д.ф.н.,
профессор, Н.Н. Парфёнова,
Сургутский
государственный педагогический университет, Россия
Русские женские имена: историко-культурный аспект
Исследование данной проблемы представляет
определённую трудность. Женские имена слабо отражены в старинной письменности,
поскольку социальный статус женщины был иным: она не была юридическим лицом, не
могла быть записанной в писцовые и переписные книги, так как податной единицей,
«душой», мог быть только мужчина. Правом юридического лица пользовались только
вдовы.
В этой связи представляют интерес
памятники письменности разной жанрово-функциональной принадлежности: летописи,
синодики, духовные, вкладные, дозорные, переписные, поручные, книги записи
венчания.
В исследуемых источниках XVI-XVIII вв.
представлены неканонические имена, восходящие к эпохе нехристианских
представлений: Белка, Голуба, Докука, Досада, Зверька, Кунава, Люба, Любава, Милава, Неждана, Нелюба, Немила, Нерада, Несмеяна, Селянка, Смирена, Смиренка, Собина, Сорока, Чернава. Ср.: «двор вдовы Голубы Игнат(ь)ивы <…> двор вдовы
Неупокоевской жены Любавки <…>
двор вдовы Кунавки Ивановы» (1623 г.,
Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1207, л.46 об., л.49, л.49 об.).
«По-видимому, женскими были древнерусские
имена <…> Большуха, Быструшка, Говоруха, Голубка, Ждаха, Жмура, Красава, Лебёдка, Малена, Малина, Малуха, Милашечка, Милка, Милоха, Неулыба, Резвуха, Толстуха ряд других. Однако с подобными
реконструкциями приходится обращаться очень осторожно, поскольку в прошлом у
мужчин были такие имена, которые мы сейчас с наибольшей вероятностью отнесли бы
к женским» [11, с.55].
У наших предков существовал обычай наряду
с крестным именем нарекать ребёнка привычным древнерусским. Ср.: «родися оу
великого Всеволода четвертая д(о)чи и нарекоша имя во с(вя)т(о)мь кр(е)щ(е)нии Полагья а кн(я)зя Сбыслава» (1178 г., 6, с.613). Указание на наличие двойных имён
находим и в памятниках XVII вв.: «старинной мой ч(е)л(о)в(е)къ Павел Потрекѣевъ с своею женою Досадою
а молитвенное имя Матрена Павлова
дочь» (Духовная грамота, 1637 г., ОР РГБ, ф.256, к.47, ед.238, л.2).
Основной фонд русских имён в святцах
XVII-XIX вв. составили 537 мужских и 105 женских [11, с.54]. В «Словаре
древнерусских личных собственных имён» Н.М. Тупикова приведено 5300 мужских
имён и 50 женских (Добрава, Досада, Малуша, Милава, Чернавка и др.). Столь же скудно
представлены женские имена и в «Ономастиконе» С.Б. Веселовского.
Женских имён в реальной жизни бытовало не
более семидесяти. Образованы они были как родовые пары к мужским: Александр – Александра, Василий – Василиса, Неон – Неонила (Ненила), Соломон – Соломанида, Степан – Степанида, Ульян – Ульяна, Фёдор – Федора. Ср.:
«казака Гарасимовская жена Григорьива вдова Александра
Васил(ь)ива дочь» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.409); Василиса (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214,
кн.1317, л.109); «вдова Василиса
Ивстратьива дочь» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.413); «Ненила Елисѣева дочь <…> Ненила
Сватковска» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.220 об., л.222);
«Клементьивская жена Зубчанинова вдова Соломанида»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.24); Степанида (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.69 об.); «Ульяна Ѳеоктистова дочь» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.123); «дворъ
<…> вдовы Ѳедоры Дмитреевы дочери Троецкого дьякона Ивановские жены
Кремлева» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.35 об.).
Несмотря на недостаточность состава женских
имён, многие из них в русском быту никогда не использовались. Например, Асклипиодота, Амиграндина, Екзуперия, Прокула, Тавацелия, Сирофиникисса.
Эти и подобные им имена воспринимались русским слухом как некрасивые:
«Например, такие имена, как Феозва, Фомаида, Проскудия и ряд других, звучат неприятно для русского уха, несмотря
на то, что в языках-источниках они образованы от слов с положительным значением
(Феозва от слова ‘благочестие’, Проскудия ‘благоговейная молитва’, Фомаида ‘дочь Фомы’)» [11, с.56].
