*119115*

Философия/ 4.Философия культуры.

К.искусст., доц. Килимник Е.В.

Национальный институт недвижимости и предпринимательства, Россия

Особенности культурфилософского анализа в   

исследовании феодального замка европейского Средневековья

В данной статье на основе культурфилософского подхода, примененного в данном исследовании, исследуется феодальный замок европейского Средневековья, который представлял собой целостное пространство, синтезированное в природной среде, социальном укладе и культурно-историческом мышлении. Явление замка в полной мере выразило мироощущение средневекового человека, в свою очередь, замок получил яркое отражение в визуальных образах изобразительного искусства и в словесных конструкциях поэтических текстов.

Обстоятельства, при которых формировалась культура Средневековья, выявляют главную ценность в сознании средневекового человека, а именно Бог как центр мироздания и вера в него. Католическая религия всецело определяла каждодневное бытие средневекового человека и его судьбу в целом. Вместе с другими областями культуры религия производила и накапливала способы и приемы осуществления бытия человека в области как материальной, так и духовной деятельности, реализовывала их в продуктах, передавала от поколения к поколению. При всей сложности, многолинейности и неоднозначности взаимоотношений религии, искусства, морали, философии, науки в истории они взаимно влияли друг на друга, образовывали единство и целостность – универсум духовной жизни Средневековья. Религия, став частью культурного универсума, внутри себя, в пределах собственной области синтезировала определенные явления искусства, морали, философии, науки и тем самым как бы наследовала традиции мифологии. В те эпохи, которые явились для религии "звездным часом", она доминирует, охватывает почти всю область культуры. Такая ситуация сложилась в Средние века. Под влиянием религии складываются религиозные философия, мораль, искусство и т. д. Религиозное искусство представляло собой область созидания, восприятия и трансляции художественных ценностей, в которых "жили" религиозные символы. Религиозная культура, смотря по историческим обстоятельствам, в большей или меньшей мере оказывала влияние на светскую культуру в целом, а также на отдельные ее части [1]. Так, религия объясняла и закрепляла в сознании людей основы мироустройства, в частности, иерархическую систему общественных отношений.

Такое средневековое мировосприятие отразилось достаточно ярко и в архитектурно-художественных формах оборонного замка. Примером этому может служить многоуровневый по своей исторической композиции королевский замок Карлштейн в Чехии. В нем идею божественного приоритета воплощает доминирующая над комплексом башня "Путна", считавшаяся Божьей и олицетворявшая собой небесный Иерусалим. В ней, в часовне Святого Креста, располагалась королевская молельня, где хранились королевские (короля Чехии) и императорские (Священной Римской империи) регалии, а также многочисленные святые реликвии, собранные королем Чехии и императором Священной римской империи Карлом IV.  Вторым по высоте после башни был королевский дворец, а ниже располагался укрепленный дом бургграфа – коменданта замка, олицетворявшего рыцарское сословие. Еще ниже находились казармы и служебные помещения для гарнизона замка и обслуги, указывающие своим местоположением на низовое третье сословие в феодальном обществе того времени. Столпы средневекового общества – Бог, церковь, монархия и дворянство – могли получить свое символическое отражение в названии и форме главной части феодального замка – башне. В эпоху позднего Ренессанса подобная идея была воплощена в замке Красичин (Польша), планировка которого представляет собой квадрат с четырьмя угловыми башнями. Особенность его в том, что у каждой башни было свое имя и архитектурно-смысловое исполнение: "Божья" с куполом, "Папская" в виде папской тиары, "Королевская" с шестью маленькими башенками, визуально напоминающая корону и "Дворянская" с боевой смотровой площадкой.

Проекцией Бога на земле помимо римского понтифика являлся король и феодальный правитель, обладавшие всей полнотой власти в своих владениях. В сознании средневекового человека любой феодал – земельный правитель представлялся средоточием очерченного его владениями мира, подобно тому, как Бог был центром всего мироздания. Король, феодал, рыцарь регламентировал и направлял земную жизнь своих подданных так же, как Господь действовал в Священном писании. Именно воин-рыцарь предоставлял подвластному населению защиту в минуту опасности в своем замке и в то же время обладал над ним единоличным правом верховного судьи на основании повсеместно распространенного и узаконенного феодального права. Поэтому, напоминая  о главенствующем положении феодала в обществе, сам замок – резиденция рыцаря, всегда доминировал над местностью, будь то высотой расположения на  возвышенности или мощными стенами на равнине, и своим угрожающим обликом отличался от всех прочих построек, располагавшихся в низине вокруг него. Именно замок, вызывавший восхищение, почтение, страх и ненависть, аккумулировал в своем строительном решении все денежные средства и всю мускульную силу жителей округи, выступая одновременно и символом региональной защиты, и символом устрашения для любого обитателя этих мест, включая саму феодальную семью, полностью подчинявшуюся своему господину на основании действующего феодального права.

