Васильев Алексей Михайлович

Кубанский государственный университет, филиал в г. Тихорецке, профессор кафедры, доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор (352900, г. Армавир, ул. Луначарского, д. 153 кв. 80; тел.:8(952) 85-08-034; alexey771977@mail.ru)

Васильева Наталья Александровна

Армавирская государственная педагогическая академия, преподаватель кафедры философии, права и социально-гуманитарных наук, (352900, г. Армавир, ул. Луначарского, д. 153 кв. 80; тел.:8(952) 81-18-884; vnatali1979@bk.ru)

ОСНОВАНИЯ СВОБОДЫ КАК СОЦИАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ В ТЕОРИИ КЛАССИЧЕСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА

Аннотация: В данной статье мы рассмотрели социокультурные ценности, которые имеют своим назначением максимальное упорядочение первозданного хаоса, уменьшение меры энтропии в окружающем мире, причем не только на макрокосмическом, но и на микрокосмическом уровне, на котором протекает внутренняя духовная жизнь человека. Поэтому на самых ранних этапах развития общества интенсивной аксиологизации, вносящей момент организации и управления во все социальные явления и процессы, подверглась и социальная деятельность человека, в результате чего в рамках общего, очень сложного и многоаспектного социокультурного организма сформировалась относительно самостоятельная сфера, которую можно определить как систему ценностей.

Ключевые слова: право; свобода; личность; общество; детерминизм; индивидуальная свобода.

В широком и самом общем смысле реализация свободы – это определенная степень развития личности в направлении, детерминированном общими тенденциями развития всего общества, тот уровень самосовершенствования человека как личности и субъекта деятельности, который достигнут в процессе освоения определенных ценностей, выработанных в данном обществе, приобретения определенных характеристик «культурного человека».

В литературе последних десятилетий, посвященной данной проблематике, встречаются истолкования понятия свободы, отражающие широкий круг вопросов из области концепций самоорганизации. «В процессе антропогенеза, – утверждает Л.Б. Румянцев, – характерное для психики животных единство отображения и действия расщепляется, функция отображения у человека как бы обособляется и обретает способность в определенных интервалах осуществляться автономно. Это приводит к новому способу оперирования информацией – производству информации об информации, что лежит в основе пробного и игрового проектирования, моделирования возможных, желаемых действий и ситуаций на уровне субъективной реальности и того уникального человеческого качества, которое именуется свободой воли [1, с.31].

На передний план выдвигаются также аспекты свободы, связанные со спонтанной творческой активностью личности. Способность по своей воле изменять свои состояния субъективной реальности (создавать новые ассоциации и интеграции образов) рассматриваются сквозь призму понятий самодетерминации и саморегуляции. По мнению В.В. Шаронова, «свобода есть, во-первых, сознательный выбор человеком (субъектом) варианта (линии) своего поведения в данной ситуации, соответственно не только содержанию внешних обстоятельств, но и состоянию своего духовного мира. Во-вторых, свобода есть способность человека «выйти» за пределы реальной ситуации, спроектировать иную ситуацию и иное внутреннее состояние, а также организовать практическую деятельность по достижению этого иного» [2, с.120]. Основу данного подхода, как легко заметить, составляет особая концепция человека – как носителя не знаний, но воли. Призвание воли – не провозглашать готовые истины, а расщеплять закоснелую целостность, отстаивать автономную мысль, уходящую от централизации смысла.

Релятивистски понятой свободе творчества в современной литературе придан статус весьма высокий: это внутренний двигатель общества и культуры, средоточие возможностей сверхрационального обобщения. Единство личности понимается, прежде всего, как подчинение всех ее потенций идее, оно внутреннее (волевое), а не внешнее (социальное). Это положение довольно прочно утвердилось в современном философском дискурсе, оно соответствует творческим исканиям российских интеллектуалов. Так, В.М. Артемов отмечает, что «применительно к личностному бытию свобода есть многоаспектное самоутверждение как в мысли, так и в действительности, реальная способность человека целенаправленно изменяться в соответствии с собственными желаниями, знаниями объективной данности (необходимости), осознанным выбором ценностей» [3, с.16]. Подобного рода определения тиражируются в дискурсе весьма активно. Одними авторами существо свободы обнаруживается «в стремлении человека быть самим собой и реализоваться полнокровно» [4, с.259]; по мнению других «свобода реализуется в качестве спонтанного творческого импульса» [5, с.89]. Следует отметить, что главным аргументом является здесь все-таки не теория свободы, но все разнообразие сопутствующих ей «литературных фактов», таких как освобождение сознания человека от автоматизмов и творческое моделирование будущего. Интерес к свободе в контексте индивидуального бытия личности вполне понятен и обусловлен стремительно меняющейся политической картой эпохи социокультурного партикуляризма. В связи с этим формы описания свободы в дискурсе умножились, усложнились, диапазон социальных ролей личности в контексте реализации свободы стал необычайно широк и изменчив.

