Филологические науки/3.

Гончарова Ю.С.

Днепропетровский национальный университет им. О. Гончара, Украина

Автобиография: проблемы деконструкции

Изучение жанра автобиографии в контексте изменений, что произошли в философской, культурной, художественно-эстетической сферах на рубеже веков, является одной из актуальных задач современного литературоведения.

В многообразии научно-исследовательских подходов к изучению автобиографии можно выделить два основных. Первый - традиционный, когда автобиография рассматривается как один из жанров в традиционной жанровой иерархии. В этом случае ученые (Ф. Лежен, У. Шпенгеман и др.) видят свою задачу в изменении привычного отношения к автобиографии как жанру второстепенному. Как справедливо заметил французский исследователь Ф. Лежен, нужно признать, что автобиография – «это именно творчество, в котором реализуются все возможности вымысла и формальных построений», а не «отступничество», не «возврат к самому банальному пониманию функций языка» [4;263]. Однако концепция Ф. Лежена изначально противоречива: учёный стремится кардинально изменить отношение к автобиографии, не выходя за рамки традиционных представлений о ней. С его точки зрения, необходимо реабилитировать жанр автобиографии и выявить значимые оппозиции (например, автобиография-биография, автопортрет, мемуары, дневники и т.д.). Очевидно, что Лежен верен представлению об автобиографии как о фактическом отражении реальности, несмотря на глубокое знание концепций З.Фрейда, Ж. Лакана, Ж. Женетта, Р. Барта. Ж. Деррида, с которыми он ознакомился в период формирования его собственной концепции автобиографического жанра [4;261].

Другой исследователь У. Шпенгеман, считает, что нужно рассматривать существующие «формальные стратегии» (poetic self-expression, poetic self-invention, historical self-expression, philosophical self-scrutiny) в историческом контексте [7]. Такой подход, по мнению исследователя, дает возможность проследить пути эволюции жанра и понять, почему в ХХ веке предпочтение отдается поэтической и ассоциативной автобиографии, когда образ автора изображается, а не документально фиксируется. Исследователь обращает внимание не на содержательный или документально-психологический, а на художественный план жанра автобиографии – план, как правило, не анализирующийся в литературоведении.

Принципиально иной подход к решению данной проблемы предлагают постструктуралисты. Французский философ и теоретик литературы Ж. Деррида считает, что проникнуть в суть такого явления, как автобиография можно только при условии отказа от традиционных методов прочтения-понимания текста. Ученый предлагает более эффективную, с его точки зрения, аналитическую стратегию – деконструкцию текста. Деррида убежден, что само «письмо стремиться <…> обрисовать структуру и физиологию некоего ещё не существующего глаза, которому и предназначается событие текста», и практическая деконструкция является инструментом, обнажающим подлинную природу текста [1;92]. Деррида развёртывает анализ «вокруг кромок, пределов, границ» [1;98], акцентируя внимание на проблемах подписи и имени собственного.

Проблема подписи и имени собственного (именно на разграничении этих понятий, ранее воспринимавшихся как единое целое, настаивает Ж. Деррида) подробно рассматривается в его работе «Ухобиографии: Учение Ницше и политика имени собственного» (1984). Деррида подвергает критике традиционные «имманентные» и «эмпирико-генетические» принципы прочтения текста, т.к. в этом случае имя и подпись автора остаются за пределами созданной им художественной или философской системы. Такие прочтения, считает ученый, не обнажают «динамис» кромки, существующей между творениями и жизнью, между системой и субъектом системы [2;45]. Деррида отвергает статичность «нечувствительных к текстуальным потребностям» логоцентрических конструкций и, в рамках новой проблематики письма, разрушает метафизические представления о субъекте как сумме определенных слагаемых, таких как соотнесённость с объектом, автономия, интенция, сознание.

Проблема субъекта является ключевой в изучении автобиографии. Однако Деррида признает, что инициированное М. Хайдеггером намерение пересмотреть метафизику субъекта вызывает лишь новые вопросы, а проблемы имени собственного и подписи стоят на первом месте в этом списке неразрешимостей.

Понятие «динамис», введенное Ж. Деррида, отражает подвижную природу кромки между автором и произведением. Ученый мыслит эту кромку как пространство, где пересекаются биологическое, биографическое, аутос автобиографического, танатологическое и танатографическое. На этом пересечении возникают новые пучки смыслов, в которых строгая логическая аргументация утрачивает свою власть и на первый план выходит «театральное нарушение законов жанра и академизма» [2;77] – подчеркнём: внимание переносится с «факта» на проблему изображения.

Что же в таком случае автобиография? Анализируя тексты Ф. Ницше, Деррида приходит к выводу, что «рассказ <…> авто-биографичен не потому, что подписывающий пересказывает свою жизнь, возврат к своей прошедшей жизни как жизнь, а не как смерть; но потому, что жизнь эту он пересказывает себе, он является первым, если не единственным адресатом повествования. Прямо в тексте» [2;57]. Следовательно «подписывающий», т.е автор, предстает сразу в нескольких ипостасях: как «рассказывающий», «рассказываемый», «адресат». И здесь со всей очевидностью проявляется разность понятий «имя собственное», которое, как отмечает Ж. Деррида, «окаймляет систему подписи» [2;53], и собственно подписи.

