Васильева Е.В.

Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Влияние факторов риска в раннем развитии на психофизиологический статус ребёнка

Экстремальные климато-географические факторы приполярного региона и современные антропотехногенные и социально-экономические условия проживания населения в г. Архангельске и области привели к тому, что резервные возможности гомеостатических механизмов у детей, родившихся и проживающих в нашей области, оказываются сниженными, начиная с периода эмбрио- и фетогенеза [1, 8]. Известно, что морфофункциональное и психофизиологическое развитие детей и их здоровье зависит от самых ранних этапов онтогенеза [6, 7]. Условия протекания антенатального, перинатального и раннего постнатального периодов онтогенеза являются решающими для формирования индивидуальных особенностей психического и физического развития, высших психических функций [2].

Исследования показали, что среди обследуемых детей выделяются несколько групп риска раннего дизонтогенеза. Цель нашего исследования заключается не только в выявлении групп риска раннего развития, но и в изучении особенностей формирования психофизиологических функций у дошкольников и первоклассников, родившихся и проживающих в условиях г. Архангельска.

Проведено комплексное мониторинговое обследование детей 6-8 лет, родившихся и проживающих в г. Архангельске в течение трех лет. Всего обследовано 1446 человек, из них 720 мальчиков и 726 девочек.

На первом этапе исследования были выявлены наиболее часто встречающиеся факторы риска раннего развития архангельских детей 6-8 лет с помощью анкет для родителей и учителей, разработанных в НИИ возрастной физиологии РАО. Анкета включала в себя вопросы, позволяющие охарактеризовать поэтапный анализ развития: 1 блок – течение беременности и родов матери, наличие наследственных факторов, развитие ребёнка до 1 года; 2 блок – морфофункциональное и психофизиологическое развитие ребёнка от 1 года до 3 лет; 3 блок – особенности развития ребёнка в период от 3 до 7 лет.

Наши исследования показали, что встречаемость факторов риска раннего дизонтогенеза велика. Однако анализ полученных данных о развитии детей до 7 лет выявил уменьшение количества детей с факторами риска, что свидетельствует о благоприятной окружающей среде воспитания, воздействия семейных и социальных условий. Так, у 80,70±2,01% дошкольников и 79,59±1,39% первоклассников, родившихся и проживающих в г. Архангельске, встречаются факторы риска раннего дизонтогенеза во время внутриутробного периода и развития до 1 года, а в период от 3 до 7 лет таких детей 67,90±2,38% среди дошкольников и 54,90±1,72% среди первоклассников.

Выявлены наиболее часто встречающиеся факторы риска в раннем развитии: токсикозы беременности, заболевание матери во время беременности, принятие лекарственных средств во время беременности, возраст матери, искусственное вскармливание ребёнка с рождения, вредные привычки родителей, недоношенность.

На наш взгляд, на благополучное развитие структур мозга ребёнка и формирующиеся на их базе школьно-значимые функции наибольшее влияние оказывают особенности течения беременности и родов матери. Во многих работах отмечается значительное влияние факторов риска в пре- и перинатальном периодах на развитие головного мозга в целом и высших корковых функций, которые, усиливают гетерохронию созревания функциональных систем [3, 9, 11]. Следствием недостаточности функционирования систем мозга может явиться несформированность высших психических функций, обеспечивающих процесс усвоения знаний и навыков, что приводит к нарушению формирования устойчивости внимания, снижению объёма памяти, расстройству зрительно-пространственного восприятия, интеллектуальных способностей, познавательных процессов в целом, которые проявляются впоследствии в виде школьной дезадаптации [5, 10, 12].

На втором этапе исследования проведено комплексное обследование детей 6-8 лет г. Архангельска с целью выявления уровня развития школьно-значимых функций у детей групп риска: скорости переработки информации, концентрации внимания (тест Тулуз-Пьерона), зрительно-образной памяти (тест Бернштейна «Узнавание фигур» и «7 геометрических фигур» из книги Т.В. Чередниковой), слуховой памяти («10 слов»), зрительно-пространственного восприятия (методика М.М. Безруких и Л.В. Морозовой), наглядно-образного мышления (матрица Д. Равена в цветном исполнении, субтест «Недостающие детали»), образно-логического мышления (тест «Четвёртый лишний»).

У большинства детей-северян 6-8 лет, у которых не выявлены в анамнезе факторы риска раннего дизонтогенеза, показатели исследуемых психофизиологических функций соответствуют возрастным нормам. Наиболее негативное влияние на уровень развития школьно-значимых функций у детей 6-8 лет оказывают перинатальная гипоксия, сочетанность большого количества факторов риска раннего дизонтогенеза, искусственное вскармливание с рождения, родовая травма ребёнка и токсикоз матери I половины беременности.

На третьем этапе экспериментального исследования проводилось электрофизиологическое обследование первоклассников. Исследование состояло в регистрации и последующем визуальном анализе ЭЭГ с учётом критериев функциональной зрелости коры больших полушарий головного мозга [4]. Запись биоэлектрической активности мозга проводилась на 16-канальном электроэнцефалографе «NEUROSCOP-416» производства НПФ «БИОЛА» (Россия) с частотой пропускания усилителей 0,1-35 Гц. ЭЭГ регистрировали в состоянии спокойного бодрствования с закрытыми глазами и во время функциональных нагрузок: ритмической фотостимуляции (РФС) и гипервентиляции (ГВ).