Многие имена, записанные в святцах как
мужские, стали использоваться как женские: Аза,
Инна, Римма. Имена Вера, Надежда, Любовь, единые по легенде, были кальками с древнегреческого языка.
Имя Надежда (в вариантах Надежа и Надея) было мужским. Ср.: Надежа
Богданович Владыкин, 1578 г., Коломна; Надея
Светешников, гость, 1613 г., Калуга [2, с.212]. В Зауралье оно бытовало как
женское. Ср.: «дворъ <…> вдовы Веры Михайловы дочери <…> у нѣе дочери Надежда
<…> Марья» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.73 об.); «каменщик
Микита Михайлов с(ы)нъ Дубленников у него жена <…> Надежда» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.214 об.).
Имя Люба
(Любка) зафиксировано как мужское и
женское имя в памятниках XVI в. Ср.: Любка князь Василий Волконский, XVI в. [2, с.189]; Патрушко да сестра его Любка Ондрюшины дети [1, т.III, с.412]. В исследуемых материалах встречаем женское
имя. Ср.: казачкова жена Любавка
(1641 г., ф.214, кн.75, л.232); Спирька Овдеев, у него жена Любавица (1633 г., РГАДА, ф.1111,
ст.144, оп.1, л.117). Это имя было популярным у славян. В памятниках славянской
письменности представлены: Любовь, Люба, Любава, Любана, Любата, Любенко, Любика, Любомира, Люборада, Любомила, Любогоразда, Любуша, Любица, Любоня, Любохна, Любосава, Любослава, Любовица [9; 12].
Из многих имён в святцах, имеющих мужские
и женские параллели, активными становятся женские: Татион не употреблялось, а Татьяна
бытовало. Агафон было редким, а Агафья – относилось к числу любимых.
Отдельные имена в святцах значатся как мужские, а при крещении давались как
женские. Ср.: «женился Лупъ Тарасовъ сынъ понял Пигасью Иванову дочь» (1643 г., ОР РГБ, ф.178, кн.823, л.823, л.61
об.); «приезжей старик Сава Филатьев да семья ево Пигасья» (1700 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.285 об.). Слово ‘семья’ в
данном контексте употреблено в местном значении ‘жена’. Пигасий < Пегас,
которое из др.-греч. ‘имя крылатого коня Персея’ [11, с.269].
Как и среди мужских, среди женских имён
наблюдалось семейное тезоимёнство. Ср.: «дворъ <…> приказные палаты
под(ь)ячего Алексѣя Дементьива дочери ево дѣвок Анны да Анны жъ сказали себѣ Большая Анна двенадцать Мен(ь)шая Анна десеть лѣтъ»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.117 об.); «Василей Шерстобитъ
<…> у него жена Мар(ь)я
Гаврилова дочь у них дочь Мар(ь)я»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.149).
В начале XVIII века в Москве (Книга записи
венечным памятям. 1715 г., РГАДА, ф.237, кн.6408) были модными имена Анна, Евдокия, Параскева, Марфа, Мария, Матрёна, Ирина, Екатерина, Татьяна, Анисья. Бытовали также: Фёкла, Марина, Анастасия, Агрофена, Василиса, Варвара, Дарья, Пелагея. В Тюмени к числу модных относились: Анна, Мария, Авдотья, Параскева, Матрёна, Марфа, Ирина, Екатерина, Алисава (Елизавета), Васса, Епистимия, Соломанида, Федулия, Феона, Гликерия, Домника, Неонила. В Тобольске по данным
переписных книг начала XVIII в. (РГАДА,
ф.214, кн.950, кн.1317) распространены были: Анна, Мария, Авдотья, Параскева, Матрёна, Марфа, Ирина, Екатерина, Пелагея.
Популярность многих имён, воспринятых с
христианством, объяснялась влиянием библейской мифологии, а также тем, что
святые, дни памяти которых были приурочены к определённым дням календаря, стали
восприниматься как покровители занятий крестьянина. Христианский календарь
наслаивался на языческий.
Анна – греч. ’Αννα, евр.
hānnāh ‘благодать’, ‘милость’. В христианском предании Анна и Иоаким – родители девы Марии.
Имя представлено в древних летописях как княжеское [6; 7]. В народной среде оно
бытовало в формах: Анка, Анница, Аннушка, Анюта, Анютка. Встречается в народных устойчивых
сочетаниях. Ср.: «Хороша дочь Аннушка,
коли хвалят мать да бабушка!»; «Анна
– затычка банна»; «Анна таланна» [3].
