Музыка и жизнь / 5.Музыковедение

Канд. искусствоведения Евдокимова А.А.

Нижегородская государственная консерватория (академия)

им. М.И.Глинки, Россия

«Осмогласник» С.С.Мокраняца: мелодия

и словесный текст

Православная певческая книга — Осмогласник (Октоих) — включает более 500 песнопений, разделенных на восемь групп — гласов. Система осмогласия, возникшая в византийской гимнографии VIII века, пронизывает тексты каждого гласа особым комплексом идеей, придавая им неповторимый духовный облик. Эти тексты в России и Сербии являются общими и даже поются на одном — церковнославянском — языке.

В истории русского Октоиха, как и других певческих книг, различают три периода. Первый из них – период древнего истинноречия – продолжался до ХIV века. В это время редуцированные гласные «Ь» и «Ъ» не только произносились в читаемом тексте, но и пелись. Поэтому в рукописях над ними ставились такие же певческие знаки, как и над гласными звуками. Например, слово «днесь», писавшееся в то время «дьньсь», имело над собой три невменных знака - по одному над каждым звуком «Ь».

Позднее редуцированные гласные «Ь» и «Ъ» исчезли из устной речи, а к середине ХIV века – и из рукописных книг. При этом «Ь» и «Ъ» в ударных слогах были соответственно заменены гласными «е» и «о», а в безударных слогах они перестали произноситься. Но в певческих рукописях на «е» и «о» были заменены все редуцированные гласные (в том числе и в безударных слогах), поскольку каждому из них соответствовала особая мелодическая формула-невма. Так слово «дьньсь», произносившееся в речи как «днесь», в пении превратилось в «денесе». Подобное различие между текстом поющимся и читаемым коснулось очень многих слов: так с середины ХIV века сложился второй период – раздельноречия.

Преодолел подобное различие третий период - нового истинноречия – продолжающийся со времени Собора 1666-1667 годов до настоящего времени. В церковно-певческих книгах текст был приведен в соответствие с книгами читаемыми, что было исполнением постановления Собора: «гласовое пение пети на речь». Именно эта текстовая редакция является сейчас единственной в православной церкви России (раздельноречие сохранилось лишь в единичных общинах старообрядцев).

Новое истинноречие господствует и в «Осмогласнике» сербского народного церковного пения, находящемся на клиросе каждого храма Сербии. Известно, что долгое время Сербия находилась под властью Османской империи, разрушавшей православные храмы и уничтожавшей церковные книги. В это тяжелое время Русская православная церковь помогала братьям по вере, присылая свои богослужебные книги. Не случайно поэтому с 1713 года официальным языком сербской церкви становится церковнославянский язык русской редакции, сменив сербскую редакцию (которая сохранилась лишь в редких книгах, изданных до ХVIII века).

И все же из-за недостатка певческих книг, а также из-за нехватки знающих нотную грамоту клирошан, церковное пение Сербии существовало в устной форме. После освобождения страны от турецкого ига в ХIХ веке было предпринято несколько попыток записи церковного пения. Наиболее полно эту задачу осуществил выдающийся сербский композитор Стеван Стоянович Мокраняц (1855-1814), более 10 лет посвятивший записи церковных напевов. Осмогласник [1] был впервые издан в 1908 году. Как пишет сам композитор в Предисловии, этот сборник записывался им с голоса знатоков церковного пения - опытного певчего И.Костича, архимандритов А. Бранковича и К.Иовичича. Священник Т.Стоядинович, члены Синода Р.Лукич и М.Попович, профессор Д.Попович также пели по просьбе Мокраняца для того, чтобы он мог сравнить песнопения и выбрать общезначимый вариант. Сам Макраняц хорошо знал эту певческую традицию, поскольку во время учебы в школе и гимназии в Неготине он не только регулярно посещал храм, но и сам пел на клиросе. Поэтому, как пишет композитор в Предисловии, когда он начал записывать песнопения, хотя им частично оказался забыт порядок чередования мелодий, но сами напевы у него «остались в крови», поэтому он быстро записывал их нотами за всеми, кто ему пел. «Я знал каждый звук этих песнопений», - пишет Мокраняц [1, с.VII].

При точном совпадении словесных текстов с русским Октоихом, Осмогласник Мокраняца представляет большой интерес для музыковедения с точки зрения текстовых редакций. Так, в стихирах «на хвалитех» и в Славословии мы неожиданно видим раздельноречие: выражение «въ вышних» записано «во вышних» (то есть «Ъ» заменен гласным «о»):

Широко представлено в Осмогласнике «древнее истиннорение». Из слов с «Ь» наиболее часто встречается слово «песнь»:

В приведенном примере «Ь» распет мелодической формулой из четырех звуков. Подобным образом «Ь» поется в словах «жизнь», «огнь», «есмь», «прельстившегося».

Во многих словах распевается «Ъ»: «щедръ», «Петръ», «мертвъ», «вознеслъ», «отверзлъ», «воздвиглъ», «спаслъ» и т.д. Приведем примеры:

Как могло случиться, что признаки древнего истиннорения и раздельноречия, прекратившие существование в церковной практике более 500 лет назад, сохранились в Сербии рубежа ХIХ-ХХ веков? Ставя этот вопрос, ответа на него мы не знаем. Нет его и в музыкознании. Нам важно отметить сам парадоксальный факт: три текстовые редакции, сохранившиеся в России в книгах разных веков, разных исторических периодов, синхронно сосуществуют в сербском Осмогласнике.

То, что Осмогласник С.С.Мокраняца сохранил как бы временные «срезы» различных, весьма далеких эпох, возможно, объясняется именно устной формой бытования напевов. Известно, что письменно бытующие певческие книги России подвергались сознательному редактированию на «границах» периодов, то есть при переходе от древнего истинноречия – к раздельноречию, а затем – к новому истинноречию. Устную традицию подвергнуть такому редактированию невозможно. Сохраняясь в коллективной памяти сербского народа и ускользая от преднамеренного редактирования, устная традиция причудливо хранит древние, архаичные признаки, впитывая одновременно и новые веяния. Может быть именно это и позволило Осмогласнику Мокраняца стать «запечатленной историей» певческого церковнославянского языка.

Литература.

1. Српско народно црквено поjање. Осмогласник. У ноте ставио Ст. Ст. Мокрањац. Београд, 2010. – 313 с.