На примере разбора некоторых традиционных и современных определений свободы видно, как с учетом новых достижений социальных и гуманитарных наук и экспериментов по конструированию философских систем становится более точным понятийный инструментарий теории свободы, что отражается в тезаурусе: появляются новые термины в связи со все более глубокой расчлененностью самой проблематики описания оснований свободы. В то же время тенденции к индивидуализации, к антропологическому истолкованию системы человек/общество, не решая парадокс соотношения свободы и необходимости по существу, выводят вопрос из контекста социального. По сути дела, проблема того, каким образом человек может быть свободен спускается на следующий этаж дурной бесконечности логического регресса.

Понятие «свобода», будучи предметом философской рефлексии, несет и психологическую нагрузку. За проблемой свободы выбора и творческой реализации маячит проблема свободы воли и способности человека управлять своей психикой. В свое время суть данного парадокса иронично зафиксировал А. Шопенгауэр: «Представим себе человека, который, стоя, например, на улице, сказал себе самому: «Теперь шесть часов вечера, дневной труд окончен. Я могу теперь прогуляться или пойти в клуб, могу также подняться на башню посмотреть на закат солнца; могу также отправиться в театр, могу также навестить того, а равным образом и этого друга; могу выбраться за городские ворота в большой мир и никогда не возвращаться назад. Однако я не делаю ничего подобного, а точно также добровольно иду домой, к своей жене». Это совершенно все равно, как если бы вода сказала: «Я могу вздыматься высокими волнами (да – в море при буре), могу быстро катиться вниз (да – по ложу реки), могу низвергаться с пеной и кипением (да – в водопаде), могу свободной стрелой подниматься в воздух (да – в фонтане), могу, наконец, даже выкипать и исчезать (да – при 80 градусах тепла), но я не делаю теперь ничего такого, а добровольно остаюсь спокойной и ясной в зеркальном пруду» [6, с.84-85].

Действительно, если человек является частью природы, то нет оснований для того, чтобы приписывать ему свойства, которые не выражаются причинно-следственными связями. Проявление этих связей на уровне психической деятельности – весьма сложный процесс. Тем не менее, свобода воли – это лишь последний из этапов закономерного развития природы. Поэтому проявление воли конкретного человека является неизбежным и единственно возможным актом в определенной ситуации[7, с.32].

В данном контексте необходимо отметить следующее. О сущности свободы философы размышляли много, и все же до сих пор два центральных момента, с ней связанных, остались недостаточно проясненными, а именно: смысл оппозиции личность/общество и характер детерминационного взаимодействия между субъектами данной оппозиции. В структуре категориальных единств любого генезиса существенную роль играют различные сочетания оппозиций и тех отношений, которые могут быть названы неоппозитивными различиями. Имеются в виду отношения между компонентами определенного системного объекта, которые не сводятся к единому основанию членения, то есть включают неоднородные, несоотносительные признаки. Этими особенностями неоппозитивные различия отличаются от оппозиций, предполагающих противопоставление, базирующихся на едином основании. Индивид и социум, рассматриваемые в контексте реализации свободы есть неоппозитивная пара. Акцент же на творческой, волевой субстанции свободы резко дихотомизирует данное отношение. Однако эта погрешность имеет второстепенное значение по сравнению со следующим простым отрицательным фактом. Свобода, внешне выраженная посредством культурных реакций, является предметом социальной предикации. Между тем, понятие социального – лишь «привесок» к линии спонтанного творчества, линии, стремящейся существовать без всяких интерпретационных «надбавок», аналогичным формам предметной деятельности и другим подобным прагматическим вставкам.

Помещение рассуждений о свободе в контекст социального вскрывает иллюзорность представлений о самопроизвольности волевых актов, не допускает герметичности индивидуального и попыток придать свободе внеродовой смысл. Но отсюда не следует, что в теории свободы нет проблемы индивидуальной спонтанности как таковой. Подобный вывод учитывал бы только негативную сторону социально-философского анализа свободы – отказ от признания самостоятельного бытия личности – и оставлял бы в тени ее позитивную сторону – концепцию объединения личного и общественного бытия, оперирующую их различимостью, исходящую из их нетождественности и, более того, позволяющую дать определения этих понятий. Диалектику взаимоотношений личности и коллектива эксплицирует введенное А.А. Зиновьевым понятие «коммунальных отношений»: «Коммунальные отношения суть такие, которые обусловлены самим фактом множественности людей и необходимостью совместной жизнедеятельности как целого объединения. Основные коммунальные отношения индивидов суть отношения их к группе, отношения внутри групп и между группами. Отношение индивида к группе характеризуется степенью зависимости его от группы и группы от него… Индивид стремится ослабить свою зависимость от группы. Группа стремится к полному контролю за поведением индивида и к подчинению его воле группы» [8, с.40]. Коммунальность индивидуального является одной из ведущих идей либерализма. З. Бауман отмечает в связи с этим дуализм индивидуальности: с одной стороны, это естественная, неотчуждаемая принадлежность каждого человека; однако, с другой стороны, это нечто подлежащее формированию, дрессуре, воздействию со стороны законов и властей, выступающих от имени «общего блага» всего общества[9, с.55].