Имя Анастасия
(др.-греч. ’Αναστασία
‘воскресшая’) в летописях упоминается как княжеское: так звали жену кн. Дмитрия
Константиновича [7], дочь кн. Александра Всеволодовича [6]. Анастасия
у восточных славян воспринималась как покровительница овец.
У русских в XVI-XVIII вв. имя бытовало в
формах: Анастасьица, Настя, Настенька, Настёна, Настёнка. Употребительно оно в
пословицах и поговорках: «Хватились Насти,
когда ворота настежь» [3]; «Пришли на Настю
беды да напасти» [3]; «Настя, Настенька, шубейка красненька» [4, т.I, с.101].
Имя Мавра
(др.-греч. Μαύρα ‘тёмная’) было популярным. Мавру чтили под именем Рассадницы: в день её памяти начинали
садить капусту, называли её также покровительницей коров.
Мария из греч. Μαρία < евр.
mirjam. Этимология имени неясна, возможно, от корня MRH в переосмыслении
‘сильная, прекрасная’ [8, т.II, с.111-112]. Имя Мария, в переводе с др.-евр. означало ‘любимая, желанная’, в VII в.
озвучено в Библии как Мирьям, в
Евангелии – как Мариам, Марьям, Мария [11, с.402].
Популярность имени связана с девой Марией, матерью Иисуса Христа. Чтились
святые Мария Магдалина, Мария Египетская. Богоматерь
воспринималась как покровительница животного и растительного миров, природных
стихий, как заступница всех страждущих. К ней так обращались: «Владычица,
Царица небесная, Заступница, Пресвятая дева Мария».
День памяти святой Марии Египетской (1 апреля, ст. ст.), раскаявшейся блудницы, жившей
в Египте в V-VI веках, у славянских земледельцев осознаётся как день
наступления весны. В соответствии с народным календарём он называется Мария Зажги снега, заиграй овражки [3]. Есть и день Марии Пустые щи (запас
капусты кончился).
День памяти Марии Магдалины (22 июля, ст. ст.), в народе называли днём Марии Сильные росы. В этот день в поле не работали, могло убить молнией.
Имя Мария известно в народных
пословицах и как название лихорадки – Марья
Иродовна. В заговорах присутствует обращение к ней: «Марья Иродовна, приходи
ко мне вчера!» [3].
Имя Мария
– одно из самых популярных. Распространено оно было в княжеской и царской
среде. Мария Доброгнева – дочь
великого князя Владимира и греческой царицы Анны. Мария Александровна – жена великого князя Московского Симеона
Гордого. Одной из жён Ивана IV была Мария
Феодоровна, дочь окольничего Феодора Нагого, сыном её был Дмитрий, с
которым она была сослана в Углич. Как известно: она была заточена в монастырь,
а сын её Дмитрий – убит. Женой Бориса Годунова была Мария Григорьевна. Женой Михаила Фёдоровича, первого царя из
династии Романовых, была Мария из
рода Долгоруковых. Первой супругой Алексея Михайловича была Мария Ильинична, рождённая Милославская.
Супругой императора Павла I была Мария,
которая до принятия православия носила католическое имя
София-Доротея-Августа-Луиза. Император Александр II имел жену Марию Александровну, дочь он также
нарекает Марией.
Имя это было популярным и в народной
среде. Оно вошло в сказки, пословицы, поговорки, загадки. Ср.: «Не у всякого
жена Марья, кому бог даст»; «Шутка к
шутке, а Машка в шубке»; «Что Машка напряла, то мышка скрала»; «Машка коза, да Васька козёл»; «И на Машку живёт промашка»; «Хороша Маша, да не наша»; «Иван в дудку играет,
а Марья с голоду помирает»; «Иван Марью не слушается, сам приказывать
горазд». Употребительно имя Марья в
загадках: «Два дьячих водят Марью
вертячу? (крючья и дверь)»; «Дарья с Марьей
видятся, да не сходятся? (пол и потолок)» [3]. Имя Марья в сочетании с именем Иван стало
национальным символом русских людей. Вспомним сказочный зачин: «Жили-были Иван
да Марья».
