Профессор, доктор пед.наук, С.К. Гураль

Томский государственный университет

Дискурс-анализ и обучение межкультурной коммуникации

Ключевые слова: дискурс, дискурс-анализ, методология, лингвистика, линейное мышление, нелинейная организация речевых актов, междисциплинарное направление, базовые категории, пропозиция, референция, экспликатура, импликатура, инференция, ревалентность, пресуппозиция, ментальный лексикон.

Keywords: Discourse, discourse analysis. methodology. Linguistics. Linear Thinking. Non-linear organization of speech acts. Inter-disciplinary approach. Base categories. Proposition. Reference. Explicate. Implicate. Inference. Relevance. Presupposition. Mental lexicon.

Аннотация:

В статье проанализирована важность дискурс-анализа в обучении общению, речи, межкультурной коммуникации. Особенность дискурс-анализа заключается в том, что он анализирует текст в терминах теорий, разработанных для нескольких уровней. За каждым типом дискурса проступает свой возможный мир, способствующий развитию межкультурной коммуникации на имплицитном и эксплицитном уровнях.

Abstract

The article analyses the importance of discourse analysis in the teaching of communication, speech and cross-cultural communication. The importance of discourse analysis is based upon its analysis of text in terms of theory developed for several levels. In each type of discourse we can find a different world, enabling the development of cross-cultural communication on the implicit and explicit levels.

Дискурс, как речь, погруженная в жизнь, по словам Н.Д. Арутюновой [4, С. 136 – 137], детерминирован социально-культурной средой. На современном образовательном этапе представляется чрезвычайно важной роль дискурсивного анализа в обучении межкультурной коммуникации, поскольку он позволяет более глубоко войти в смысловые ткани произведения, расширить диапазон видения обучаемых, а также способствует развитию их критического мышления.

Дискурс (от латинского discourse «беседа, аргумент, разговор», через французское discourse «рассуждение, речь») стал центральным в методологии современной лингвистики. Если в классической философии дискурс отождествлялся с рассуждением и характеризовал практику линейного мышления, последовательно переходящего от одного дискретного шага к другому и его постепенного развертывания в понятиях и суждениях в противовес интуитивному схватыванию целого и его частей, то в современной лингвистике можно выделить несколько трактовок дискурса, которые «объединены стремлением понять связность и целостность суждений, не сводимых к отдельным пропозициям» [13, С. 84 – 116]. Отмечается, что в XX в. дискурс из средства описания линейного процесса мышления превратился в целостную и нелинейную организацию языка и речевых актов. Междисциплинарное направление, изучающее дискурс, а также соответствующий раздел лингвистики называются одинаково – дискурсивным анализом (discourse analysis) или дискурсивными исследованиями (discourse studies). Хотя языковое взаимодействие на протяжении веков было предметом таких дисциплин, как риторика и ораторское искусство, а затем – стилистика и литературоведение, как собственно научное направление дискурсивный анализ сформировался лишь в последние десятилетия и стал одним из центральных разделов лингвистики.

Современная ситуация требует от говорящих, владеющих родным и иностранными языками, понимать не только поверхностный уровень высказывания, но и уметь распознавать глубинные интенции участников коммуникации, определять общий контекст, описывающий лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки, которые определяются «не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который «строится» по ходу развертывания дискурса» [7, С. 59 - 82].

В предлагаемой нами модели обучение дискурс-анализу как сверхсложной саморазвивающейся системе осуществляется на материале диалога, т.к. именно данный вид речи превалирует в межличностном общении и, как отмечает М.М. Бахтин [5, С. 237 – 280], диалогические отношения не могут быть сведены ни к чисто логическим, ни к чисто лингвистическим (композиционно-синтаксическим) отношениям.

Чтобы более глубоко войти в ткань диалога, нами был разработан подробный проект анализа, основанный на выработке его основных компонентов. Для этого были выделены наиболее релевантные составляющие дискурса как сверхсложного коммуникативного явления, включающего помимо текста и ряд внелингвистических факторов (установки, цели адресатов, их мнения, самооценки и оценки другого).

Дискурс рассмотрен как результат синтеза научной мысли, как сверхсложное образование, состоящее из разноуровневых компонентов, взаимодействующих между собой по определенным установленным правилам в определённой социальной ситуации.

