Философия/4. Философия культуры

К.и.н. Сидорова Г. П.

Ульяновский государственный технический университет, Россия

ФОРМЫ МАТЕРИАЛЬНОЙ ПРЕДМЕТНОСТИ СОВЕТСКОЙ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В МАССОВОМ ИСКУССТВЕ 1960–1980-х: ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА

Культурология на основе системного и целостного подходов изучает культуру как сложную систему, многосторонне-целостный способ бытия людей, включающий явления материального, духовного и художественного порядка. Согласно системной модели культуры М. С. Кагана, в соответствии с тремя объективными целями человеческой деятельности в культуре выделяются материальная, духовная и художественная подсистемы, тесно взаимосвязанные, «и потому изучение истории каждой бесплодно, если она изолируется от двух других» [1, с. 323]. На этом теоретическом основании автором предлагаемой статьи изучается советская хозяйственная культура в ее воплощении массовым искусством 1960–1980-х гг. Системный и целостный подходы требуют изучения культуры во всех формах материальной и духовной предметности. Человеческое тело выступает одной из форм материальной предметности культуры, наряду с технической вещью и социальной организацией. В последние двадцать лет советская материально-вещественная среда изучалась российскими и зарубежными авторами (О. Вайнштейн, О. Гурова, К. Герасимова, Т. Кондратьева, Н. Б. Лебина, М. Меерович, Е. А. Осокина, В. С. Тяжельникова, И. Утехин, Д. Бартлетт, В. Бучли, Ю. Гронов, Ш. Фицпатрик и др.). Особое внимание уделялось жилищу, одежде и пище, но исследований на эту тему, особенно касающихся периода 1960–1980-х, немного. Рассматривалось тело советской женщины в контексте вещей и моды, его гендерной и художественной репрезентаций (О. Вайнштейн, Ю. Градскова, О. Гурова). Тело советского человека как субъекта хозяйственной культуры в аспекте его художественной репрезентации не изучалось.

О. Гурова в исследовании «Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью» выделила три идеологических дискурса о теле: «тело здоровья» (1917–1920-е гг.), «тело культурности» (1930–1940-е гг.), «тело личного вкуса» (1950–1980-е гг.) и показала, как вместе с изменением официального дискурса о теле менялся официальный дискурс о нижнем белье [2]. В предлагаемой статье рассматриваются два дискурса о теле: «тело идеологическое» и «тело повседневности». В основе дискурса об «идеологическом теле» – концепция «строителя коммунизма», духовно и физически совершенного. В основе дискурса о «теле повседневности» – понимание повседневности как фундаментальной реальности, в которой пребывает большинство людей. Задачи статьи: рассмотреть художественную репрезентацию тела советского человека как субъекта хозяйственной культуры; показать, как в художественных образах советского массового искусства воплотились идеологический (официальный) и повседневный (практический) дискурсы о теле; как в художественных образах раскрываются гносеологические, аксиологические и семиотические аспекты этой формы материальной предметности и передают «дух» советской культуры. В решении поставленных задач используются названия аксиологических типов субъекта советской хозяйственной культуры – «строитель коммунизма», «честный труженик», «обыватель», выявленные автором по критерию ценностной мотивации хозяйственной деятельности.

Художественные образы тела субъекта советской хозяйственной культуры были созданы во всех видах искусства: музыке (песня), изобразительном искусстве (графика, живопись, скульптура), художественной литературе, драматическом театре и кино. В массовой песне репрезентировано «идеологическое тело» советского человека – крепкое, умелое, привычное и стремящееся к труду. Особо значимы руки и сердце – верные и сильные: «... руки рабочих, вы даете движенье планете. Руки рабочих создают все богатства на свете…» («Идёт рабочий класс», В. Баснер – М. Матусовский), «Руки наши тянутся к работе» («Планета Целина», О. Фельцман – В. Харитонов), «Жила к труду привычная девчоночка фабричная» («Стою на полустаночке», И. Катаев – М. Анчаров), «Дальний рейс, маршруты круты. Здесь сердца и руки верные нужны» («Песня шоферов», В. Соловьев-Седой – С. Фогельсон), «И вам всегда помогут в нелегкую минуту наши верные руки и девичьи сердца» («Хорошие девчата», А. Пахмутова – М. Матусовский), «Наши руки не для скуки, для любви сердца» («У нас, молодых», В. Добрынин, Ю. Маликов – В. Харитонов), «Хлеб поднят сильными руками» («Вкус хлеба», Е. Птичкин – В. Фирсов), «Обнимая небо крепкими руками, летчик набирает высоту» («Обнимая небо», А. Пахмутова – Н. Добронравов) и др. Тело «строителя коммунизма» – сверхпрочное: «Как прежде, мы тверже гранита и стали» («Легенды расскажут», Г. Мовсесян – В. Гин), а глаза – веселые: «приветливые лица, огоньки веселых глаз» («Хорошие девчата»), «Мелькнет в толпе знакомое лицо, веселые глаза» («Я шагаю по Москве», А. Петров – Г. Шпаликов). Уверенная поступь человека – художественное воплощение положения Конституции о земле с ее недрами как всенародном достоянии: «Еще повсюду на земле предутренний покой, а мы шагаем не спеша дорогой заводской. Идут хозяева земли, идет рабочий класс» («Идёт рабочий класс»), «Выйдет в незнакомый мир, ступая по-хозяйски, в общем-то зеленый, молодой народ» («Главное, ребята, сердцем не стареть», А. Пахмутова – С. Гребенников, Н. Добронравов).

