Гареева Г.Н.

Психологизм в башкирской литературе начала ХХ века

 

В башкирской литературе начала двадцатых годов ХХ века большое место занимало отражение новых веяний эпохи, социальных преобразований, радостное восприятие революционного настоящего, утверждение нового, обличение устаревшего, критика прошлого. Широко развернутая в этот период борьба против невежества и безграмотности привела к тому, что было написано  много произведений агитационного характера, призывающих к просвещению. Методы просветительского и критического реализма, характерные для творчества М. Акмуллы, М. Уметбаева, М. Гафури, Ш. Бабича в башкирской литературе дореволюционного периода, послужили своеобразной основой на начальном этапе формирования нового творческого метода. Укрепление реалистического стиля в первую очередь ясно проявилось в произведениях М. Гафури, Д. Юлтыя, С. Кудаша, Т. Янаби, Г. Гумера, Б. Ишемгула, посвященных теме свободного труда. Метод социалистического реализма возник на почве традиций критического реализма в новых социально-исторических условиях, обогатился новыми чертами. Литературоведы едины во мнении, что социалистический реализм – это совершенно новый метод, который возник, сформировался и пропитался социалистической идеологией в условиях возникновения и укрепления социалистического общества. В новый период писатели взяли себе главной целью отражение прошлой жизни народа с точки зрения большевистской идеологии, яркое и выпуклое изображение самоотверженности, преданности положительных героев революционным идеям, готовность к борьбе за социальную справедливость человека нового времени. Новизна литературы проявилась в концепции нового человека новой эпохи, установлении новых отношений между обществом и личностью. Классовый принцип вытеснил гуманистический, основанный на любви к человеку, и стал главной чертой всей советской литературы. В башкирской литературе классовый принцип стал также основопологающим, хотя с древнейших времен национальное духовное наследие было насквозь прпопитано гуманистическими идеями.  В фольклорных произведениях башкир ярко выражались основные черты национального характера: доброта, чуткость, человечность, стремление к прекрасному. Надо отметить, что баш­кирский эпос несколько отличается от эпосов других народов, например, от знаменитого киргизского "Манаса", тем, что в нем меньше воин, кровопролитий, смертей, больше человеколюбия, слитности с природой, с истоками жизни. Еще, в упомянутом вы­ше эпосе "Урал-батыр", отразилась яркая черта психологии наро­да: готовность к самопожертвованию ради счастья других, ради жизни на земле. Народный герой Урал-батыр отказал себе в жи­вительной воде и, умирая, окропил ею родную землю. И тем са­мым, отказываясь от личного бессмертия, герой обессмертил свою землю, свой народ.

В послереволюционный период во всей советской литературе принцип классовости понимался в очень узком плане, герои, занимающие позицию «за» и «против» советской власти, показывались схематично, в черно-белых красках, психологически глубокое раскрытие внутреннего мира персонажей вовсе не входило в задачи писателей, действительность отображалась однобоко, контрастный план превратился в главный повествовательный прием в литературе. Если в произведениях средневековья в основе подобного деления на противоположности лежала борьба между добром и злом, то в произведениях, созданных в годы революции, эта дифференциация была связана с большевистской идеологией. Таким образом, в первые годы становления советской литературы проблема психологизма, как и проблема соотношения реализма и романтизма,  также очень остро стояла на повестке дня. В сложном, противоречивом понимании психологизма сыграли свою роль как объективные, так и субъективные факторы. Постановка перед ли­тературой вышеупомянутой просвещенческой задачи, обусловленной общественно-эстетической потребностью времени, полностью снимала наличие психологизма в произведениях. Кроме того, пролеткультовцы  апсихологизм считали достоянием советской литературы, провозгла­шали его чертой художественного новаторства. Лефовцы строго тре­бовали изгнания психологизма из произведений.[1] «Здоровый пси­хологизм - это чистейший нонсенс. Всякий, психологизм есть ухождение в себя, в план "внутренних переживаний". Буржуаз­ная литература, обезволивавшая читателя, усердно этим занималась. Классу строителей такая установка не по пути»[2] - утверж­дал Н.Чужак, обвиняя писателей в индивидуализме, в частом применении психологического анализа.