Имя Прасковья
в переводе с греч. ‘пятница’. В народе о ней жила легенда. Преследуемая за
проповедь христианства, Параскева
предстала перед судьёй. Поражённый её красотой, он предложил ей стать супругой,
но Прасковья ответила отказом, за что
ей отсекли голову. День её памяти совпал с привычным для этого времени занятием
– обработкой льна и прядением. Прасковья
нарекается Льняницей, она считается
также покровительницей полей и скота. Образ Параскевы-Пятницы
отождествляется с языческим божеством Мокошь. Идол Мокоши, как свидетельствуют
летописи, стоял в Киеве на холме рядом с кумиром грома и молнии Перуном. В
народных поверьях, преданиях, сказках, суевериях Мокошь – женщина, прядущая по
ночам в избе. В этом божестве искали покровительства. Оттого столь популярно
было до недавнего времени имя Прасковья
в разных вариантах: Параскева, Парасковья, Параскевья, Прасковея, Параскевица, Параня, Парася, Параша.
Популярность имени отражена в пословицах,
поговорках, присловьях. Ср.: «Паранюшка,
сердце, вари рыбу с перцем»; «Ваша-то Катерина нашей Орине двоюродная Прасковья»; «Хороша Параша, да не наша»; «Лапушка Прасковея,
пошли жениха поскорее»; «Параша-то
ваша, да рубашка на ней наша» [3].
Фёкла – греч. Ѳέκλα
‘бог’, ‘слава’. Имя бытовало в разговорных формах: Феклица, Фекола, Феклуша, Феколка. В христианских преданиях известна как спутница апостола
Павла [8, т.II, с.560]. В народе её почитали как Заревницу, в день её памяти (7 октября) в Сибири сжигали старую
траву на полях и лугах [3].
Пришедшие на Русь вместе с христианством
древнегреческие, древнееврейские, латинские имена испытали фонетико-морфологическую
адаптацию. Начальное е передавалось
гласным о(а): Евгения > Овгения, Евдокия > Овдотья,
Евпраксия > Опраксинья (Опросинья),
Евфимия > Офимья (Афимья), Евфросинья > Овфросинья, Елена
> Олёна (Алёна), Елизавета > Олисава. Ср.: «двор <…> вдовы Овдотьи» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214,
кн.1317, л.32 об.); «Аѳим(ь)я»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.105); «двор <…> Ивановские жены
Кудрина вдовы Олены Павловы дочери»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.201); «приимышъ дѣвка Опросинья»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.196); «Евѳросин(ь)я <…> Оѳросин(ь)я»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.214).
Древнегреческие имена с ипсилоном υ передавались ижицей ν, которая звучала как у или как и. В результате этого возникли вариантные формы: Акилина
(Окилина)
и Акулина
(Окулина),
Анфиса
и Анфуса,
Гликерия
и Лукерья.
Ср.: «дѣвка Окулина
<…> Ивановская жена Ѳилипова вдова
Акилина Петрова» (1710 г., Тоб.,
РГАДА, ф.214, кн.1317, л.30, л.31).
Наблюдаем утрату начальных гласных: Анастасия > Настасья, Екатерина
> Катерина, Елизавета > Лисава,
Епистимия > Пистимья. Ср.: «<…> Настасья»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.104 об.); Катерина Иванова дочь (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.103
об.); «Лисава Михайлова дочь» (1710
г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.217); согласных: Гликерия > Лукерья.
Происходила диссимиляция согласных по
твёрдости-мягкости: Матрона (лат. matrona ‘знатная’) > Матрёна.
Ср.: Матрёна (1710 г., Тоб., РГАДА,
ф.214, кн.1317, л.124 об.); «Мотрена»
(1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.409 об.).
Дистактная ассимиляция гласных: Пелагея
> Палагея. Ср.: «Палагѣя» (1710 г.,
Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.43 об.).
Дистактная диссимиляция гласных: Ирина > Орина (Арина). Ср.: «дворъ старинной вдовы Ирины Ѳедоровой дочери <…> Орины» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.820 об.).
Диэреза гласного звука: Капитолина
> Каптелина. Ср.: «Каптелина
Аникиева дочь» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.203 об.); «двор
<…> вдовы Каптелины Андрѣевой дочери» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317,
л.227).
Ассимиляция гласных и согласных: Агриппина
> Агрофена (Огрофена). Ср.: «Агрофена» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.1317, л.64); «вдова Огроѳѣна Григорьева дочь» (1710 г., Тоб., РГАДА, ф.214,
кн.1317, л.405 об.).
