Рахматуллина Наиля Хамидулловна

Республика Казахстан, г. Алматы

ст.преп., Каспийский Общественный

Университет

Об элементах креолизации в спонтанной речи

казахов-билингвов

Сегодня в центре современных лингвистических приоритетов и интересов исследователей находится человек как субъект речевой деятельности. «Контуры человеческого фактора, предполагающего, прежде всего, учёт личности коммуникантов и их знаний приобретают всё более четкие очертания» [1, с.3].

Углублением, развитием понятия личности вообще является понятие языковой личности, сформулированное и разработанное Ю.Н.Карауловым и его последователями: языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в общих своих чертах на базе языковых средств.

Мы поставили перед собой задачу - исследовать языковую личность рядового речепроизводителя - современного казахстанца – на базе его устной речи. Поскольку казахско-русский билингвизм в нашей стране является типичным явлением, а вопрос о сосуществовании русского и казахского языков в коммуникативном пространстве суверенного Казахстана сегодня очень актуален, в качестве информантов были выбраны казахи-билингвы, студенты высших учебных заведений разных специальностей: правоведы, экономисты, нефтяники.

Сбор материала проводился следующим способом: информанты в течение дня носили в нагрудном кармане включённый диктофон, который фиксировал их спонтанную речь. Записанные таким образом тексты были перенесены на бумагу. Так как нас интересовала только речь испытуемых, реплики их собеседников не анализировались.

В данной работе делается попытка проанализировать, как взаимовлияние двух языков, которыми пользуются билингвы, отражается в их устной речи. Исследование лексики одного дня выявило следующее.

Для речи всех шестерых информантов в большей или меньшей степени характерны явления речевой мутации (интерференции и интеркаляции); во всех коммуникативных актах имеет место большое количество лексических единиц, образованных в результате контаминации словообразовательных элементов русского и казахского языков. Так как анализируемый нами языковой материал используется в спонтанной речи, наличие в ней интерференционных явлений говорит о живучести подобных форм.

Лексические единицы, отражающие взаимовлияние языков, были распределены по группам в соответствии со стилистической дифференциацией: сначала слова, относящиеся к студенческой («производственной») тематике, затем нейтральная лексика, жаргонизмы и просторечные выражения. Предполагалось, что «смешанные» слова, в основном, будут характерны для студенческой лексики и для единиц, представляющих молодежный сленг, но, как оказалось, их довольно много и в нейтральной лексике, причем в так называемой «бытовой». В результате сложилась следующая картина.

Лексемы, относящиеся к студенческой тематике (43):

экзамен + ді, экзамен + де, экзамен+нен, экзамен+дер, экзамен+дер+ге;

группа+мен, группа+да+ғы, группа+дан, группа+да, группа+лас+тар+ы;

нефтяник+тер+мен, юрис+тер, юрис+пын, разработчик+тер, бурильщик+те, бурильщик+ке;

универ+де, универ+де, универ+ден, семестр+де, тема+ға, парта+ға, номер+ін, зачетка+м, диалог+тар, результат+ты, апелляция+ға; допуск емес, товар емес, ошибка екен, «пятерка» ғой;

вышмат+ым+ды, офис-регистратор+ға, одногруппник[г]+і+нің; иняз+дың; одноклассница+м;

АГУ+да, АГУ жақта, АИЭС+те, КВНщик+тер+дің қасында;

курсовой+ды, английский+ге; защищать+ етемін.

Нейтральная лексика (60):

родинка+сы, этаж+да, неделя+да, кефир+ді, диета+ға, желудок[г]+ым, магазин+ге, просьба+лар+ды, кино+ға, костюм+де, костюм+ім+ді, кассета+ны, папа+м, мама+м, папа+лар+дың, звонок+тар+ы+ның, шкаф+тың, холодильник+те, чай+да, аппетит+ті, аппетит+ім+ді, мама+сы+ның, корректировка+ға, кафе+нің, друг+ы, девушка+сы, пиджак[г]+ын, ориентация+ң, аптека+ға, папарацци+ға, таксис+тер, «СуперСтар»+дың, отношение+лер+ің, отношение+лер+ің+ді, инициатива+ның, июнь+ның, сентябрь+де, футболка+ны, олигарх+тар+дың, число+ға, тряпка+мен, майонез+ді, мелодия+сы+на, изображение+сы+на, видео+сы+на, май+дың (мамыр), вокзал+ға, автобус+қа, этаж+ға, зонтик+сыз; надоел+ды, выяснять+етіп +жатырсыңдар, общаться+етемін; сорок шестой+дан; Сейфуллина+ға, Байтурсынова-Гоголя+дан, Айгуля, Дед Мороз+ға; ең последний.

