Филологические науки/8. Родной язык и литература

К.филол.н. Амирханян А.М.

Армянский государственный педагогический университет им. Х.Абовяна, Армения

Отечественная война 1812 года в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»: Армянский интекст

В романе «Война и мир» Л.Н. Толстого события обрисованы настолько широко, что возникает возможность более широкого и глубокого осмысления характеров и действий персонажей, истолкования причин тех или иных поступков в различных ситуациях и перипетиях истории. На фоне толстовского контрастного подхода к характерам яснее вырисовываются взаимоотношения героев, броскими становятся их взаимоотношения и, главное, отношение к окружающей их действительности, ярче просматривается природа религиозного и мистического, войны и мира, как в окружении, так и в постоянно развивающейся работе, свершаемой в душе героев. В этом аспекте контекст жизни и ее правды в романе Л.Толстого «Война и мир» лежит, по сути, уже в заглавии. Все позитивное в романе в процессе формирования личности героев проходит путь испытаний к миру, законам духа, христианству с эталонной, образцовой духовностью. Поэтому одним из важных шагов к истинной жизни, самосовершенствованию Л.Н.Толстой считает самосмирение, сочувствие, т.к. “смирение – это первое условие духовности” [2: 180], для формирования же духовной личности необходима борьба с гордыней и эгоизмом, что приводит в итоге к любви (“Бог – есть Дух, Бог есть Любовь”) [2: 181].

Стыд, совесть в христианстве – особое этическое отношение к материальным миру и чувствам. Не случайно основные персонажи романа испытывают чувство стыда, в том числе и за действия, ими не совершаемые, в то же время они не только прислушиваются к своей совести, но и стараются разбудить ее у отрицательных персонажей, конкретных носителей зла, которые также являются частью жизни. И стремление привести их к самосовершенствованию продиктовано желанием пробудить души носителей зла.

Основные герои романа–эпопеи “Война и мир” воспринимаются как защитники таких понятий пространства, как дом, очаг, мир, родина. Для того, чтобы выйти из замкнутости статичной безысходности закрытого пространства, нужно уйти в “дорогу” – так начинается поиск истины. И проходят свой тернистый путь все аристократы (отметим, что в переводе с греческого буквально означает “лучший”). Именно в пути оспаривается право на истину, правду жизни, отталкивающееся от православных и, шире, общечеловеческих канонов бытия. Аристократы Болконские, Ростовы, Курагины, Безуховы и многие другие преодолевают “замкнутое” пространство истории, и их внутренний мир распространяется на окружающий мир. Именно они должны быть защитниками в широком смысле дома, очага, родины, мира. И писатель со своими героями преодолевает замыкающееся войной нравственное пространство.

Л.Н. Толстой пишет, что люди “пегие – хорошие и дурные вместе”, он искал, как и его герои, пространство, где “не нужно тонкостей”. В дневниковой записи 18 марта 1895 года он написал: «Я часто сознаю в себе ослабление стремления к совершенству. <…> мир стоит, тогда как и мы и он, не переставая, движемся, течем. <…> Один из самых трудных переходов – это переход от жизни хорошенькой к жизни хорошей. <…> Человек считается опозоренным, если его били, если он обличен в воровстве … , но если он подписал смертный приговор, участвовал в исполнении казни, читал чужие письма, разлучал отцов и супругов с семьями, отбирал последние средства, сажал в тюрьму. А ведь это хуже» [3: 22, 15-17].

«Дальнейшая жизнь (также и наша теперешняя жизнь, которая есть продолжение предшествовавшей) есть прежде деятельность во имя того, что любишь, потом познавание нового, достойного любви и, наконец, любовь к этому новому, достойному любви. В этом круговорот всей жизни» [3: 22, 17].

А в январе 1857 г. Толстой в дневнике записал: «Упиваюсь быстротой морального движения вперед и вперед». И в войне как испытании закаляется сила духа. Война – это зло, но даже в этом «нехорошем деле» есть добрые начала. Все участники военных действий борются со смертью, которую несет нашествие Наполеона. Сила патриотических чувств иллюстрируется с целеустремленными духовными исканиями «Божеской правды» всех тех, кто поднял «дубину народной войны». «Ход мировых (в самом широком понимании слова миръ – А.А.) событий предопределяется свыше» [1: 18]. Война направляется каким-то «провидением»: «Война <…> является своего рода экзаменом, дающим возможность выявиться <…> душевным качествам, положительным или отрицательным. Для положительных персонажей она – великое испытание, поднимающее их на новую высоту, вскрывающее <…> здоровые нравственные силы. Отрицательные персонажи в условиях войны наиболее полно обнаруживают свое нравственное ничтожество» [1: 17].

Русская художественная литература всегда откликалась на наиболее значимые, знаковые актуальные события отечественной истории, искренне и ответственно отображая и выражая самые насущные социальные проблемы. Могучий интеллект Толстого целиком подчинялся воссозданию живой жизни. И благодаря творчеству писателя его мысли относят к ценнейшим источникам мудрости мировой художественной истории. «…Это писанье, которое я особенно люблю и которое мне стоило большого труда» [3: 18, 616].