Средством адаптации христианских имён
служили также суффиксальные образования. Широко бытовали производные формы от
христианских имён, называемые в научной литературе уменьшительными,
субъективно-оценочными, квалитативами, гипокористиками. Для их образования
использовались форманты:
-ав(а): Добрава,
Забава, Кунава, Любава, Милава. Ср.: двор вдовы Милавы Вологжанки (1624 г., РГАДА,
ф.214, кн.1207, л.44 об.);
-авк(а): Кунавка,
Любавка, Милавка. Ср.: двор вдовы Неупокоевской жены Любавки (1624 г., ф.214, кн.1207, л.49 об.);
-к(а): Акилинка,
Анка, Анфиска, Анфуска, Епистимка, Дунька, Манька, Матрёнка, Настька, Овдотка, Окулка, Олёнка, Оришка, Паранька, Улитка, Федорка, Феколка. Ср.: «Дун(ь)ка да Наст(ь)ка да Паран(ь)ка» (1692 г., ОР РГБ, ф.256,
к.47, ед.219, л.1); «у вдовы у Ман(ь)ки
Калинихи» (1641 г., РГАДА, ф.214, кн.75, л.346); «Семейкина жена Матренка <…> Улитка» (1624 г., РГАДА, ф.214, кн.5, л.439 об.); «двор вдовы Оришки <…> двор вдовы Окулки» (1671 г., ОР РГБ, ф.218, кн.547,
л.20, л.23 об.); «двор вдовы Ѳедорки» (1623 г., РГАДА, ф.214, кн.1207, л.37); «Максим
Емел(ь)яновъ <…> с с(ы)ном со Стен(ь)кою дочер(ь)ми Ѳедоркою и с Окулкою» (1692 г., ФГАКО, ф.224, кн.2,
л.155); «с дочерью дѣвкою Ѳеколкою» (Верх., ОР РГБ, ф.1111, оп.1, ст.43, л.7).
Этот суффикс обладал наибольшей
продуктивностью, присоединяясь к основам не только канонических, но и
неканонических имён: Нелюбка, Селянка, Смиренка, Чернавка. Ср.: вдова
казачья Чювашевская жена Кондратьева Селянка
(1624 г., РГАДА, ф.214, кн.5, л.439 об.); вдова казачья Якимовская жена Смиренка (1624 г., РГАДА, ф.214, кн.5,
л.440);
-иц(а): Акилиница,
Акулиница, Ананица, Анница, Анфисица, Анфусица, Василисица, Епистимица, Ксенница, Маврица, Маланьица, Марфица, Марьица, Овдотьица, Огрофеница, Окулиница, Оленица, Олисавица, Опраксиница, Пелагеица, Пестериница, Ульяница, Феклица, Федосьица. Ср.: «Шадринские слободы у Семена Подкорытовы жены Ананицы» (1680 г., ФГАКО, ф.224, кн.2,
л.30 об.); «Анница Екимова» (1685 г.,
ФГАКО, ф.224, кн.2, л.156); «Аньница
Яковлева» (1685 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.91 об.); «Ксѣнница Ѳедорова дочь»
(1685 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.182); «Маврица»
(1641 г., РГАДА, ф.214, кн.75, л.329 об.); «с Верхнево Яру Зоткина жена Марѳица» (1685 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.78); «Мар(ь)ица» (1624 г., РГАДА, ф.214, кн.1207,
л.50 об.); «Окулиница» (1624 г.,
РГАДА, ф.214, кн.1207, л.49 об.); «Ивашко Аѳонасьивъ
Балаш с женою Овдот(ь)ицею пушечной
ученикъ Андрюшка Мининъ з женою Пестериницею»
(Верх., ОР РГБ, ф.1111, оп.1, ст.43, л.7); «Пелагѣица» (1624
г., РГАДА, ф.214, кн.1207, л.50); «Пелагийца»
(1685 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.183 об.); «вдова Ульяница» (ОР РГБ, ф.256, к.47, ед.219, л.1); «вдова Ѳедосьица»
(1685 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.188 об.);
-ютк(а): Анютка,
Оксютка. Ср.: «выпустил я на выводъ
<…> кр(е)стьянку вдову Анютку»
(1700 г., ОР РГБ, ф.256, к.47, ед.223, л.1); «Оксютка» (1641 г., РГАДА, ф.214, кн.75, л.343 об.).
