К.с.н. Чечулина С.Н.

Институт развития регионального образования, г.Екатеринбург, Россия

личность как социально-культурный проект:

к вопоросу методологии анализа

Итак, это - отправной пункт: будущее, главным образом, неведомая территория. Мы можем выдвигать гипотезы, оценивать вероятности, но мы никогда не будем действительно знать. Пророчества и предсказания о том, что фактически случится, говорит нам немного или вовсе ничего не говорят. Скорее они много говорят нам об опасениях, надеждах, желаниях и обстоятельствах людей, которые вглядываются в свое собственное будущее, пытаясь представить, на что оно будет похоже.

Дэвид Уилсон

«Subjektum» по существу своего понятия есть то, что в каком-то исключительном смысле заранее всегда уже пред-лежит, лежит в основе чего-то и таким образом служит ему основанием»

Мартин Хайдеггер

Новые социальные реалии, обладающие высокой динамикой изменений, неопределенностью и многообразием социально-культурных образцов, задающих направления включения личности в общество, предполагают необходимость и соответствующего понимания личности.

Личность - социальный субъект, занимающий определенное место в системе социального взаимодействия, способный изменять символическим и практическим способом структуру собственной повседневной жизнедеятельности, активно осваивать и достраивать социальное пространство. Определение ориентировано на необходимость отражения в методологии изменившихся условий становления личности в текущем социальном процессе, значимость становления качеств субъектности личности.

Тема субъектности не является принципиально новой в традиции рассмотрения личности. У Гегеля, например, личность предстает как существо саморазвивающееся и созидающее свободу, как безусловное начало в индивиде. М.Шелер писал о личности как «деятельном центре» духовных актов человека, превращающих его в независимого, «отрешенного» от разнообразного принуждения и давления индивидуума. В понимании Э.Фромма личность означает духовную свободу, способность к «саморождению».

Традиционные представления о самосозидающей способности личности предполагали значимую роль культуры. Так как культура обладает фактором ограничения биологических потребностей и формирует ценностное ядро личности, при ее ослаблении выбор в пользу той или иной культурной формы или отказе от нее личность осуществляет самостоятельно. Отсутствием «культурного давления» можно объяснить ярко выраженные потребительские тенденции, гедонизм, чрезмерное акцентирование на удовлетворении биологических потребностей. «…почему даже в безусловно идециональных обществах (скажем, в монастырях с аскетическим уставом) деятельность их членов далека от деятельности людей «не от мира сего». Почему в своем поведении они относятся к чувственной реальности гораздо серьезнее, чем в своем сознании? Почему они удовлетворяют свои биологические потребности – скажем, в еде и сексе – гораздо в большей степени, чем утверждают на словах? Почему они так часто «грешат» и становятся жертвами «плоти»? почему лицемерие и циничная адаптация столь часто встречается даже в самых что ни на есть идециональных обществах? Почему противоречие между словами и поступками – явление весьма распространенное? Почему оправдание и облагораживание – из идеологических соображений «целесообразности» - жестких, иногда даже зверских поступков издавна присущи всем обществам? Почему преступления, революции, эгоизм, алчность, похоть и т.д. свойственны в той или иной степени как идеациональным, так и чувственным группам? Да все потому, что, несмотря на сдерживающие силы любой культуры, давление элементарных потребностей никогда не будет сведено к нулю» [1, с.767].

Но что происходит, когда культурное «давление» ослаблено? В таких условиях саморазвивающее начало приобретает ценность не столько как способность противостоять социуму с целью сохранения индивидуальности в противовес конформизму, сколько как способность обрести социальность, стать полноценным членом общества. «Современный человек по существу одинок, он предоставлен самому себе, и предполагается, что он может рассчитывать только на себя. Он может обрести чувство тождественности, только развивая единственное в своем роде, особенное существо, которое и есть «он», до того момента, когда он действительно сможет почувствовать, что «я семь Я». Это окажется достижимым только в том случае, если разовьет свои деятельностные силы до такой степени, что сможет соотнести себя с миром без того, чтобы утонуть в нем; если он сможет достичь продуктивной ориентации» [2; с.264].