В плакатной графике представлено в основном «идеологическое тело» рабочего и крестьянина. Нередко центральным художественным образом выступают руки – трудовые, сильные, красивые, умелые, руки хозяина: Е. Абезгус «Цени рабочую минуту», В. Корецкий «Вот наша прибыль!», В. Говорков «Хозяйствуй умело», И. Каленская «Десятой пятилетке – ударный труд!», Б. Резанов «Каждое взращенное зерно непременно хлебом стать должно!» и др. Плакат 1960–1980-х гг. сохраняет традицию 1930-х: идеализация, монументализм. Хотя тело труженика в основном скрыто рабочей одеждой, через спецовки, робы и комбинезоны проступают очертания стройного, атлетического тела, тренированные мышцы рук и ног: В. Добровольский, В. Литвинов «В космос!», В. Механтьев «По пятилетнему плану идя, шагом год выгадывай», Н. Чарухин «Пятилетка – это реки стали», А. Якушин «БАМ – работа настоящая!» и др. Не скрытое одеждой тело показано на отдыхе, где оно закаливается с целью повышения работоспособности: В. Каленский «Солнце, воздух и вода множат силы для труда!». Плакат и карикатура также создают образы тел обывателей – лодырей, пьяниц, халтурщиков – сутулые, оплывшие жиром, с отвисшими животами, обрюзгшими лицами: О. Масляков «Вон дармоедов с тепленьких мест! Кто не работает, тот не ест!», В. Говорков «Как работал, так и заработал», М. Ержанов «Вот что лень и сладкий сон дали лодырю в сезон» и др.

В живописи и скульптуре 1960–1980-х начиная с «оттепели» все меньше идеализации и пафоса, репрезентировано главным образом «тело повседневности». В подавляющем большинстве это все-таки рабочие и крестьяне. Но совершенные, монументальные тела, характерные для живописи предшествующего периода, сменяются обычными, реалистичными, иногда даже непропорциональными фигурами: Ю. Кугач «Колхозные плотники», Т. Салахов «Ремонтники», Ю. Походаев «Одесский привоз», В. Загонек «Утро», И. Симонов «Литейщики», А. Пластов «Полдень», В. Попков «Строители Братска», А. и П. Смолины «Полярники», В. Загонек «Март. Будни», В. Иванов «Уборка картофеля», Э. Козлов «Нефтяники Печоры», Х. Якупов «Челнинские красавицы (КамАЗ)», Л. Кириллова «На прополке» и др. Скульптура: Н. Жилинская «Строительница», Е. Николаев «В обеденный перерыв», «Строители панельных домов», Е. Крупина «Первая деталь».