Если в мужских именах отмечаем богатство
словообразовательных моделей и формантов (около девяноста) в период XVI-XVIII вв., то
материал по женским именам в силу названных причин не даёт нам возможность
сделать аналогичные выводы. По уральским говорам и собственным наблюдениям по
Зауралью, можно констатировать, что в женских именах продуктивны суффиксы:
-ав(а)(-яв(а)): Мотява (от
Матрёна);
-ах(а): Ленаха (от
Елена), Настаха (от Анастасия);
-к(а): Алёнка,
Афимка (от Ефимия), Елка (от Ольга и Елена), Настаська (от Анастасия), Окулька (от Акулина);
-нк(а): Данка (от
Дарья);
-он(я): Лизоня (от
Елизавета);
-ох(а): Зиноха (от
Зинаида);
-ул(я): Ленуля (от
Елена);
-ун(я)(-юн(я)): Алуня, Дуня (от Евдокия), Ольгюня, Плуня (от Прасковья), Полуня
(от Аполлинария);
-ур(а)(-юр(а)): Нюра (от
Анна);
-усеньк(а): Кавусенька
(от Клавдия);
-ус(я)(-юс(я)): Дуся (от
Евдокия), Натюся (от Наталья), Нюся (от Анна);
-ут(а)(-ют(а)): Ольгута
(от Ольга), Секлюта (от Синклитикия);
-утк(а): Ольгутка
(от Ольга);
-ух(а)(-юх(а)): Вольгуха
(от Ольга), Ируха (от Ирина), Орюха (от Ирина), Праксюха (от Евпраксия);
-уш(а)(-юш(а)): Дунюша (от
Дуня < Евдокия), Ёлуша (от Елена),
Настуша (от Анастасия), Натуша (от Наталья), Фекуша (от Фёкла);
-ушк(а)(-юшк(а)): Агнушка,
Аксинюшка, Алёнушка, Арёнушка, Гриппинушка (от Агриппина), Дунюшка (от Евдокия), Капунушка (от Капитолина), Крестинушка, Ксанюшка, Лександрушка, Олюшка, Павлагеюшка (от Павла), Павлинушка
(от Павлина), Соломушка (от Соломея),
Фенюшка (от Евфимия);
-х(а): Даха (от
Дарья), Ириха (от Ирина), Ориха (от Ирина);
-чик: Лёнчик (от
Елена), Лизончик, Людмильчик, Людунчик (от Людмила), Ненчик
(от Елена), Ольчик (от Ольга);
-ш(а): Альбинша,
Ветша (от Елизавета), Вольша (от Ольга), Грапша (от Агриппина), Дарша
(от Дарья), Елуша (от Елена), Ирша (от Ирина), Капша (от Капитолина), Линша
(от Ангелина), Людша (от Людмила),
Лянша (от Ульяна), Маньша, Окульша (от Акулина), Таньша,
Тинша (от Харитина), Феньша (от Федосья);
-ш(а): Галаша (от
Глафира), Гарпиша (от Агриппина), Глаша (от Глафира), Даша, Ориша (от Ирина),
Параша (от Прасковья), Паша (от Пелагея), Феша (от Фёкла);
-шат(а): Гашата (от
Агафья);
-шен(а)(-шен(я)): Сашеня (от
Александра), Сошена (от Софья), Степашеня (от Степанида);
-шк(а): Агашка, Машка, Оришка (от Ирина), Парашка
(от Прасковья), Прашка;
-шух(а): Маршуха
(от Марфа).
Флексия -а(-я), присоединяемая к полной или усечённой основе имени с
сопутствующими фонетическими изменениями: Зина (от Зинаида), Катя (от
Екатерина), Мотря (от Матрёна), Мотя (от Матрёна), Окуля (от Акулина), Оля, Феня (от Феона или Федосья), Фима (от Евфимия), Фроня (от Феврония), Хина (от
Хиония), Хреся (от Христина).
Полагаем, что в исследуемый период
бытовали имена с названными формантами. Продуктивность исследуемых формантов
представлена в пословицах, поговорках, загадках, скороговорках, присловьях.
Ср.:
-еньк(а): «Настя, Настенька,
шубейка красненька, сама черноброва, опушка боброва» [4, т.I, с.101]; «Свашка, свашенька, высватай мне Сашеньку!» [4, т.IV, с.145]; «Сашенька,
Машенька – фу, пропасть какая» [4, т.III, с.501; 3];
-к(а): «Дуй, Дунька,
подувай, Акулька, считай разы!» [4,
т.I, с.503]; «Задурили Катька с Митькой» [4, т.I,
с.575]; «Родил Ефрем Мотьку на одну
колодку» [4, т.IV, с.9]; «Сашки, канашки, Машки, букашки» [4, т.IV, с.55];
-ух(а)(-юх(а)): «Трещит Варюха
– береги нос и ухо» [3];
-ушк(а)(-юшк(а)): «Была Дунюшка
щепетлива, Авдотьюшка щеголива» [4,
т.IV, с.652]; «То-то было Лизоветушка потиху ходити, буйну головушку понизу носити» [3];
«Аринушка Маринушки не хуже» [4, т.IV, с.568]; «Маринушки-разинушки»
[4, т.IV, с.55]; «Наша Ѳедорушка пьёт до донышка: донышко поворотит, и в донышко
поколотит» [5, с.406];
-шк(а): «С голоду Малашке
и алашки в честь» [4, т.I, с.369; 3]; «Сашки, канашки, Машки, букашки, Маринушки-разинушки»
[4, т.IV, с.55; 3].
