История/2. Общая история

К.и.н. Кротт И. И.

Омский государственный педагогический университет, Россия

Использование труда военнопленных в сибирской деревне в годы Первой мировой войны

В годы Первой мировой войны итогом мобилизационных мероприятий правительства стало значительное сокращение числа рабочих рук, используемых в сельском хозяйстве Западной Сибири. Заметим, что вопрос обеспечения сибирской деревни рабочими был более актуален, чем в Европейской России с ее аграрным перенаселением. В течение первых трех лет войны регион в целом пережил 20 воинских наборов мужского населения: в 1914 г. – 6, в 1915 г. – 10 и 1916 г. – 4 [1]. Правительство призвало в армию около 1 млн. чел. местных жителей, более половины всех трудоспособных мужчин региона (51,5 % трудоспособных мужчин Томской, 51,8 % – Тобольской, 49,5 % – Иркутской губерний, 60,6 % – Акмолинской и 54,8 % – Забайкальской областей) [2]. Переселенческое движение, представлявшее в довоенное время один из основных источников пополнения наемной рабочей силы в деревне, в годы войны сильно сократилось [3].

Недостаток рабочей силы в сельском хозяйстве Сибири являлся весьма острой проблемой. Омский отдел Московского общества сельского хозяйства (далее – МОСХ) в 1916 г. отмечал: «В настоящее время новые мобилизации совершенно обезлюдили деревни. Сельское хозяйство осталось совершенно без рабочих рук и тем самым в безвыходном положении» [4]. К 1917 г. 39,6 % всех хозяйств Сибири не имели наличных работников [5]. В феврале 1916 г. состоявшееся в Омске совещание по продовольственному вопросу пришло к заключению, что только для Томской губернии и Степного края необходимо 244 тыс. сельскохозяйственных рабочих [6].

Условия военного времени изменили состав наемных рабочих, обусловили довольно широкое использование труда военнопленных. Десятки тысяч германских и австро-венгерских военнопленных появились в Западной Сибири уже осенью 1914 г. [7]. Из 257 тыс. пленных, числившихся в Российской империи на 1 января 1915 г., в Сибири было размещено 186 тыс., а летом 1915 г. их число значительно возросло, достигнув в Иркутском и Туркестанском военных округах по 200 тыс. в каждом и 152 тыс. – в Омском [8].

Благодаря размещению пленных в азиатской части империи Сибирь получила в свое распоряжение неоценимый резерв свободных рабочих рук. Однако использование труда пленных во многом осложнялось вначале отсутствием Высочайших указаний на этот счет, а затем недостаточно приближенными к сибирским условиям распоряжениями. Так, в сентябре – ноябре 1914 г. в Тобольск направлялись запросы из сельской местности об отпуске нескольких сотен военнопленных для молотьбы хлеба семьям призванных, но они не были удовлетворены, так как по нормативно-правовым документам не разрешалось отпускать пленных для работы за городскую черту [9].

В то же время в Омском военном округе, в связи с трудностями в расселении пленных в городах, их стали расквартировывать по крестьянским и казачьим поселкам. При расселении военнопленных в селах администрацией было принято решение использовать их как рабочую силу во время полевых работ по добровольному соглашению и тем самым устранить недостаток рабочих, призванных на войну [10]. 22 ноября 1914 г. по этому поводу акмолинским губернатором А. Н. Неверовым было издано специальное обращение к крестьянскому населению. В нем губернатор разъяснил положение пленных славян и призвал крестьян отнестись к ним как к мирным труженикам, которые могут быть использованы для нужд сельского хозяйства [11].

23 февраля 1915 г. Совет министров утвердил «Правила об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы», предусматривавшие посылку их партиями по 100 чел. и более сроком не менее чем на 3 мес. в распоряжение земств. В Сибири, где земств не было, распределением пленных на сельскохозяйственные работы занимались главным образом местные власти, создавшие для этого специальные комитеты [12].

Начальник штаба Омского военного округа сообщал тобольскому губернатору в феврале 1915 г. о том, что на работы в сельскую местность будут отправлены в основном славяне, так как «работы по характеру своему требуют применения только дружественных нам элементов» [13]. При этом правила использования пленных на сельскохозяйственные работы по некоторым моментам не были адаптированы к сибирским условиям. Тобольское губернское совещание в марте 1915 г. констатировало, что общие правила привлечения военнопленных к сельскохозяйственным работам не подходят к условиям Тобольской губернии, где отсутствовало крупное землевладение, и гораздо более приемлемым было размещение пленных в сельской местности мелкими партиями [14]. Летом 1915 г. порядок отпуска военнопленных в Сибири был значительно упрощен, и с июня им должен был ведать штаб Омского военного округа [15].

По данным Л. М. Горюшкина, весной 1915 г. только в сельском хозяйстве Тобольской губернии использовалось более 30 тыс. пленных [16]. К октябрю 1915 г. эта цифра возросла до 40 тыс. чел., что составляло 35 % от общего числа военнопленных в России на тот период [17]. В Томской губернии летом 1915 г. на уборке урожая находилось до 25 тыс. пленных [18]. В 1917 г. к сельскохозяйственному труду в сибирской деревне привлекалось уже более 215 тыс. военнопленных [19].