Если архитектурно-художественный облик замка варьируется в зависимости от различных факторов (военные, культурно-исторические, природно-ландшафтные, социокультурные своеобразия средневековых регионов), то символическое наполнение замка как произведение человеческих рук и есть то общее, что объединяет все эти сооружения и делает их уникальным архитектурным явлением средневековой культуры. Именно эти укрепленные феодальные жилища оказывали в тот период влияние на характер и стилистику гражданских и культовых зданий, и всей фортификационной архитектуры Средневековья.

Для средневекового человека слово "время" было лишено особого значения. Например, Августин Аврелий (354 – 430 гг.), христианский теолог и философ, акцентируя духовный аспект восприятия времени, считал, что время существует лишь в духовом мире человека, который склонен разделять время на прошлое, настоящее и будущее. Время хотя и связано с движением, но не совпадает с движением и движущимся, скорее оно принадлежит душе, поскольку структурно связано с памятью, интуицией и ожиданием. Размышляя о времени, Августин приходит к концепции психологического восприятия времени. Ни прошлое, ни будущее не имеют реального существования – действительное существование присуще только настоящему. Прошлое обязано своим существованием нашей памяти, а будущее – нашей надежде. Начало творения мира – вместе с тем и начало времени. Линейность времени он видит в приближении ко всему снимающему (даже и самого себя) абсолюту [2].

Французский исследователь Ф. Арьес, рассматривающий проблематику человеческого бытия, полагал, что в понимании индивидом и обществом смерти и потустороннего мира проявляется отношение к жизни. Этот автор полезен тем, что в своей работе он выделяет основные этапы в медленном изменении установок по отношению к смерти. Первый этап представляет собой состояние, остающееся стабильным в широких слоях народа, начиная с архаических времен и вплоть до XIX в., он обозначает выражением "все умрем". Этим Арьес хочет подчеркнуть, что люди Средневековья относились к смерти как к обыденному явлению, которое не внушало им особых страхов. Человек органично включен в природу, и между мертвыми и живыми существует гармония. Поэтому "прирученную смерть" принимали в качестве естественной неизбежности. Так, например, относился к смерти рыцарь Роланд – племянник императора Карла. Эта смерть выражает, по Арьесу, "нормальное" отношение к ней, тогда как современное отношение "дикое" [3]. По его мнению, в прежние времена смерть не осознавали в качестве личной драмы. Умирающий – главное лицо в церемониале, который сопровождал и оформлял его уход из мира живых. Но и сам этот уход не воспринимался как полный и бесповоротный разрыв, поскольку между миром живых и миром мертвых не ощущалось непроходимой пропасти. Внешним выражением этой ситуации может служить, по мнению Ф. Арьеса, то, что в противоположность погребениям античности, которые совершались за пределами городской стены, на протяжении всего Средневековья захоронения располагались на территории городов и деревень, в ряде случаев они могли быть и в замковых церквях: с точки зрения людей той эпохи, было важно поместить покойника поближе к усыпальнице святого или части его останков в храме Божьем или в замковой часовне (замок Вавель, Польша). В результате, погребение становилось своеобразным локальным "форумом" общественно-политической жизни; около него собирался народ, здесь печалились и веселились, принимали гостей, обменивались новостями, заключали союзы и объявляли войны. Такая близость живых и мертвых никого не тревожила. Отсутствие страха перед смертью у людей Средневековья Арьес объясняет тем, что, по их представлениям, умерших не ожидали суд и возмездие за прожитую жизнь, и они погружались в своего рода сон, который будет длиться "до конца времен", до второго пришествия Христа, после чего все, кроме наиболее тяжких грешников, пробудятся и войдут в царствие небесное [4]. Важно подчеркнуть, что в своей работе проблемы эсхатологии Арьес переводит из традиционного богословского плана в план средневековой ментальности. В центре его внимания – не догма, а распространенные в общественном сознании Средневековья образы смерти, посмертного суда и загробного воздаяния. За этим видны средневековые человеческие эмоции, коллективные представления и системы духовных ценностей.

По своему миропониманию средневековый человек жил в условиях существования двух миров: мира живых и мира мертвых, которые постоянно соприкасались и взаимодействовали. Это особенно хорошо видно на примере существования в представлении средневекового человека добрых и злых духов, которые постоянно перемещались из того мира в этот и обратно, помогая или принося ущерб живым. Частичное описание того, настоящего, вечного, по мнению средневекового общества, мира можно найти в средневековой поэме А. Данте "Божественная комедия", где автор, взяв за основу библейский текст, отобразил девять кругов ада. При этом "Ад" поэт символически расположил в замке Бо-Ле-Прованс, как наиболее проклятом месте среди жителей Западной Европы в период феодального произвола и кровавой междоусобицы. В своем произведении Данте определяет три небуквенных смысла: аллегорический, игральный и анагогический (возводительный), который, по его мнению, является сверхсмыслом и отражает настоящую действительность [5].

