Д.ф.н. , профессор Толысбаева Ж.Ж., магистр Куатова Г.А.

Каспийский государственный университет технологии и инжиниринга им. Ш.Есенова, Казахстан

Малая проза Казахстана

Истоки лиризма, в частности, в современной малой прозе Казахстана, нужно искать в самой лирике, как явлении первичном. Лиризм, поэтизация прозы становится одной из основных черт и показателей, т.к. литература в данном контексте времени есть духовный противовес материально обустроенной, и продолжающей развиваться в том же направлении, действительности. Лиризм – это концентрация субъективного не как ограничивающего фактора, это исторически закономерное обращение к внутреннему миру человека, гуманизация литературы и культуры.

В качестве доказательной иллюстрации нашего заявления ниже приводится анализ текста Азамата Байгалиева [1], молодого казахстанского прозаика работающего с малыми формами. Редактор журнала «Нива» упорно отправляет в рубрику «Фантастика» этого начинающего прозаика, не нарекая при этом никакими жанровыми номинациями. Не дает определение жанра своему тексту и сам автор. Хочется отметить, что такой малой прозы удобочитаемого вида (на уровне объема, лексики, мифо-сказочно-фантастического сюжета и т.п.) сейчас в казахстанской литературе очень много. Кто-то скажет, что такая литература граничит с детской, что это литература абсурда, бесталанная однодневка, выполняющая только занимательную функцию. Но, если подойти к этому вопросу ближе, можно увидеть, что по своей художественности, многие эксперименты малой прозы превосходят более объемные произведения с их «претензией на».

В «Танцах с пеликанами» привлекает внимание соединение двух родов литературы: прозы и поэзии. Поэтический текст «прошивает» прозу. На первый взгляд, поэтический текст автономен, его вынос за рамки текста не меняет содержание, его художественная ценность невысока. С другой стороны, автор порциями вводит стихотворение в прозу, каждый «кусочек» гармонично вписывается и дополняет смысловой отрезок текста. Такая «инъекция» не разбивает, не нарушает смысловую цепочку повествования, а представляет собой как бы сноску, комментарий (не столько авторский, сколько главного героя), является надтекстом, позволяющим передать мысли, душевное состояние главного героя.

На пространственно-временном уровне оба текста (поэтический и прозаический) замкнуты на одном времени суток - вечере. Оба пространства являются одновременно открытыми и замкнутыми: «на берегу одного океана» встречаются мегаполис с природным побережьем. В первом случае «берег» (земля) граничит с водой и воздушной стихиями: «а волны неслись к побережью», «и небо сливалось с безмерной водою». Во-втором, город связан нитями транспортного и технического прогресса со всем миром: «сел в скоростной поезд - и очутился здесь», «уселись в машину» (земля), «перевез их (вещи) самолетом», «во время пути он набрал номер телефона своего старого знакомого. Но в стихе пространства прилегают друг к другу, а не взаимодействуют: «на берегу… три пеликана», «где-то вдали два дельфина», «над океаном чайки», «но даже и волны… лишь трогали песок… трех птиц не касаясь». То же в прозе: «солнце светило очень ярко, и Мибу затемнил окна», «гигантские стоэтажные небоскребы порою заслоняли собою небо», «- Что это? - Кеан прикрыл воротом нос от жуткого зловония».

Временной континуум - вечер. Вечер - завершение дня, как цикла смысловой завершенности, как энтропийное состояние, как время для подведения итогов, как сам результат и т.д., общая семантика - «завершение». Если есть выражение «на заре человечества», то тут уместно - «на закате человечества». И то, что действие происходит в Африке, ныне стране третьего мира, а в произведении - уже перспективном регионе для инвестирования, говорит, что цивилизация приблизилась к конечному пункту.

Внутритекстовая ассоциация строится на противопоставлении прозы и поэзии. «На берегу одного океана»= «я приехал всего на один день». Позже мы рассмотрим значение «океана» как символа, образа, номинанта понятия «жизнь». Теперь же, сравнивая «один океан» и «один день», мы получаем один день жизни, за который происходит/не происходит важное событие. Затем, в произведении (в прозе) появляются два главных действующих субъекта: Миб и Кеан. В поэтическом тексте им находятся образы-коррелянты: «А где-то вдали два дельфина плескались, Их домом была синевы глубина».

Рассмотрим подробнее символику синего цвета. В стихе цвет встречается 4 раза, трижды как цвет воды: «а волны, что синей горою», «синевы глубина (дом дельфинов)», «музыка синих просторов», и один раз как цвет неба: «облако плыло в густой синеве». В дискурсе один раз: «подошла миловидная проводница в белой блузе и синей, как тушь, юбке». Синий цвет здесь - цвет дистанции, доминирующий и давящий, цвет окружающего мира, миропорядка. Все в синеве - пеликаны на берегу вне синего; проводница (как часть современного техногенного мира) в синем: «Вам помочь?»- «Нет» (позиция главного героя тоже вне синего).

В поэтическом тексте представлены 4 стихии: небо (воздух), берег (земля), океан (вода), танец. Все стихии представлены живыми существами и символизируют жизнь. Берег не только как стихия земли, но и как граница между землей и водой, разграничивает и ограничивает: «на берегу океана»- на краю жизни.