Просторечные выражения и жаргонизмы (20):

реальный сияқты, мынау беспонтовый ғой, блатной ғой, иняз+дың блатной+ы, нормальный ма, қап+қара+шк+а+сы, аш+казах+и, аға+шк+а, общага ғой, общага+ға, общага+дан, звон+дай+ды, звон+да, прикол+ ұстап тұрмыз («прикалываемся» –«подшучиваем»), мазь+жағу керек («подмазать» - «создать для себя благоприятные условия») давай онда, онда давай; ал,давай; давай, сәлем айт.

Таким образом, в речи информантов представлены 143 факта взаимодействия и смешения языковых элементов в разных вариантах. Явно преобладают случаи, когда к русской основе или ко всему слову прибавляются казахские падежные окончания, суффиксы, аффиксы принадлежности: магазинге, зонтиксыз, родинкасы и т.п. То есть заимствованные из русского языка слова принимают грамматические формы, характерные для казахского. В четырех словах наблюдается обратное, когда русские аффиксы присоединяются к казахским основам: Айгул+я, қапқара+шк+а, аға+шк+а, ашказах+и. Дважды в названиях улиц – фамилиях – также используются окончания русского родительного падежа, за которыми следуют казахские падежные окончания: Сейфуллин+а+ға, Байтурсынов+а–Гогол+я+дан. Если даже исключить из всего количества креолизованных лексем «интернационализмы» (семестр, апелляция, диалог, номер, диета и т.п. – всего 27), все равно процент русских лексических единиц, употребляемых вместо их эквивалентов, имеющихся в казахском языке (ошибка – вместо қате, этаж – вместо қабат, друг вместо жолдас и т.п.) , будет довольно большим – 2,7%.

На основании вышеизложенного можно сделать некоторые выводы.

1. Билингвы постоянно в той или иной форме используют и единицы Я-2 в доминирующем языке, и единицы Я-1 во втором языке. (Я-1 – для билингва доминирующий язык, Я-2 – второй по значимости язык).

2. Очевидно, можно говорить о морфологическом освоении некоторых групп русских слов, которое, по утверждению Абишевой К.М., происходит на протяжении двух этапов: опрощения морфологической структуры слова-этимона и словообразовательной активности заимствуемого слова на почве нового языка. Если деривационной активности заимствованных слов у наших информантов не отмечается, то превращение производной основы иноязычного слова в непроизводную происходит часто. При образовании грамматических форм путем контаминации разноязычных элементов морфологическая структура исходного русского слова «затемняется», перестает члениться на составные части и превращается в нечленимую основу.

Способы образования казахских грамматических форм от русских слов преимущественно следующие:

а) русское существительное + казахский аффикс принадлежности + казахское падежное окончание (девушкасы, одногруппнигінін); форма множественного числа образуется при помощи казахского окончания (отношениелерің);

б) русское прилагательное в начальной форме + казахское падежное окончание (иняздың блатнойы); русское прилагательное в роли определения употребляется в форме именительного падежа независимо от падежа определяемого казахского слова (прошлый неделяда, любой жерде,казахская группамен).

в) наблюдается также аналитизация форм казахского глагола: неопределенная форма русского глагола + личная форма казахского вспомогательного глагола при образовании сложного будущего времени (защищать етемін, общаться етпеймін).

г) русское существительное + казахская частица (товар емес, ошибка екен, пятерка ғой).

3. При образовании новых слов с разноязыными морфемами используются:

а) суффиксальный способ: казахская основа + русский суффикс (капкарашка);

б) cложение: казахское слово + русское (ашказахи, грант-мрант) ;

в) усечение казахских имен (Баха, Аза, Макс).