В литературе со времени «оттепели» разрушаются плакатные стереотипы и репрезентируется «тело повседневности». Художественные образы тел не связаны с социокультурным типом личности: «строитель коммунизма», «честный труженик» и «обыватель» могут быть красивыми или невзрачными, изящными или грубыми. В молодежной прозе тела молодых «строителей коммунизма» спортивны, стройны, но не идеальны. Хотя главные герои В. Аксенова активно занимаются спортом, Зеленин – «тощий верзила», («Коллеги»), у Алика Крамера «костлявые плечи» («Звездный билет»). «Строитель коммунизма» может быть «толстый и неловкий», как пожилой фельдшер Макар Иванович («Коллеги») или «маленький и тощий», как инженер-геолог Кичекьян («Апельсины из Марокко»). Наоборот, преступник Бугров – парень «атлетического сложения», с «могучими татуированными руками» («Коллеги»). Строят коммунизм лесоруб Илья Ковригин – «видный рослый парень», «даже слишком красивый для парня» и повар Тося Кислицына – маленькая «замухрышка» (Б. Бедный «Девчата»). Участковый милиционер Анискин – самый толстый человек в деревне, «с двухъярусным навислым пузом» и продавец сельпо Дуська Пронина – «пухлая и грудастая», с ногами одинаковой толщины в щиколотке и возле колен, и заведующий клубом Геннадий Николаевич – «щупленький, узенький» (В. Липатов «Деревенский детектив»). В повседневном дискурсе Д. Граниным созданы художественные образы советских ученых: тщеславный карьерист Тулин – спортивный, красивый, загорелый, а талантливый ученый, бескорыстный Крылов – медлительный, с длинными руками и «примитивной курносой физиономией» («Иду на грозу»).

В романе А. Иванова «Тени исчезают в полдень» колхозник ничего общего не имеет со своими плакатными братьями, кроме крупных и крепких рук. Лучший колхозный плотник, столяр, печник и каменщик Моторин – «щупленький, жилистый человек». Колесников – кряжистый, неповоротливый, с огромными узловатыми руками и жесткими, как прутья, волосами. Ирина Шатрова – маленькая и тоненькая девушка, Егор Кузьмин – сутулый, с красным, как кирпич, лицом. Агроном Корнеев «напоминал увесистый пшеничный сноп». Враг советской власти Илья Юргин – «низкорослый, чахлый и помятый мужичонка», а Пистимея Морозова в молодости – красивая, стройная и сильная женщина.

В детективах также развернут повседневный дискурс о теле субъекта советской хозяйственной культуры. В повести Ю. Семенова «Петровка, 38» милиционер Копытов – «щупленький старый человек с большими руками крестьянина», преступник Прохор – «маленький, серый человечек». Оперативник Садчиков «худ, как палка» и заикается. Преступник Сударь – «высокий худой парень», а преступник Чита – красавец с «длинными пальцами». В повести А. и Г. Вайнеров «Лекарство против страха» честный участковый Поздняков – «человек малосимпатичный», с «белобрысыми ресницами» и «широким ноздрястым носом», а преступник Чебаков – «здоровенный и красивый парень с застенчиво‑наглой улыбкой» и «длинной гривой великолепных черных волос». Аналогично репрезентируется «тело повседневности» советского человека в повести Н. Леонова «Выстрел в спину».

Анализ художественных образов тела субъекта советской хозяйственной культуры выявляет еще один существенный аспект: в песне и плакате «идеологическое тело» репрезентировано главным образом в роли производителя материальных благ. В роли потребителя тело представлено минимально, даже в рекламном плакате. В карикатуре репрезентировано «идеологическое тело» обывателя, пораженного вещизмом. Если верить плакатным образам, субъект советской хозяйственной культуры производил «реки стали», «триллион киловатт часов в год» электроэнергии, выращивал кукурузу – «источник изобилия», заготавливал корма, строил «дорогу в будущее» и почти ничего не потреблял. Так искусство выполняло аксиологическую и социализирующую функции: пыталось возвысить человека над миром вещей. В литературе и кино тело советского человека репрезентировано как в роли производителя материальных благ, так и в роли их потребителя. Причем в роли потребителя тело «строителя коммунизма» и «обывателя» представлено реалистично. В песенной и плакатной репрезентации тела «строителя коммунизма» проявляются характерные для социалистического искусства идеи превосходства, исключительности и непревзойденности [3, с. 292]. Напротив, в литературе, драматургии и кино художественная репрезентация тела «строителя коммунизма» разрушала идеологические штампы. Таким образом, на основе системного и целостного подходов, сравнительного анализа художественных образов тела субъекта советской хозяйственной культуры в массовом искусстве формируется целостное представление о советской культуре.

Литература:

1. Каган М. С. Философия культуры. Санкт-Петербург, 1996.

2. Гурова О. Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью. М.: НЛО, 2008.

3. Конев, В. П. Советская художественная культура периода 30–80-х годов ХХ века: теоретико-методологический анализ. Диссертация. Новосибирск, 2004.