме, - словом, вся его индивидуальная личность. По своей природе никто не выше, ни ниже самого себя. Наполеоном или Шекспиром должно родиться, но нельзя сделаться; хороший офицер часто бывает плохим генералом, а хороший водевилист – дурным трагиком. Это уже судьба, перед которой бессильна и человеческая воля и самые счастливые обстоятельства. Назначение человека – развить лежащее в его натуре зерно духовных средств, стать вровень с самим собою; но в его воле и не в его силах приобрести трудом и усилием сверх данного ему природой, сделаться выше самого себя, равно как и быть не тем, чем ему назначено быть, как, например, художником, когда он родился быть мыслителем и т.д. И вот здесь воспитание получает свое истинное и великое значение. Животное, родившись от льва и львицы делается львом без всяких стараний и усилий со своей стороны, без всякого влияния счастливого стечения обстоятельств; но человек, родившись не только львом или тигром, даже человеком в полном значении этого слова, может сделаться и волком, и ослом, и чем угодно. Часто, одаренный великими средствами на великое, он обнаруживает только дикую силу, которая служит ему не к чему иному, как к разрушению всего окружающего его и даже самого себя. И если бывают богатые и могучие натуры, которые собственной глубокостью и силой спасаются от погибели или искажения вследствие ложного, неестественного развития и дурного воспитания, - то все-таки нельзя же сомневаться в том, что те же самые натуры, но при нормальном развитии и разумном воспитании прямее дошли бы до своей цели, и силами свежими и не истощенными в тяжелой и бесплодной борьбе со случайными противоречиями. Разумное воспитание и злого по натуре делает или менее злым, или даже добрым, развивает до известной степени самые тупые способности и по возможности очеловечивает самую ограниченную и мелкую натуру, как дикое, лесное растение и вкуснее плодом.[3]
Орудием и посредником воспитания должна быть любовь, а целью – человечность. Мы разумеем первоначальное воспитание, которое важнее всего. Всякое частное или исключительное направление, имеющее определенную цель в каком-нибудь строе общественности, может иметь место только в дальнейшем, окончательном воспитании. Первоначальное же воспитание должно видеть в дитяти не чиновника, не поэта, не ремесленника, но человека, который мог быть впоследствии быть тем или другим, не переставая быть человеком. Под человечностью мы понимаем живое соединение в одном лице тех общих элементов духа, которые равно необходимы для всякого человека, какой он ни был нации, какого бы он ни был звания, состояния, в каком бы возрасте жизни и при каких бы обстоятельствах он не находился, - тех общих элементов духа, которые должны составлять его внутреннюю жизнь, его драгоценнейшее сокровище и без которых он не человек. [4]
Собственное поведение родителей – самая решающая вещь. Пусть родители не думают, что они воспитывают ребенка тогда, когда с ним разговаривают, или поучают, или приказывают. Они воспитывают его в каждый момент их жизни, даже тогда, когда их нет дома. Как они одеваются, как они разговаривают с другими людьми, как они радуются или печалятся, как они обращаются с друзьями и с недругами. Как они смеются, читают газету – все это имеет для ребенка большое значение. Малейшее изменение в тоне ребенок видит или чувствует, все повороты их мыслей доходят до него невидимыми путями, которых они не замечают. А если они дома грубы или хвастливы, или пьянствуют, а еще хуже оскорбляют друг друга, им не нужно ничего думать о воспитании; они уже воспитывают своих детей, и воспитывают плохо, и никакие самые лучшие советы и методы им не помогут.[5]
Родительское требование к себе, родительское уважение к своей семье, родительский контроль над каждым своим шагом – вот первый и самый главный метод воспитания!
А между тем приходится встречать таких родителей, которые считают, что нужно найти какой-то хитрейший рецепт воспитания детей – и дело будет сделано. По их мнению, если этот рецепт дать в руки заядлому лежебоке, то он при помощи рецепта воспитает трудолюбивого человека; если его дать мошеннику, рецепт поможет воспитать честного гражданина; в руках враля он тоже сделает чудо, и ребенок вырастет правдивым.
Таких чудес не бывает. Никакие рецепты не помогут, если в самой личности воспитателя есть большие недостатки. [6]
Воспитание детей требует самого серьезного тона, самого простого и искреннего. В этих трех качествах должна заключаться предельная правда жизни воспитателя.
Слово «воспитание» вызывает обыкновенно в уме представление только о культуре детства; действительно, так как этот первый период жизни является для человеческого существа только подготовкой к периодам, которые должны за ним последовать, то естественно, что с ним особенно тесно связываются идеи воспитания. А между тем воспитание, особенно та часть его, которой мы сейчас занимаемся, отнюдь не ограничено детством: оно должно следовать за человеком в продолжение всего его существования. [5]
Литература:
1.Сластенин В.А., Исаев И.Ф.,
Мищенко А.И., Шиянов Е.Н. Педагогика. Учебное пособие для студентов
педагогических учебных заведений. М.:
Школа-Пресс, 2000
2.Каптерев П.Ф. Задачи и основы семейного воспитания. М.: 1996
4.Песталоцци И.Г. Изб. Пед. соч.: 2 т. Перевод с нем. М.: 1991
5.Сен-Симон А. Изложение учения Сен-Симона / пер. с фр./ Хрестоматия по истории педагогики. Т.2. ч.1, М. 2004
6.Макаренко А.С. Пед. соч: Т.8, М. Переизд.2001.63-65
7.Белинский В.Г. О детских книгах. /Избранные пед.соч.М.1982
8.Рихтер И.П. Учение о воспитании /пер.с нем./ Т2 стр.288-290, 2001