«Три самых больших пеликана», как 3 кита, на которых стояла земля, как три главных чувства в жизни человека - вера, надежда, любовь. За то, что птицы (пеликаны) были проявлением божественного (если не самим божественным), говорит и «заискивание» стихий: «Но даже и волны… лишь трогали мягко прибрежный песок… трех птиц не касаясь, ракушек цветных вынося иногда!». И дело даже не в самих птицах, а в том священнодействии, которое они исполняли - танце. И танец здесь не просто номинация жизни, он ее смысл, ее движение и развитие.

Следующий компонент - песок: «прибрежный песок», «песчаная земля», «вечерний песок», «берег песка». Песок прежде всего символизирует время (песочные часы), скоротечность, убывание («как песок сквозь пальцы»), невозможность удержать и остановить, а следовательно, неизбежность. Этот ассоциативный ряд соответствует и развитию событий в поэтическом пространстве текста: после завершения танца на берегу остается лишь песок. И если песчаный берег (земля) – жизнь, пеликаны – сакральный смысл, то в финале «… жаль, что три самых больших пеликана / Покинули берег песка навсегда». Жизнь остается без смысла.

Символы прозы – это, в основном, номинанты современной жизни, обогащенной технологическим прогрессом, но бедной на нравственном и чувственном уровнях. Это почти все виды транспорта, «ресторанчик… на 78 этаже», «стоэтажные небоскребы (скребущие, попирающие небо)», «приличный костюм», «24 % роста», «приличные чаевые», «контракты, о которых только мечтать» и т.п. Есть символы неэстетичные: «горы мусора и гниющих отходов», «паразиты, питающиеся нечистотами», «из прочей груды торчали останки танкеров», «отвратительные куски непонятно чего». Эти два мира, созданные людьми, соседствуют друг с другом. Отношение к первому: «разросшийся мегаполис», «ваша деревушка», «забегаловкой он называл один из престижных ресторанов города». Отношение ко второму: «А что там, собственно, делать?», «дикие побережья и прочие свалки», «Кеан прикрыл воротом нос от жуткого зловония», «потом зашагал назад». Пренебрежение к первому и отвращение ко второму. Третьего мира, мира природы и живого, нет. В тексте нет ни флоры, ни фауны, только «паразиты, питающиеся нечистотами», а «они (пеликаны) уже двести лет назад вымерли».

Дуализм, двоемирие, вообще характерен для данного текста, особенно это видно через субъективный уровень организации текста. Мир (отходов цивилизации) за миром (достижений цивилизации). К первому принадлежат люди (Кен и Миб), ко второму вымершие пеликаны. Однако главный герой (Кеан) поначалу неоднозначен, он находится на грани (на берегу) между двумя мирами: миром к которому принадлежит Миб и он сам, и миром к которому он тянется («надо решить наболевшие вопросы»). Миб и Кен выступают в роли мифических близнецов, олицетворяющих земное и духовное, дополняющих друг друга (поначалу).

Миб гармоничен со своим миром, он успешен в нем, точно знает, чего хочет. Он мыслит материальными категориями, но главные его качества: информированность («Завтра у Диози грандиозный прием», «Он (Киото) и впрямь сейчас становится очень перспективным биржевым игроком» и т.д.), настрой на успех («К нам в руки идут контракты, о которых только мечтать»), дружелюбие («дружище Кен! Рад тебя видеть»), неконфликтность («Черт с тобой… поехали на твое побережье»), щедрость («Вечером зайдем в магазин – прикупим тебе приличный костюм», «оставив приличные чаевые»). Он «герой своего времени», с точки зрения своего мира, он идеален.

Кеан поначалу выступает в роли романтика-изгоя. Он порождение этого мира, но стремится к чему-то другому, непонятному для окружающих, к природе, к началу бытия. Он не просто не соблюдает нормы этого мира, он протестует, выступает против него:

1 протест - «Он вообще не понимал, зачем сюда приехал, что хотел доказать» (но приехал).

2 протест - «Где твои сумки?» - «рюкзак за спиной…это все».

3 протест - «Мибу затемнил окна» - «Открой».

4 протест - «разросшийся мегаполис» - «хочу рассмотреть вашу деревушку».

5 протест - «Ты хочешь навестить виллу Киото?» - «Свози меня на дикое побережье».

Но как только его иллюзия разрушается, он отступает («зашагал назад»), возвращается к своему миру, близнецы сходятся в общей точке, становятся целой сущностью одного порядка: «Кажется, ты хотел купить мне костюм?» (это вопрос Кеана, закрывающий произведение).

Мобильный синтаксис, обогащенный глаголами, создает динамику текста, движение сюжета. Язык является синтезом публицистического и разговорного, художественного стиля. Диалоги короткие и формальные, между героями же тишина, непонимание («Миб, ты не понял», «В чем дело?», «Этот же вопрос хотел задать тебе и я»).

Само произведение носит характер предупреждения. Исходя из проведенного анализа, можем подойти к смыслу названия и всего произведения «Танцы с пеликанами». Танцы есть действие и жизнь, «пеликаны» - давно забытая, попранная мечта. Авторская позиция (мы с ней солидарны): живя в гармонии с природой вообще («Танцуя с пеликанами») и своей, в частности, мы сможем сохранить свой мир-мечту.

1. Байгалиев А. Танцы с пеликанами // Нива. - 2006. - №1. - С.164-166.