В логике нашего исследования структурное содержание дискурса было рассматривается с точки зрения позиции Т.А. ван Дейка [6], Г. Хофстеде [2] и М.А. Макарова [11], где дискурс был определён и как линейное, и как самоорганизующееся когерентное образование. Обращение к теоретическим установкам именно этих исследователей мотивировано прежде всего тем, что, по нашему мнению, их идеи не только не противоречат, но и естественным образом взаимодополняют друг друга, фокусируясь на детализации различных аспектов.

Так, в центр семантического содержания дискурса М.Л. Макаров [11] ставит такие базовые категории, как пропозиция, референция, экспликатура и импликатура, инференция, релевантность и пресуппозиция, и именно данные категории используются как основные ориентиры непосредственно при дискурсивном анализе, предлагаемом в разработанной нами методике. Нами добавлена и проанализирована еще одна категория – ментальный лексикон, способствующая обучению иноязычному дискурсу как сверхсложной саморазвивающейся системе. Детальное рассмотрение каждого понятия позволяет определить «смысловую ткань дискурса». В терминах модели, разработанной Т.А. ван Дейком [6], в рамках дискурсивного анализа предлагается проанализировать когнитивный, социальный, политический и культурный контекст сообщений. По нашему мнению, когнитивный контекст как раз и включает пропозицию, референцию, экспликатуру и импликатуру, инференцию, а релевантность и пресуппозиция соотносятся с политическим и культурным контекстом.

Следуя идее о том, что дискурсивный анализ изучает выражаемые языковыми структурами «подстрочные» значения, мнения и идеологию, нами проанализирована предложенная Г. Хофстеде [2] луковичная диаграмма структуры коммуникации. Как справедливо отмечает Л.В. Куликова [10], выбранный подход представления структуры коммуникации позволил автору продемонстрировать иерархию анализируемых компонентов. Внешний, самый поверхностный слой диаграммы занимают символы (слова, жесты, артефакты и т.д.). Невидимый же слой культуры в контексте дискурса сконцентрирован в ее ценностном ядре. И это называется имплицитной частью. Именно ценности и нормы определяют и руководят поведением людей, они манифестируются в символах и ритуалах. Нам представляется, что такой подход правомерно проецировать на дискурсивный анализ текста.

Особенность дискурс-анализа как раз и заключается в том, что он описывает текст в терминах теорий, разработанных для нескольких уровней дискурса. Если классическая лингвистическая семиотика разводит понятия формы (означающего) и значения (означаемого) как составляющих знака, то дискурс-анализ видит в тексте сверхсложное образование и требует отдельного исследования фонетических, графических, морфологических, синтаксических, микро- и макросемантических, стилистических, гиперструктурных, риторических, прагматических, интеракционистских и др. структур и стратегий. Каждый из этих уровней имеет собственные характеристики, которые могут быть интерпретированы на других уровнях, как в русле традиционной лингвистики, так и вне ее рамок.

За каждым типом дискурса проступает свой «возможный мир», действия и объекты в котором оцениваются и осмысляются по логике этого (воображаемого и, в общем, конструируемого человеком) мира. Близость этого возможного мира к реально существующему может принимать самую разную форму (от достаточно адекватного его отражения до полного искажения, от следования правде или истинности фактов до вымысла, фантазии, от погруженного в прошлое – до предполагаемого, желательного или же неизбежного в будущем и т.д.). Поэтому вполне можно говорить о «мире дискурса» и восстанавливать по языковым данным или по ассоциациям с этими данными его специфические черты» [9, С. 327 – 342].

Используя для анализа один из важнейших подходов к изучению устного дискурса, разработанный в Бирмингемском университете, где изначально исследования базировались на структуре дискурса в школьном классе [3], мы пошли дальше и спроецировали модель дискурса в контексте «классная комната» на реальную жизнь. Таким образом, расширили и модифицировали данную модель, связанную с изучением речевых актов и с целостной картиной иноязычного дискурса как сверхсложной саморазвивающейся системы. Эта модель, на наш взгляд, применима к обучению иноязычному дискурсу как сверхсложной саморазвивающейся системе, в которой предпринята попытка обнаружить в исследовании диалогов эксплицитные и имплицитные ядра, фреймы, инициирующие моменты и т.д. Представляется целесообразным подчеркнуть, что она включает образцы, отражающие базовые функции взаимодействия, и предлагает иерархическую модель, в которой видно, как более мелкие единицы комбинируются и образуют более крупные соединения. Нам удалось показать, что следствием применения вышеупомянутой модели в обучении является более глубокое и всестороннее типологическое исследование порождения и восприятия естественной речи, которое имеет несомненную важность для установления эффективной межкультурной коммуникации. В построении модели обучения иноязычному дискурсу как сверхсложной самоорганизующейся системе в нашем исследовании использована философская диалогическая концепция М.М. Бахтина, который за единицу диалогических отношений, выражающихся в речи, принимает высказывание. Высказывание отличается от предложения как единицы языка, поскольку границы высказываний означают «смену речевых субъектов и смену говорящих» [5, С. 237 – 280].