Главный риск заключается в том, что социальное становление личности может так и не осуществиться. Мы имеем дело с новыми типами личности, которые строят собственную жизнедеятельность вне социального контекста. С одной стороны это те индивиды, которые отказываясь от поиска самого себя в социальном плане, выстраивают «Я-концепцию», опираясь на доступные «якоря» повседневности (собственное тело, разнообразные удовольствия). С другой, – это те, кто осуществляют поиск неизменных истин, которые зависят лишь от уровня развития воображения и интереса личности. Казалось бы, «высокие» духовные ценности должны обогащать развитие личности, но без увязки с актуальной практикой и социальной коммуникацией, они, являясь высоким эталоном, становятся источником самооправдания неспособности личности адекватно выстроить взаимодействие с окружающей социальной действительностью. И, тем самым, обозначают протестную позицию личности, неприятие действительности. Проектирование себя вне социального контекста отнюдь не означает, что «здание» под названием личность лишено всего лишь нескольких «кирпичиков». Потеря открытости по отношению к социальному контексту означает потерю системообразующей основы личности, способности через освоение и преобразование социального опыта проектировать собственную личность, устанавливать взаимообогащающее взаимодействие с макро- и микросоциальным окружением и проектировать свое будущее.

Итог не приемлем не только для общества, так как означает глубинную социальную дизадаптацию. «Необработанная» социально человеческая природа становится разрушительной силой как для общества, так и для самого человека. Личность при такой стратегии теряет возможность самореализации, замыкаясь в своих индивидуальных рамках, не приобретает мотивирующие и смыслообразующие основы собственной жизнедеятельности, либо становится разрушительной силой, несущей нетерпимость и агрессию в социум.

Наибольшая опасность (и уже выраженная тенденция) заключается в формировании фрагментарного мышления, ситуативной личности. Работа «Сумерки нашей чувственной культуры и ближайшие перспективы», созданная Питиримом Сорокиным в 1937-1941 гг., поражает удивительной точностью описания нашего времени: «Чувственные ценности будут становиться все более относительными и атомарными. Лишенные какого то ни было признания и действенной силы, они наконец покроются слоем пыли. Граница между истиной и ложью, справедливым и несправедливым, прекрасным и безобразным, между положительными и отрицательными ценностями начнет неуклонно стираться, пока не наступит царство умственной, моральной, эстетической и социальной анархии… Чувственная ментальность все в большей степени будет трактовать человека и все его ценности «физико-химически», «биологически», «рефлексологически», «эндокринологически», «бихевиористически», «экономически», «психоаналитически», «механистически», «материалистически», т.е. как мир атомов, протонов и электронов, заключающих в свои объятия и опутывающих своей липкой паутиной людей-роботов» [2, c.880-881]. Фрагментарное мышление, бездуховность не могут быть полностью оправданы ролью СМИ, процессами, происходящими на макрокультурном уровне, это и определенный запрос личности, адаптирующейся к социально-культурным реалиями с высокой степенью динамики и неопределенности. «Население все явственнее станет раскалываться на два типа: чувственных гедонистов с их девизом «Будем есть, пить и любить, ибо завтра мы умрем!» и аскетов и стоиков, относящихся к чувственным ценностям с безразличием и враждебностью» [3; c.883].

Можно ли считать, что природа человека изменилась в худшую сторону, так как он предпочитает наполнять это пространство не высокими духовными ценностями, а простым, телесным, и в результате становится все более одержим теми или иными видами «пагубных пристрастий»? Различные формы зависимости это еще и «способы контроля личности над отдельными частями повседневной жизни, а так же самости» [4; c. 95]. Каждое из пагубных пристрастий являет собою защитную реакцию, уход от действительности, осознание недостатка автономии, бросающее тень на компетенцию самости [5; c. 97]. Это личностный выбор определенного стиля жизни, который происходит из потребности реализовывать собственную индивидуальность, поиск личностной опоры. Когда пристрастие становится смыслообразующим для личности. Скорее оно возникает как отсутствие возможности влиять на более принципиальные аспекты жизнедеятельности, как следствие страха в условиях неопределенного и с устрашающей силой меняющегося мира.