В Западной Сибири отпуск пленных на работы в сельскую местность облегчался посредничеством МОСХ. Чтобы не погрязнуть в бумажной волоките, военные пошли навстречу его местным отделам, позволив им распределять пленных по отдельным хозяйствам региона. Посредничество МОСХ спасало сельских жителей от волокиты при обращении за отпуском военнопленных [20].

В различных губерниях и даже уездах региона существовали во многом однотипные варианты правил отпуска пленных на сельскохозяйственные работы, утвержденные местной властью. С организационно-правовой точки зрения на сельских работах в различных районах Западной Сибири пленные в основном находились в сходных условиях [21]. Некоторые отличия были связаны с природно-климатическими условиями, характером работ, спросом на рабочие руки. К примеру, по «Правилам об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы в имения Омского и Петропавловского уездов Акмолинской области», утвержденным акмолинским губернатором 1 апреля 1915 г., продолжительность найма составляла не менее 3 мес. В течение всего срока работ пленные трудились с 4 часов утра до 8 часов вечера с четырехчасовым перерывом на обед и отдых. По взаимному соглашению размер зарплаты, выдававшейся на руки пленным, составлял от 9 до 12 р. в месяц [22]. Доставка пленных к месту работы оплачивалась по 3 к. с версты за человека. Лицам, дававшим подводы, платили по 45–90 к. [23]. Считалось, что хозяева, выдавая на руки половину реального заработка, тратили вторую его часть на содержание и охрану пленных [24]. Формально заработок пленных, включая удержанную сумму, составлял не 9–12, а 18–24 р., или около 250 р. в год.

По правилам Курганского отдела МОСХ выданные им военнопленные предназначались к отправке исключительно на сельхозработы. Работодатель должен был содержать, охранять и лечить пленных за свой счет, выдавая не менее 25 к. за рабочий день, который длился с 6 часов утра до 6 часов вечера с двухчасовым перерывом. Предусматривались не только штрафы за «нерадение», но и премии за старательную работу. Отдел оставлял за собой право при необходимости перемещать и отбирать отпущенных им пленных [25].

Спрос на военнопленных был достаточно велик и значительно превышал их количество. Курганский отдел МОСХ указывал, что трудом военнопленных удается «покрыть лишь часть потребности в рабочих… да и то часть весьма незначительную» [26]. Поэтому неслучайно в январе 1916 г. Главное управление Генерального штаба распорядилось, чтобы весь оставшийся «контингент неиспользованных трудоспособных пленных без различия их национальности предоставить в распоряжение ведомства земледелия для исполнения полевых работ» [27].

Понимая сложность ситуации, крупные крестьянские и предпринимательские хозяйства переманивали пленных у менее состоятельных односельчан, повышая им оплату, а пленные нередко и сами вели себя в известной степени «вольготно», выбирали работодателей «по своему усмотрению, устанавливая свои цены», уходили на другие работы [28]. Административные и военные органы вели постоянную борьбу с этими явлениями [29].

Военнопленные, занятые в сельском хозяйстве, помимо относительной свободы, пользовались даже и некоторым расположением со стороны местных жителей [30]. Так, летом 1915 г. все крестьянские и казачьи общества Акмолинской области, испытывая сложности в обеспечении рабочей силой, изъявили согласие разместить в селениях пленных, построить для них дома или выделить помещения [31]. Подобная инициатива была бы невозможна при нетерпимом отношении к пленным со стороны сельских жителей. С другой стороны, в том же 1915 г. командующий войсками Омского военного округа генерал Е. О. Шмидт с возмущением отмечал, что пленные, находившиеся в деревнях, гуляли до позднего вечера, даже беспокоили домохозяев пением [32]. Генерал приказывал «подчинить военнопленных, размещенных в селах, требованиям устава внутренней службы для русских войск», предписывал пленным вставать не позднее 6 часов утра и ни в чем не стеснять домохозяев, а тех, кто не подчинится – возвращать в лагеря» [33]. От крестьян и нижних чинов Тобольской губернии также поступали сообщения о слишком вольной жизни военнопленных: свободно сходятся, гуляют с русской молодежью, пользуются известной долей внимания со стороны женского населения, допускаются к участию в сельских сходах [34].

Нередким явлением были конфликтные ситуации военнопленных с нанимателями. Конфликты происходили по вине обеих сторон. Работодатели, желая сэкономить, не выполняли требования правил по использованию пленных. И хотя власти пытались бороться с этой ситуацией, забирая военнопленных у недобросовестных нанимателей, положение дел не улучшалось. В ряде случаев в возникшем конфликте были виноваты сами пленные. Наниматели сообщали, что пленные самовольно оставляют работы, «предъявляют незаконные требования, как например: выдачи свежего мяса вместо малосольного, выдачи им кожаной обуви и т. д.» [35]. Со временем требования пленных становились все более невыполнимыми, например, в 1917 г. они желали иметь в сельском хозяйстве 8-часовой рабочий день [36]. Для восстановления порядка против таких пленных принимались решительные меры вплоть до суда и командирования в села воинских отрядов.