Флексия -а(-я), присоединяемая к полной или усечённой основе имени с
сопутствующими фонетическими изменениями: «Акуля,
что шьёшь не оттуля? А я, мачка, ещё пороть буду» [4, т.IV, с.635]; «Зиня,
не ходи разиней» [4, т.IV, с.55]; «Катя, Катерина ножка голубина» [4, т.I, с.371; 3]; «Емеля дурачок, Иванушка дурачок, а Мотря дура» [3]; «Пошла Настя по напастям» [4, т.II, с.446]; «Сыта Уля,
когда не хочет есть» [3].
Антропонимы с суффиксом -их(а) ни в русском, ни в других
славянских языках тщательно не изучены. Андронимы (именование женщины по имени
мужа) на -их(а) появляются с XVI в.,
в более ранний период отмечены мужские прозвища с этим формантом. Ср.: Василий Чешиха наместник в Москве, 1447 г. [2, с.354].
Андронимы на -их(а) были широко употребительны в Зауралье в XVII-XVIII вв. Они
представлены в структуре формулы именования.
Формула именования содержит только андроним на -их(а): «сея обители вдова Бычиха
приложила в дом пр(е)с(вя)тыя б(огоро)д(и)цы холста» (1696 г., ФГАКО, ф.224,
кн.2, л.136); «на Ѳатере у вдовы прозванием Елчихи» (1708 г., Тюм., ГАТО, ф.И 47, кн.3145, л.2); «двор вдовы Касимихи» (1671 г., Верх., ОР РГБ,
ф.218, кн.547, л.48 об.).
Формула именования включает андроним на -их(а) + прозвище
(фамилия) или род занятий мужа: «с Теченского дворца вдова
Уонкудиниха мельникова жена» (1730
г., ФГАКО, ф.224, кн.65, л.105).
Личное имя
+ андроним на -их(а): «вдовѣ Настасье Березихѣ чарки»
даны (1772 г., ФГАКО, ф.224, кн.420, л.34 об.); «двор вдовы Тат(ь)яницы Важенихи» (1623 г., Тоб., РГАДА, ф.214,
кн.120, л.35 об.); «Манька Калиниха»
(1641 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.75, л.346); «Овдотьица Кудриха» (1641 г., Тоб., РГАДА, ф.214, кн.75, л.317 об.); «с
Арамиля вдова Феодосия Моториха»
(1686 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.94 об.); «дано коровнице Татьяне Огурчихе за шитье» (1772 г., ФГАКО,
ф.224, кн.892, л.19); «д(е)р(е)в(ня) въдовы Огроѳенки Русиныхи» (1624 г.,
Верх., РГАДА, ф.214, кн.5, л.203); «двор вдовы Марѳы Толстоушихи»
(1671 г., Верх., ОР РГБ, ф.218, кн.547, л.15 об.).
Личное имя
+ патроним + андроним на -их(а): «род
вдовы Матроны Диомидовы дочери Коневалихи»
(1698 г., ФГАКО, ф.224, кн.2, л.261); «д(е)р(е)вни Нижноярския бобыл(ь)ская жена
Марѳа Евтеѳиева доч(ь) Макушиха» (1720 г., ФГАКО, ф.224, кн.65,
л.9); «сея обители Верноярской д(е)р(е)вни вдова Пелагия Ѳилипова Мартиха»
(1720 г., ФГАКО, ф.224, кн.65, л.4 об.); «вдова Маремьяна Макарова дочь Петушиха» (1736 г., ФГАКО, ф.224, кн.65,
л.141); «принято Бѣлошейкины слободы у вдовы Оѳим(ь)и Григор(ь)евы Савушихи сорок полтора аршина» холста (1691 г., ФГАКО, ф.224, кн.2,
л.144). Андроним мог быть в препозиции перед личным именем. Ср.:
«Красномыл(ь)скои слободы деревни Ермаковы вдова Иваниха Дар(ь)я Яковлева дочь» (1725 г., ФГАКО, ф.224, кн.65, л.39
об.).