Теория власти – дальнейшее развитие представлений о коммунальных отношениях. Как справедливо подчеркивает А.Д. Похилько, «экспликация индивидного основания в политической и правовой культуре происходит через код власти» [10, с.17]. В новейших кратологических исследованиях власть определяется как способность субъекта обеспечить подчинение объекта в соответствии со своими намерениями[11, с.352]. Следовательно, власть в обществе – явление, присущее коллективу, она – имманентное порождение коллектива. Там, где есть более или менее постоянное количество людей с общими целями, возникает и власть, управленческие отношения. Власть необходима для управления коллективом. Она вызывается, во-первых, необходимостью выполнения общих дел коллектива. Во-вторых, она необходима для разрешения внутренних противоречий в коллективе или, по крайней мере, к сведению их до такого уровня, когда они не смогут взорвать, разрушить коллектив[12, с.7]. Способность определенной социальной группы или класса оказывать воздействие на деятельность отдельных индивидов, а также других социальных групп или классов есть явная демонстрация перехода от изучения организационного поведения к феномену воли и специфики сферы волевого в сознании.

Вышеизложенные наблюдения подводят к решающему шагу на пути к выработке надежной философской репрезентации либерального понимания свободы. Как совершенно справедливо отмечается в литературе, известная фраза о том, что нельзя жить в обществе и быть свободным от него, по существу указывает не столько на какие-то опасности свободы для общества, сколько на социальность человека. Если вне общества не может быть никакой свободы, если без минимума свободы невозможно представить себе сколько-нибудь прочное, жизнеспособное и культурное сообщество людей, если сущность и все проявления самой свободы находятся в пространстве и времени общества, тогда принципиальным для экспликации философской сущности свободы становится понятие предела или границы между индивидом и социальной средой.

Таким образом, волевая сфера – это сфера психической самозащиты личности от суггестивного воздействия социальной среды. Психическая независимость есть первая форма социальной свободы, и она достигается противодействием зависимости. Традиционное представление об индивидуальной автономии непосредственным образом вводит понятие о социальном измерении свободы. Дихотомия «свобода–зависимость» проходит через всю жизнь человека, и его естественное состояние – стремление к свободе и борьба против социальной зависимости. В ходе дальнейшего изложения мы не раз будем иметь возможность убедиться в том, что многие закономерности реализации свободы могут быть объяснены лишь на основе действительности волевого компонента личности как предела, окружающего область приватного, частного. Столкновение социальной реальности с индивидуальной волей порождает объективную форму рациональности индивида – представление о законе, являющемся объективным выражением совокупности ценностей, норм некоторого сообщества. Поскольку личности предписывается мнение, навязанное авторитетом – будь то группа в целом или социальный институт, то социальное отношение имеет форму действия-противодействия.

Список литературы

1. Румянцев Л.Б. Свобода: социально-философский анализ. – Архангельск: Поморский университет, 2004. С. 31

2. Шаронов В.В. Основы социальной антропологии. СПб.: Издательство «Лань», 1997. С. 119–120

3. Артемов В.М. Свобода и нравственность. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007. С. 16

4. Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1995. С. 259

5. Камардина Г.Г. Свобода как родовая характеристика общественного бытия : дис. ... кандидата философских наук. – Ульяновск: Ульян. гос. техн. ун-т, 2004. С. 89

6. Шопенгауэр А. Две основные проблемы этики: Сборник. – Мн.: ООО «Попурри», 1997. С 84–85

7. Сивков О.Я. Судьба как неизбежная цепь событий. Основы теории философии. М.: Изд. Ассоциация «Коньково», 1994. С. 32

8. Зиновьев А.А. Запад. – М.: Изд-во Алгоритм, Изд-во Эксмо, 2007. С. 40

9. Бауман З. Свобода. – М.: Новое издательство, 2006. С. 55

10. Похилько А.Д. Социокультурная автономность сознания: философско-антропологическое измерение. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. – Ставрополь, 2007. С. 17

11. Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. С. 352.

12. Чиркин В. Е. Конституционные проблемы власти народа // Государство и право, 2004. № 9. С. 7.