В исследовании доказано, что гибкость, мобильность, текучесть, саморазвитие дискурса тесно связаны со способностью человека хранить в своей памяти и мгновенно извлекать из неё огромное количество нужных слов в процессе постоянного общения, т.е. с особым устройством словарного запаса, который Дж. Эйчисон [1] сравнивает со звёздным небом, поскольку на первый взгляд звёзды разбросаны хаотично, хотя на самом деле их движение подчиняется строгим природным законам, которые скрыты от простого наблюдателя. Такой словарный запас именуется «ментальным лексиконом». Слова не разбросаны беспорядочно в нашем сознании, они образуют сложную систему, внутренние принципы которой могут быть обнаружены. Подтверждается факт системности слов в памяти человека тем, что ему удается их подобрать за доли секунды. Это, очевидно, происходит потому, что средняя скорость речи составляет шесть слогов в секунду, т.е. примерно три слова. Эксперимент показал, что носитель английского языка может распознать слово за двести миллисекунд или быстрее, примерно через ]/5 секунды после начала его произнесения. Зачастую слово распознается еще до того, как прозвучит полностью. Таким образом, огромное количество слов в словарном запасе человека и высокая скорость оперирования ими подтверждает наличие системной организации хранилища слов, которое называется «ментальным лексиконом». Этот термин введен и используется рядом авторов [1; 9, С. 327 –342], которые отмечали, что в памяти хранится много готовых синтаксических конструкций, клише разного рода, развернутых фразеологических оборотов и т.д., т.е. во внутреннем нашем мире хранятся такие лексические единицы, которые образуют своеобразный словарь, и что описывать его легче всего, идя от слова, т.е. группируя единицы вокруг слова.

Дж. Эйчисон [1] характеризует ментальный лексикон жесткими фреймами, т.е. фиксированными представлениями о той или иной вербальной реалии, в структуру которой могут встраиваться детали, возникающие в каждой конкретной ситуации из невербализованной структуры ментального лексикона. Ментальный лексикон используется в качестве инструментария при создании новых слов. Основные способы словообразования в английском языке - сложение, конверсия и аффиксация - достаточно гибкие, они могут быть основой создания самых различных лексических единиц. Более того, лексический инструментарий работает не изолированно; в процессе образования новых слов используется базовая информация о каждом слове, содержащем элементы, которые войдут в состав нового слова.

Ментальный лексикон не является словарем с фиксированным количеством слов и данных о каждой единице. В логике синергетики – это активная живая система, где постоянно происходит установление новых связей. Тем самым категория «ментальный лексикон» вводится как категория дискурса.

Такое представление о языке, дискурсе как сверхсложной саморазвивающейся системе детерминировано системным мышлением, которое, в свою очередь, ассоциируется с термином «сложное мышление», принадлежащим Э. Морену [12], который был противником разделения знаний на обособленные дисциплинарные области и указывал на то, что в знании открывается новый смысл, когда возводятся мосты между различными областями дисциплинарного знания.

По мнению Э. Морена [12], сегодня наша историческая потребность –нахождение метода, который обнаруживает, а не скрывает связи, соединения, наслоения, взаимозависимости, сложности. Автор связывает поиски метода с синергетическим подходом, ссылаясь на идеи И. Пригожина [14]. В сложном природном взаимодействии осуществляется «диалог» порядка и беспорядка, этот диалог осуществляется в «необыкновенной великой игре взаимодействий, превращений, организаций, где каждый работает за себя, каждый за всех, все против одного, все против всего». При этом сложное мышление - это не замена простоты сложностью, а осуществление непрерывного диалогического движения между простым и сложным. Разработанный Э. Мореном [12] метод таков, что он позволяет связать части с целым, а целое с частями.