«Смешанная речь на неродном языке объясняется обычно плохим знанием последнего... Смешанная речь на родном языке объясняется, разумеется не незнанием родного языка... а тем, что здесь контроль за чистотой речи ослаблен по сравнению с напряженным вниманием, которое мы наблюдаем у говорящего на неродном языке. Некоторые носители двуязычия большую небрежность проявляют именно в родной речи, пересыпая ее словами и оборотами неродного языка, в результате которого получается так называемая «макароническая речь» [2, с.202]. «Макароническая речь» звучит у нас повсюду, и характерна она для казахов разных возрастных категорий, но если это объяснимо для людей, сформировавшихся в языковом отношении при СССР, то как понять речевое поведение тех, кто вырос в суверенном Казахстане?

В ряде работ, посвященных проблемам двуязычия, констатируется тот факт, что в Алматы, несмотря на изменения в этническом составе горожан и произошедшую внутреннюю миграцию в стране, на сегодняшний день сохранилось доминирование русского языка и что его функцонирование в качестве языка межэтнического общения продолжает оставаться стабильным. Южная столица – студенческий город, а в студенческой среде по-прежнему широко используется казахско-русское двуязычие в разных коммуникативных ситуациях – во время учебы, вне ее, в быту, при общении с друзьями, знакомыми и незнакомыми людьми, и все студенты обнаруживают определенную степень владения русским языком как вторым, хотя уровень их языковой компетенции различен [2, с.32].

Насколько это опасно для казахского языка? Можно ли подобный «макаронизм» объяснить инерционной заданностью языковых явлений, или конвергентные процессы зашли настолько глубоко, что происходит языковой сдвиг? Здесь принципиально важным является разграничение двух различных следствий языковых контактов – заимствования отдельных языковых элементов в самом широком смысле слова, с одной стороны, и смену языка в целом, с другой. В последнем случае имеет место последовательное вытеснение языка из различных сфер функционирования языком межплеменного или международного общения. В отличие от него языковые заимствования с необходимостью предполагают непрерывающееся наследование языковой основы. Обоим явлениям, которые встречаются достаточно часто, соответствует не столько различная степень интенсивности языкового контакта, сколько разные социальные или политические условия, в которых этот контакт осуществляется.

Сегодня главным признаком осуществляющейся в Казахстане языковой политики оказывается ее направленность на возрождение казахского языка, а придание казахскому языку статуса государственного содействовало урегулированию функциональных взаимоотношений между казахским и русским языками, восстановлению функционирования казахского языка в необходимом объёме в общественно значимых сферах. Сегодня налицо широкое и регулярное использование казахского языка в средствах массовой информации, в публичной политической речи и рекламе, мероприятия по модернизации казахского языка, нормализации и унификации терминологии, планомерная работа по пропаганде языковых знаний. То есть угроза языкового сдвига, если она и имела место во времена «паритетного» развития русского и казахского языков, устранена: социально-политические условия благоприятствуют укреплению и развитию казахского языка, а психологические барьеры, заметно сказывавшиеся в первые годы после принятия Закона «О языках в РК» и препятствовавшие его реализации, постепенно преодолеваются.

Однако, «недостаточное материальное и практическое обеспечение процесса выравнивания функциональных типов и сфер использования казахского языка, а также инерционная «заданность» языковой ситуации во многом снижают эффективность предпринимаемых усилий» [3, c.67]. Именно это и подтверждает количество «смешанных» слов в речи казахов-билингвов.

Использованная литература

1. Гуреев В.А. Проблемы субъективности в когнитивной лингвистике // Известия РАН. – 2005, т. 64.

2. Михайлов М.М. Двуязычие и взаимовлияние языков // Проблемы двуязычия и многоязычия. – М., 1972.

3. Сулейменова Э.Д., Смагулова Ж.С. Языковая ситуация и языковое планирование в Казахстане. – Алматы, 2005.

4. Абишева К.М. Социально-языковая контактология. – Алматы, 2001.

5. Алтынбекова О.Б. Языковая ситуация в Казахстане: макро– и микросоциолингвистическая парадигма. Автореферат дисс... д.ф.н. – Алматы, 2006.

6. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987.

7. Карлинский А.Е. Основы теории взаимовлияния языков. - Алма-Ата, 2001.