Л.Н.Толстой говорил и писал «о постепенном упадке нравственности в дворянском сословии, о необходимости в нем духовного образования и религиозного смысла» [3: 18, 662]. На отдельном листке 6 февраля 1869 г. он отметил: « В напечатанном в <…> № «Русского архива» мною объяснении на книгу «Война и мир» было сказано, что везде, где в книге моей действуют и говорят исторические лица, я не выдумывал, а пользовался известными матерьялами» [3: 18, 679].

Толстой, работая над своим значительным произведением, широко и разносторонне отображающем почти полувековую историю русского общества, писатель включает эпизоды, создающие своеобразную систему как бы другой жизни – штрихи из французской, грузинской, горской, в том числе и армянской среды. Эти небольшие по объему эпизоды расширяют пространство изображения и создают личностное отношение к жизни, указывая на так называемые «болевые» точки истории. Так, в конце третьей книги романа изображена пылающая Москва 1812 года. Пьер Безухов, считавший главным виновником «несчастья всей Европы» Наполеона, намерен найти и убить главного врага отечества. Путь поисков Пьера, словно дорога к Божеской правде во имя сохранения живой жизни, приводит героя к встрече с капитаном французской армии Рамбалем, которого Пьер спасает от неминуемой гибели, за что Рамбаль считает себя обязанным ему жизнью. (Ср.: Кстати, в связи с тем, что толстовский роман полиязычен, интересно наблюдение, связанное с именем француза, которое восходит в непереходному глаголу во французском языке ramper, означающем ползать). Наутро Пьер, вооружившись пистолетом и кинжалом, идет на поиски Наполеона, чтобы совершить задуманное. На улице он увидел женщину, умоляющую спасти ее дочь, которую оставили в горящем доме. Пьер отыскал девочку, но, вернувшись, не нашел семью чиновника. Вручив ребенка другой женщине, видевшей, как ушла семья девочки, внимание Пьера привлекла следующая сцена. «Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоящее из красивого с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, из старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугою очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежнорумяным и красивым лицом без всякого выражения...». Интерес Пьера не единичный, он «несколько раз оглянулся на нее». К тому же пристально всматриваясь в происходящее, Толстой делает эту сцену одной из главных, определяющих: «Дойдя до забора и все-таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился оглядываясь. <…> Он уже несколько минут секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам... Маленький француз, без сапог, в синей шинели, подойдя к армянам, тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы-армянски и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее. <…> и опять оглянулся на французов и на армянское семейство». Как видим, события, хоть и интуитивны, не неожиданны в сложившихся обстоятельствах. Эпизод эмоционально-экспрессивен, заставляет чувствовать болевые точки Отечественной войны 1812 года и надолго не оставляют писателя, не позволяя уйти от незыблемости гуманистических истин и раскрывая остроту переживаний. Спустя мгновение «старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что-то, но Пьер только мельком видел это». Так создается интекст другой жизни в конфликте противостоящего пространства настоящего и в тексте возникает своеобразная система интонационных противопоставлений обвинения и оправдания: «...все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею. Красавица-армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видела и не чувствовала того, что делал с нею солдат». Здесь возникает эффект правоты в принятом решении последующих поступков Пьера и незыблемости христианских истин. Затем идет описание сосредоточенного внимания на внутреннем мире всех персонажей небольшой по объему «армянской» сцены. Здесь нет «перепроверки» колебаний или сомнений, нет и стремления отстаивать, видеть и оценивать жизнь глазами художника. Все внимание устремлено на Пьера, его личностное ощущение жизни, закрепленное в синтаксисе разрушения с использованием категории каузации движения: «Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уже рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.

– Оставьте эту женщину! – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутуловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера...». Несмотря на то, что «армянская» сцена дана в нескольких абзацах, в романе она значительна, значима и выразительна апофеозом мужества. Она воссоздает и обнаруживает мотив противостояния человека и эпохи, поиск доминирующих идеологических норм в судьбоносных испытаниях, осознании личной трагедии как всеобщей и определяет жизненную позицию автора.

«Война и мир» Л.Толстого имеет сложную социально-философскую структуру, основанную на исторически достоверных фактах. Главные герои традиционно воспринимаются как защитники и хранители. Они стремятся отвести беду от своих любимых, родных и близких, даже в военное время стараясь уберечь тот дорогой им мир, который легко разрушить. Они пытаются защитить свой собственный хрупкий мир, который не дает покоя воинственно настроенному окружению. Происходит своеобразная реставрация символов истории в литературе. Отсюда разноголосый, полемичный интекст в структуре романа, чувство справедливости, беспокойства, волнения, чувства никого из персонажей романа не обошли стороной. Соединение, точнее, столкновение двух отношений миров – войны и мира – предполагает выбор новых отношений и гармонии в будущем, борьбу со своими же личными заблуждениями, утрату и озарение нового «я».

Литература:

1. Гудзий Н.К. Толстой – великий писатель русского народа. М., 1953.

2. Ильичева И.М. Духовность в зеркале философско-психологических учений (от древности до наших дней). – М., 2003.

3. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. - М., 1979-1985.