Системная наука утверждает, что живые системы нельзя понять посредством анализа. Свойства частей - не внутренне присущие им свойства, а свойства, которые могут быть поняты только в контексте целого. В конечном счете – и это наиболее динамично показала квантовая физика – частей вообще нет. «То, что мы называем частью, – это всего лишь паттерн в неделимой и паутине взаимоотношений» [8].  Таким образом, системное мышление – это контекстуальное мышление, и поскольку объяснение веществ в их контексте означает объяснение на языке окружающей среды, то можно сказать, что все системное мышление – это философия окружающей среды.

В системной науке каждая структура рассматривается как проявление процесса, лежащего в ее основе. Системное мышление – это всегда процессуальное мышление, в основе которого лежит принцип нелинейности, основанный на том, что результат суммы воздействий не равен сумме их результатов. Значимым моментом для практики образования с точки зрения обеспечения его развивающего эффекта является то, что нелинейность определяет возможность как конструктивного, так и деструктивного развития системы. Так, традиционной основой языкового образования является обучение видам речевой деятельности: говорению, аудированию, чтению и письму. «Целью языкового образования является формирование вторичной языковой личности, способной к эффективной межкультурной коммуникации» [15, С. 277 – 285]. Таким образом, обращение к реальной практике обучения иностранным языкам показывает, что способность к осуществлению эффективной межкультурной коммуникации не может рассматриваться как простое сложение речевых навыков и знаний о социокультурных нормах. Овладение студентами указанными навыками в отдельности не является гарантией интегрированного результата, определяющего их способность к продуктивному речепорождению в условиях межкультурной коммуникации.

Все многообразие лингвистических форм и проявлений как родного, так и изучаемого языка не должно вводить говорящих в заблуждение о том, что язык – это хаос, регулируемый хаотичными воздействиями окружающей действительности. Наоборот, высокоорганизованная саморегулирующаяся система ментальных механизмов человеческого сознания адекватно реализуется в речевой деятельности индивидов, о чем свидетельствует дискурсивный подход к обучению языку, речи и в целом межкультурной коммуникации.

 

Список использованной литературы

1. Aitchison J. Words in the Mind. An Introduction to the Mental Lexicon / J. Aitchison. – Maldon a. o. : Blackwell Publishing, 2005. – 314 р.

2. Hofstede G. Culture’s consequences: international differences in work-related values / G. Hofstede. – London : Sage Publications, 1980. – 475 р.

3. Sinclair J., Coulthard M. Towards an analysis of discourse: / The English used by teachers and pupils. Oxford Univesity Press 2nd Edition, 1985. – 250 р.

4. Арутюнова Н. Д. 1990 Дискурс // Лингвистический энцикл. словарь. - М., 1990. – С.136-137.

5. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М.,1979. – С.237-280.

6. Ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. – М.: Прогресс, 1989. – 312 с.

7. Демьянков В. 3. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста // Всесоюз. центр переводов : тетради новых терминов. – М., 1982. – Вып.2 : Методы анализа текста. – С.59-82.

8. Капра Ф. Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем / Ф. Капра. – М.: ИД «София», 2003. – 336 с.

9. Кубрякова Е. С. О ментальном лексиконе: лексикон как компонент языковой способности человека // Актуальные проблемы современной лингвистики : учебное пособие. – М.: Флинта; Наука, 2009. – С.327-342.

10. Куликова Л. В. Межкультурная коммуникация: теоретические и прикладные аспекты : на материале русской и немецкой лингвокультур : монография / Л. В. Куликова. – Красноярск : РИО КГПУ, 2004. – 196 с.

11. Макаров М. Л. Основы теории дискурса / М. Л. Макаров. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – 280 с.

12. Морен Э. Метод. Природа Природы / Э. Морен. – М. : Прогресс-Традиция, 2005. – 464 с.

13. Огурцов А. П. Философия науки как конкуренция исследовательских программ // Методология науки : исследовательские программы. – М., 2007. – С. 84-116.

14. Пригожий И.И. Процесс самоорганизации в популяции / И. Пригожий, И. Стенгерс // Синергетика и психология. Тексты. – М., 1999. – Вып. 2 : Социальные процессы. – С.272.

15. Халеева И. И. Вторичная языковая личность как реципиент инофонного текста // Язык - система. Язык - текст. Язык - способность. – М., 1995. – С. 277-285.

Сведения об авторе:

Гураль Светлана Константиновна, декан факультета иностранных языков Томского государственного университета, доктор педагогических наук, профессор, 634029, г. Томск, ул. Никитина, д. 17 кв.81, 8 (3822)52-97-42, 8-9132-800-57-60, gural.svetlana@mail.ru