Андроним на -их(а) мог служить дополнительным средством идентификации при
наличии в формуле именования личного имени,
патронима, фамилии. Ср.: «Николаевского села вдова Ксѣния Антонова дочь Смагиных она же и Зубилиха» (1730 г., ФГАКО, ф.224, кн.65,
л.106 об.).
Именная формула могла включать два
андронима. Ср.: «вдова Ивановская Бормотиха» (1693 г., ФГАКО, ф.224, кн.2,
л.251 об.); «вдова казака Семейкинская
жена Мар(ь)ица прозвище Козичиха» (1624
г., Тюм., РГАДА, ф.214, кн.5, л.438 об.). В данных контекстах присутствует
андроним от имени мужа с формантом -ская,
андроним на -их(а) указывает на
мотивирующую основу – фамилию (прозвище).
Андроним на -их(а) мог образовываться от фамилии мужа. Ср. контексты, в которых
упоминаются известные в Зауралье фамилии, совпадающие с топонимами: «деревни Щипачевой вдова крестьянская жена Марѳа Кондрат(ь)ева Щипачиха»
(1740 г., ФГАКО, ф.224, кн.65, л.164 об.).
Женские прозвища на -их(а) (от личных имён, фамилий, прозвищ мужа) употребительны в
северно-, среднерусских, уральских и сибирских говорах. В талицких говорах
Свердловской области «отпрозвищные прозвания на -их(а) могут называть представителей всех женщин семьи, имеющей
семейно-родовое прозвище. Ср.: Котиха
– не только жена Кота, но и дочь Кота, так же можно назвать и сноху».
Прозвища на -их(а) вошли в пословицы и поговорки. Ср.: «Флориха дошла до лиха»; «Придёт неспориха – дойдёт и Флориха до лиха» [3].
В Зауралье отмечаем сложную формулу
именования женщины, включающую указание не только на отца, мужа, но и на других
родственников по мужской линии. Ср.: «Шадринския слободы Ивана Павлова бывшая невестка» (ФГАКО, ф.224, кн.2, л.182
об.); «драгунская жена Настасья Аверкиева дочь Горлановыхъ сноха» (ФГАКО, ф.224, кн.65, л.6); «вдова Ѳедосьица Кузки Сурны мать» (ФГАКО, ф.224, кн.2, л.188 об.).
Личное имя женщины зачастую подменялось
именем (прозвищем, фамилией) мужа, её именная формула включала указание на имя
(прозвище, фамилию) отца, мужа или другого родственника по мужской линии – всё
это указывает на социальный статус женщины, занимающей подчинённое положение в
семье и обществе.
Итак, женское имя – языковой знак,
идентифицирующий личность, знак этнический и социальный. В форме имени
закодирована культурологическая информация.
Литература:
1.
Акты
социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV – начала XVI вв. В
3 т. – М., 1952-1964.
2.
Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. – М.: Наука,
1974. – 384 с.
3.
Даль В.И.
Пословицы русского народа. В 2 т. – М.: Художественная литература, 1984.
4.
Даль В.И.
Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. – СПб., 1996.
5.
Иллюстров И.И.
Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках. – СПб., 1910.
6.
Ипатьевская летопись
(Полное собрание русских летописей. Том второй.). – М.: Языки русской культуры,
1998. – 648 с.
7.
Лаврентьевская летопись
(Полное собрание русских летописей. Том первый.) – М.: Языки русской культуры,
1997. – 496 с.
8.
Мифы народов мира.
Энциклопедия: в 2-х т. – М.: «Большая Российская энциклопедия», 1998. – 720 с.
9.
Морошкин М.Я.
Славянский именослов, или собрание славянских личных имён в алфавитном порядке.
– СПб., 1867.
10. Полное собрание русских летописей. Т.36. Сибирские
летописи. Часть 1. Группа Есиповской летописи. – М.: Наука, 1987. – 384 с.
11. Суперанская
А.В. Словарь русских личных имён. –
М.: АСТ, 1998. – 528 с.
12. Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имён. –
СПб., 1903.
|
ГАТО |
Государственный архив Тюменской области в Тюмени. |
|
РГАДА |
Российский государственный архив древних актов в
Москве. |
|
ОР РГБ |
Отдел рукописей Российской государственной
библиотеки в Москве. |
|
ФГАКО |
Филиал государственного архива Курганской области в
Шадринске. |
ед. – единица хранения
к. – картон
кн. – книга
л. – лист
ф. – фонд
Верх. –
Верхотурье
Тоб. –
Тобольск
Тюм. –
Тюмень