В целом период Средневековья воспринимался в глазах живших в нем людей не как эпоха, за которой последует другая более совершенная, а как преддверие Апокалипсиса и конца Света. Поэтому церковь и ее постулаты ведения повседневной жизни стали основой всего средневекового  общества. В этих условиях монастырь или храм в глазах общества выступал в роли укрепленного замка, предназначенного для ведения духовного боя с силами зла. Средневековая церковь постоянно боролась за души живых и мертвых, ведя людей от крещения до отпевания на протяжении всей их жизни. Могилы напоминали богатым и бедным, что этот мир лишь временное пристанище, за которым находится главный Небесный. Распространенный культ святых лежал в основе средневековой жизни как основа для подражания. Вмешательство святого могло изменить судьбу человека, в ряде случаев даже перед лицом Бога. Поэтому в Средние века распространенным становится паломничество к месту погребения святых. В результате слово церкви воспринималось, как слово Бога, а страх перед Армагеддоном и волшебство святых были постоянными элементами средневекового времени. Вследствие этого время и пространство были орудиями социального регулирования, господства и подчинения. В этих условиях наиболее важным было церковное время, имевшее социальное содержание и трактующее сутки не по природным явлениям, а в соответствии с задачами богослужения. Пространство существовало в замкнутом мире человека, напрямую сосуществуя с миром его ощущений, и расширялось по мере увеличения пространственной картины мира средневекового человека. В этих условиях религия служила основным критерием социального и культурного размежевания на своих – христиан и чужих – неверных. Опредмечивание пространственной среды, в первую очередь, с помощью военно-оборонительных построек – феодальных замков и культовых сооружений должно было удовлетворить потребность человека в упорядочивании феодального мира, в желании все понять, измерить и встроить  окружающее пространство в определенную систему миропонимания с присущими ему вещественными элементами. Поэтому оборонные замки были новым явлением в средневековом обществе, создавали статусный и властный престиж его владельцу, а колокол на главной замковой башне, как и на колокольне церкви, упорядочивал текущее время, являясь, в отличие от церковного, больше рабочим или военным звуком.

Как небольшое географическое пространство вокруг того или иного средневекового поселения, так и внутреннее пространство феодальных замковых комплексов было крайне незначительным, очерченным внешними защитными стенами. Но, не смотря на то, что жизненное пространство в самом замке было ограниченным и тесным, часто включая лишь несколько комнат, располагавшихся одна над другой в башенной постройке, почти не имевшей окон, европейская аристократия была счастлива иметь такие укрепленные жилища. В представлении средневекового общества они являлись символами феодальной власти и были по-своему комфортны и даже роскошны в сравнении с условиями жизни прочих людей. Именно поэтому любой житель средневекового города, имевший честолюбивые устремления, строил или выбирал для своего жилья башню, очень похожую на феодальный замок. Он олицетворял собою силу и власть в глазах всех сословий средневекового общества. Приобрести замок означало получить вместе с ним привилегии, даже если он был куплен у другого феодала, унаследован, подарен королем или захвачен. Не случайно новый хозяин замка брал себе титул приобретенного владения, наследуя, таким образом, преемственность верховной территориальной власти, привилегии и обязанности по защите вверенного ему региона.

В результате замок, домен и феодал были единой сущностью, элементы которой невозможно отделить друг от друга. По мнению О. Шпенглера: “Архитектура большого стиля, единственное среди всех прочих искусство, умеющее обходиться с чуждым и устрашающим, с камнем, явилась, поэтому, самым утренним искусством из всех культур, наиболее математическим из них” [6]. Именно она в лице феодальных замковых комплексов не только значительно изменила ландшафт средневековой Европы и Великого княжества Литовского, но и утвердила, и упорядочила собой возникшую вассально-ленную систему отношений с господствовавшими пространственно-временным порядком и  духовными ценностями того времени.

Таким образом, подводя итоги культурфилософскому подходу, следует отметить, что если архитектурно-художественный облик замка варьируется в зависимости от различных региональных факторов (природно-ландшафтных, культурно-исторических, социокультурных), то символическое наполнение замка как произведения человеческих рук и мышления и есть то общее, что объединяет все эти сооружения и делает их уникальным явлением средневековой европейской культуры. Именно эти укрепленные феодальные жилища оказывали в тот период влияние на светскую культуру Европы и Великого княжества Литовского.

Литература:

1.     Яблоков И. Н. Основы религиоведения.  – М.: Высш. шк., 1994. – С. 368.                    

2.     Аврелий А. Исповедь. Кн. 11, гл. XXVIII. – М.: Ренессанс, 1991. – С. 306.       

3.     Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. – М.: Прогресс-Академия, 1992. – С. 528.

4.     Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. – М.: Прогресс-Академия, 1992. – С. 528.

5.     Данте А. Божественная комедия. – Пермь: Пермская книга, 1994.  – С. 479.

6.     Шпенглер О. Закат Европы. Т.1. – М.: Мысль, 1993. – С. 285, 667.