Имя собственное (в зависимости от отношения автора к своему имени) может быть плюрализировано. Оно может существовать наряду с маской, которая также может быть размножена, растиражирована. Движение автора в тексте под масками, под другими именами имеет, по мнению Деррида, своей целью подрыв нашей теоретической убежденности «касательно удостоверения подлинности и того <…>, что мы знаем об имени собственном» [2;53]. Имя собственное как означающее нетождественно означаемому, т.е в данном случае, личности автора. Оно является «фальш-именем», потому как не может отобразить все характеристики субъекта, которого называет. В этом контексте оно обретает черты «плавающего означающего». Включаясь в ассоциативную игру означающих, имя избегает прямого означивания, т.е привязки к реально существующему субъекту. Оно выступает как «след». В рамках предложенной Деррида концепции письма, «след» является «пространственно-временной реализацией различения» [3;262]. Под термином различе(a)ние (différance) понимается «одновременное сосуществование противоположностей в рамках процесса дифференциации» [3;250], т.е существование и автора реального, и созданного в слове.

Подпись в автобиографии имеет свои функции. По мнению Ж. Деррида, автор, создающий автобиографию «не совпадает <…> со своим творением» [2;67]. Он слушает себя «другим ухом», познаёт себя через «я-двойника», который «с той стороны противоположности жизни и смерти» [2;66]. Подписывая свой контракт, автор заключает «контракт и союз против смерти» [2;70], т.к подпись несёт в себе «благую весть о вечном возвращении» [2;67]. Подпись даёт право на будущую жизнь автора как текста. Однако это не означает, что любой текст – это уже автобиография, если на обложке стоит имя автора. Думается, что Деррида настаивает на различе(a)нии (différance) между автором и его творчеством, которое живёт уже независимо от его воли; между «реальным-Я» и «Я-двойником», который представляет собой «слепок» личности реального автора. В этом случае, функция подписи заключается в придании автобиографии значения документа, авторитетного источника; в создании заслуживающего доверия текстуального субъекта, существующего внутри автобиографического дискурса,.

Функция имени собственного, которое не зависит от внешней ему системы условностей и может быть плюрализировано, заключается в обнажении фрагментарной сущности пишущего. В контексте постструктуралистских теорий его сознание предстаёт как поле взаимодействия трёх инстанций – реального, воображаемого и символического.

На разграничении понятий подписи и имени собственного настаивает и авторитетный американский учёный П. де Ман. С его точки зрения, «имя на титульном листе – это не только имя субъекта способного к самопознанию, но и подпись, которая делает соглашение законным, хотя и не эпистемологическим источником» [6;71]. Какое же «соглашение» имеется в виду? И почему вопрос о «соглашении» столь важен? По мысли де Мана, гипотетическое соглашение заключается между автором текста и автором в тексте, который носит его имя. Они являют собой «зеркальную пару» (the specular pair), которую на титульном листе замещает подпись. В таком случае, имя собственное в пространстве текста выступает как троп, как образ, созданный в слове. Принцип зеркального отражения позволяет автору автобиографического повествования заявить о себе как о субъекте, рождённом письмом. И здесь ведущую роль играет воображение, которое «начинает свой полёт только в откровении пустоты, неподлинности экзистенциального проекта» [5;53]. В этой точке, на наш взгляд, наиболее отчётливо проявляется близость позиций П. де Мана и Ж. Деррида, который считает, что автор познаёт себя через «я-двойника», прочитывает своё «я» посредством созданного им текста. Текст открывает новые смыслы, т.к автор говорит не только то, чего не сказано в произведении, но и то, чего он не намеревался сказать. Интенция текста не исчерпывается интенцией автора – это ключевой тезис постмодернизма, который имеет хорошо узнаваемый исток в Новой Критике. Здесь мы имеем в виду ориентированную на анализ «самодовлеющего произведения» концепцию У.К. Уимсат и М.С. Бердсли, которая была изложена ими в работе «Аффективное заблуждение» (The Intentional Fallacy, 1954) и базировалась на основных положениях имманентной эстетики, в том числе на идее автономности искусства.

Важным моментом является отношение читателя к автобиографическому тексту. Если читатель ставит знак равенства между фигурой автора в тексте и именем на титульном листе, он настойчиво ищет доказательства онтологического тождества, подтверждение подлинности подписи, что подразумевает последовательность поведения пишущего, его ответственность за изложенные и заверенные подписью факты. Такой способ, с точки зрения де Мана, не может считаться продуктивным. Если читатель игнорирует тропологическую природу имени, утверждается перформативная функция и начинает действовать механизм сдерживания познавательных возможностей. Зеркальная структура, считает исследователь, «заменяется, но не преодолевается, и мы вновь попадаем в систему тропов в тот самый момент, когда стремимся избежать этого» [6;72]. Утверждается, что новая языковая реальность, отринувшая ясность и логичность, способствует созданию иной коммуникативной стратегии, отвергающей, в свою очередь, «объективную» фиксацию личного опыта.

Даже столь краткий анализ постструктуралистских концепций автобиографизма свидетельствует о необходимости дальнейших исследований в этой сфере. Языковая природа автобиографического, так точно выявленная теоретиками постструктурализма в середине века, обнаруживает себя в новых жанрах эго-литературы, автографии и парабиографии, определяя новый этап развития автобиографического.

Литература:

1. Деррида Ж. Есть ли у философии свой язык? / Золы угасшей прах. – СПб.: Академический проект, 2002.

2. Деррида Ж. Ухобиографии: Учение Ницше и политика имени собственного. – СПб.: Академический проект, 2002.

3. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. –М.: INTRADA. 2001.

4. Лежён Ф. «Я в некотором роде создатель религиозной секты…»//ИЛ №4, 2001.- с. 257-263.

5. Ман де П. Слепота и прозрение. СПб.: ИЦ «Гум. Академия», 2002.

6. Man de P. The Rhetoric of Romanticism. – N.Y.: Columbia UP, 1984.

7. Spengemann W. The Forms of Autobiography: Episodes in the History of a Literary Genre. Yale: Yale UP, 1980.