К тому же в начале двадцатых годов в литературе наблюдалось мощное явление аскетизма, ошибочный подход к концепции героя, что на­несло существенный урон   реалистическому воспроизведению жизнедеятельности личности. По этому поводу Е.Усие­вич пишет: "Нового человека" очень долгое время принято было изображать в литературе самоотверженным в борьбе и труде, ге­роически преданным идее и чрезвычайно энергичным, но зато со­вершенно лишенным всех человеческих чувств, сухим, грубоватым и (это тоже было очень модно) даже физически непривлекательным. Что касается его идей - не в их общей форме, а конкретно, прак­тически развернутых, - и его интеллектуальных свойств, то их совсем не было видно"[3]. Абсолютизация  "классового признака", распространенная тенденция одностороннего изображения героев, отсутствие индивидуализации, пред­ставление человека воплощением какой-нибудь одной социальной черты коснулись и башкирской прозы. Таковы, например, образ на­чальника штаба Тагирова в повести И.Насыри "В вагоне", лишен­ный обычных человеческих чувств горечи, переживаний, схематич­ный образ красного командира, активного борца за Советскую власть, но равнодушного к семье, к жене Билалова в романах А.Тагирова "Красноармейцы", "Красногвардейцы" и др. Позже Д.Юлтый писал: "... Героизм в революции, проявленный в вооруженной борьбе, породил в искусстве свои художественные краски. Тут нет личной жизни, она поглощена борьбой. Революци­онный энтузиазм, аскетизм, характерные в период военного ком­мунизма, - вот линии, свойства, присущие тем временам"[4].

В 20-е годы ХХ века вместе с попытками передать новое содержание при помощи традиционных форм и языковых средств, литераторы интенсивно искали новые приемы художественности. Между традиционным романтизмом и набиравшим обороты реалистическим направлением возникли резкие противоречия. Это было напрямую связано с творческим методом и проблемами стиля новой литературы. Укреплению реалистического стиля в 20-е годы особенно помешал абстрактный романтизм. В этом и проявилась острая идейно-эстетическая борьба на пути установления нового творческого метода. В получившем в 20-е годы интенсивное развитие  жанре нэсэр, в котором плодотворно работали С.Кудаш, Ш.Фидаи, Б.Ишемгулов, Д.Юлтый, Т.Янаби, И.Насыри, А.Карнай, выра­жались бурные романтические чувства, иногда  чрезмерные, абстрактные, пространные излияния взволнованной души романтического героя. Но хотя нэсэры основывались на эмоциях, составляющих один из ас­пектов нашего исследования, в этом жанре находили место лишь неконкретизированные чувства, "чувства без образов".

Попытка вложить новое содержание в традиционные приемы фольклора и восточной литературы, отразить новое содержание в старой форме также оказалась безуспешной, эти устаревшие приемы, формы были не в состоянии осветить реальные явления революционной действительности, воссоздать полнокровные жизненные образы. В двадцатых-тридцатых годах часто вспыхивали споры о взаимоотношениях между реализмом и романтизмом, особенно в 30-х годах прозвучало много критики против романтизма. Активизировалось мнение о том, что романтизму не место в литературе нового времени. Д. Юлтый, А. Карнай в своих критических статьях подчеркивали и всем своим творчеством доказывали, что в советской литературе есть место революционному романтизму, что башкирская литература, веками впитывавшая  в себя традиции восточного романтизма, способна и в настоящее время служить эстетическим потребностям читателя.[5]


[1]См. Проблемы психологизма в советской литературе. – Л.: Наука, 1970. – С.958.

[2]Чужак Н. Гармоническая психопатия  // Читатель и писатель. 1927. 24 дек. – С.2. 

[3]Усиевич Е. Традиции писателя и литературный герой  //Литературный критик.  1936. -  №1. – С.5.

 

[4]Октябрь. – Уфа, 1931. - №2-3. – С.45. (на башк. языке).

[5]Юлтый Д. Современная башкирская литература и ее творческие пути: Литературно-критические статьи. – Уфа: Башкнига, 1929. – 36с.;  Карнай А. Наша проза: Статья // Коммуна, 1932, 21 апреля.