Выявлено, что наиболее негативное влияние на степень функциональной зрелости ритмогенных структур коры головного мозга оказывают родовая травма ребёнка, большое количество факторов риска раннего дизонтогенеза, заболевание щитовидной железы у матери во время беременности и токсикоз матери I половины беременности.

При определении степени функциональной зрелости коры головного мозга выявлено у 28,57±4,42% первоклассников группы 6 соответствие возрастной норме характера альфа-ритма (заострённый, дезорганизованный, регулярный модулированный альфа-ритм с частотой от 8 до 10 Гц). Наблюдается преобладание в ЭЭГ покоя детей этой группы фрагментарного и полиритмичного альфа-ритма.

Так, например, анализ ЭЭГ в состоянии спокойного бодрствования свидетельствует о том, что для первоклассников, имеющих родовую травму, наблюдается незрелость электрической активности коры головного мозга: у 71,43±4,42% детей отмечается снижение показателей частоты основного ритма, его несформированность; у 42,86±4,85% детей следование ритму световых мельканий на частоте 4-6, 7 Гц; у 14,29±3,43% детей ориентировочная реакция (ОР) наблюдается в виде экзальтации альфа-ритма или появлении низкочастотных составляющих электрической активности коры больших полушарий; у 57,14±4,85% детей изменения ЭЭГ, связанные с реакцией на гипервентиляцию (ГВ), не исчезают в течение 0,5 мин. после окончания процедуры.

На основе проведённого анализа корреляционных связей между факторами риска раннего развития, ЭЭГ-показателями и уровнем развития психофизиологических функций у детей 6-8 лет было обнаружено, что особенности течения беременности и родов матери влияют на благополучное развитие структур мозга ребёнка и формирующиеся на их базе когнитивные способности, откладывая негативный отпечаток на созревание основных школьно-значимых функций. Данные результаты свидетельствуют о том, что возможные причины отклонений в психофизиологическом развитии у детей могут быть обнаружены, как на самых ранних этапах онтогенеза, так и в ближайших возрастных периодах.

Большое количество достоверных корреляций подчёркивают зависимость успешности формирования психофизиологических, школьно-значимых функций от наличия основных факторов риска раннего развития детей, родившихся в условиях севера. Учёт этих факторов позволит учителям первых классов, воспитателям детских садов, родителям детей 6-8 лет, школьным психологам организовать необходимую коррекционную помощь детям, имеющих факторы риска в раннем развитии и задержки темпов формирования психофизиологических, школьно-значимых функций.

Список литературы

1. Банникова Р.В., Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Социальные условия и демографические процессы в Архангельской области. – Архангельск: «ЭЛПА», 1995. – С. 108.

2. Воронцов И.М., Фатеева Е.М. Естественное вскармливание детей. Его значение и поддержка. – СПб.: ИКФ «Фолиант», 1998. – 272 с.

3. Кравцов Ю.И., Корюкина И.П., Калашникова Т.П. Клинические и нейропсихологические проявления дезадаптации у детей с отягощённым перинатальным анамнезом // Рос. педиатр. журн. – 2001. – № 4. – С. 14–17.

4. Лукашевич И.П., Мачинская Р.И., Фишман М.Н. Диагностика функционального состояния мозга детей младшего школьного возраста с трудностями обучения // Физиология человека. – 1994. – Т. 20. – № 5. – С. 34–46.

5. Новикова Г.Р. Клинический и нейропсихологический анализ некоторых психических функций у детей 6-7 лет // Журнал ВНД. – 1999. – Т. 49. – В. 6. – С. 944–949.

6. Сапего А.В. Влияние факторов раннего онтогенеза на психофизиологические особенности детей 8-летнего возраста: Дис. … канд. биол. наук. – Кемерово, 1998. – 164 с.

7. Тонкова-Ямпольская Р.В. Состояние здоровья детей с учётом факторов анте- и постнатального риска // Рос. педиат. журн. – 2002. – № 1. – С. 61–63.

8. Усынина А.А. Физиологическая характеристика новорожденных детей на европейском севере и прогнозирование некоторых состояний периода новорожденности: Автореф. дис. … канд. мед. наук. – Архангельск, 1996. – 22 с.

9. Hadders-Algra M., Huisjes H.J., Touwen B.C. Perinatal risk factors and minor neurological dysfunction: significance for behaviour and school achievement at nine years // Dev. Med. Child. Neurol. – 1988. – V. 30. – № 4. – P. 482–491.

10. Perlman J.M. The genesis of cognitive and behavioral deficits in premature graduates of intensive care // Minerva pediatrica. – 2003. – № 55 (2). – Р. 89–101.

11. Touwen B.C., Hadders-Algra M., Huisjes H.J. Hypotonia at six years in prematurely-born or small-for-gestational-age children // Early Hum. Dev. – 1988. – V. 17. – № 1. – P. 79–88.

12. Wilke G., Klees E., Moschel R. Brain changes in pregnancy toxicosis; a comparative permeability-pathological study // Dtsch. Z. Nervenheilkd. – 1955. – V. 172. – P. 377–416.