Таким образом, можно констатировать, что в сибирской деревне в годы Первой мировой войны, в условиях дефицита рабочих рук, стал широко использоваться труд военнопленных. Со временем была создана нормативно-правовая и применительная практика его использования. В целом в военные годы обеспечение сельского хозяйства трудовыми ресурсами ухудшилось, что не могло не сказаться на товарности аграрного сектора региональной экономики, вызвав ее снижение.

Литература:

1. Еремин И. А., Кижаева Т. А. Алтай в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.) // История Алтайского края. XVII–XX вв. Научные и документальные материалы. Барнаул, 2005. С. 230.

2. Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 52 губерниям и областям. М., 1921. С. 72–73, 86–87.

3. Сельское хозяйство России в XX веке / Под ред. Н. П. Огановского. М., 1923. С. 49.

4. Труды Омского отдела МОСХ. Омск, 1917. Вып. 1. С. 113.

5. Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года… С. 72.

6. Алтайское дело (Новониколаевск). 1916. 28 февр.

7. Васильева С. Н. Регистрация и размещение военнопленных в Омском военном округе в годы Первой мировой войны // Западная Сибирь: проблемы истории, историографии и источниковедения: материалы окруж. науч. конф., посв. 300-летию со дня рождения Г. Ф. Миллера. Нижневартовск, 24–26 марта 2005 г. / отв. ред. Я. Г. Солодкин. Нижневартовск, 2005. С. 139.

8. Интернационалисты. Трудящиеся зарубежных стран – участники борьбы за власть Советов. М., 1967. С 16.

9. Государственное учреждение Тюменской области Государственный архив в г. Тобольске (далее – ГУТО ГАТ). Ф. 152. Оп. 44. Д. 511. Л. 42–45.

10. Омский телеграф. 1914. 30 нояб. С. 3; 19 дек. С. 4.

11. Васильева С. Н. Указ. соч. С. 141.

12. Еремин И. А., Кижаева Т. А. Указ. соч. С. 233.

13. ГУТО ГАТ. Ф. 152. Оп. 44. Д. 511. Л. 75.

14. Там же. Л. 54 об.

15. Там же. Л. 208.

16. Горюшкин Л. М. К вопросу о влиянии первой мировой войны на сельское хозяйство и положение крестьянства Сибири // Сибирь периода капитализма. Новосибирск, 1967. Вып. 3: Общественно-политическое движение в Сибири в 1861–1917 гг. С. 203.

17. Мосина И. Г. Некоторые вопросы рабочей политики буржуазии Сибири в годы Первой мировой войны // Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири конца XIX – 1918 г. Томск, 1976. С. 29.

18. Томский вестник. 1915. 15 июля. С. 4.

19. Россия в первой мировой войне. 1914–1918 гг. (В цифрах). М., 1925. С. 21.

20. Государственное учреждение Омской области «Исторический архив Омской области» (далее – ГУ ИсА). Ф. 119. Оп. 1. Д. 15. Л. 9 об.–11; Д. 41. Л. 15–17 об.

21. Государственный архив Томской области (далее – ГАТО). Ф. 3. Оп. 19. Д. 1702. Л. 163.

22. Акмолинские областные ведомости (Омск). 1915. 15 апр. С. 1–2.

23. ГУ ИсА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 72. Л. 3, 8, 11–14, 21, 23, 52.

24. Акмолинские областные ведомости (Омск). 1915. 15 апр.

25. ГУТО ГАТ. Ф. 152. Оп. 44. Д. 511. Л. 196–198.

26. Цит. по: Шишкина С. Ю. Трудовые ресурсы как фактор стабилизации экономического развития сельского хозяйства Зауралья в годы Первой мировой войны // Тюменский исторический сборник / отв. ред. В. Я. Темплинг. Тюмень, 2002. Вып. V. С. 112.

27. ГУТО ГАТ. Ф. 152. Оп. 45. Д. 427. Л. 12.

28. ГАТО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 6928. Л. 66–66 об.

29. Гордеев О. Ф. Военнопленные Первой мировой войны в Сибири (август 1914 – февраль 1917 гг.): историко-правовые аспекты проблемы. URL: http://law.institute.sfu-kras.ru/data/kaff/iogp/2002gordeev.

30. Шишкина С. Ю. Патриотизм и толерантность в общественных настроениях в годы Первой мировой войны (на материалах Зауралья) // Сибирский исторический журнал (Тюмень). 2006. № 7. С. 57.

31. Греков Н. В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914–1917) // Немцы. Россия. Сибирь: сб. ст. Омск, 1996. С. 166.

32. ГУ ИсА. Ф. 54. Оп. 1. Д. 99. Л. 51.

33. Там же. Ф. 270. Оп. 1. Д. 266. Л. 68.

34. Шишкина С. Ю. Патриотизм и толерантность в общественных настроениях в годы Первой мировой войны… С. 57.

35. ГУТО ГАТ. Ф. 344. Оп. 1. Д. 108. Л. 467.

36. Омский вестник. 1917. 6 (19) мая. С. 2.