Гедонистическая, ситуативная направленности личности, погружающая человека в мир удовольствий и делающая его пассивным в отношении ситуации, в определенном смысле может быть охарактеризована как проявление субъектности и творческой направленности в построении собственного уникального стиля жизни. Но данная стратегия при дальнейшем развитии приводит к дистанцировании от социального опыта и замыканию в рамках собственной индивидуальности. «Пагубные пристрастия» (алкоголизм, акцентирование на удовлетворении биологических потребностей и др.) рождается именно из этой направленности, которая возникает как «неспособность освоить будущее» [6; c. 97].

Личность, в современных условиях, остается во многом продуктом социальных отношений, но социальные условия существенно изменились, а разрозненность культурных основ, отсутствия однозначно понимаемых образцов, качественно меняет и основы того, какой будет личность. Но индивид не может долго существовать без смыслообразующей основы жизнедеятельности, поэтому, несмотря на доступность только части социального опыта и его фрагментарности, каждый человек стремится найти личностные смысловые опоры собственной жизнедеятельности. Становление личности не может быть сведено исключительно к социальным факторам или субъективным и индивидуальным. Личность строится как экспериментальный социально-личностный проект, в основе которого лежит социально-конструирующая деятельность личности.

В этих условиях требуется новое понимание личности с учетом многофакторности и неоднозначности ее становления. Понимание того, что в современных условиях ядро социальности находится именно в личности, в её проектирующей социальной деятельности. Другие социальные системы являются только «социальным материалом», из которого в конечном итоге личность формирует себя и в дальнейшем проектирует будущее общества.

Социально-конструирующая деятельность является связующим звеном между личностью и социальными сферами, является выражением меры личностной субъектности, с одной стороны, и способом включения личности в общество. Этот процесс заключается в определении структуры пространства, деятельности и взаимодействия личности. Личность в своем развитии обретает коммуникационный потенциал, инструментальный потенциал и систему взаимосвязанных личностных смыслов; в единстве они характеризуют личностный потенциал индивида (Рис.1).

Рис. 1

Структура процесса социально-личностного проектирования

Деятельность, сфера взаимодействия

Перспективы личности

Коммуникационный потенциал личности

Инструментальный потенциал личности

Повседневные личностные смыслы

Личностный потенциал

Личностный потенциал предполагает наличие ориентаций, которые утверждаются и развиваются в условиях актуального опыта личности. Уровни личностного потенциала - различное отношение личности к ситуациям взаимодействия. Молодой человек в настоящее время не просто выбирает направление жизнедеятельности, которому соответствует определенная деятельность, но и моделирует свою позицию, как в будущем, так и в настоящем. Основа ориентаций личности не определяется макропорядком: практика значительно опережает формирование традиционных способов ее выражения. Отказавшись от оценки личности с позиции нормативного соответствия каким- либо критериям (а истинных в настоящее время не может быть), ориентируясь на представление о личности как о социально-культурном проекте, мы сможем ориентироваться на адекватное и успешное включение ее в общество, которое достигается в результате наиболее полного развития личностного потенциала, в котором накопленные культурой ценности и социальная практика выступают «строительным» материалом.

1. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика/Питирим Александрович Сорокин; пер. с англ., вст. Статья и комментарии В.В. Сапова. – М.: Астрель, 2006. С.767

2. Фромм Э. Здоровое общество, - М., АСТ: МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. С.264

2. Социальная и культурная динамика/ Питирим Александрович Сорокин; пер. с англ., вст. Статья и комментарии В.В. Сапова. – М.: Астрель, 2006. С.880-881.

3. Социальная и культурная динамика/ Питирим Александрович Сорокин; пер. с англ., вст. Статья и комментарии В.В. Сапова. – М.: Астрель, 2006. С.883

4. Гидденс Э. Трансформация интимности. – СПб.: Питер, 2004. С.95.

5. Гидденс Э. Трансформация интимности. – СПб.: Питер, 2004. С.97.

6. Гидденс Э. Трансформация интимности. – СПб.: Питер, 2004. С.97.