Кашляк С. Г.

Республика Беларусь, г. Минск, БГУИР, ФИТиУ, кафедра гуманитарных дисциплин, преподаватель.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ПОГРАНИЧНАЯ ДРУЖИНА.

На восточном пограничье Византийской империи в пределах так называемой византийско-армянской контактной зоны сформировалась своеобразная социальная группа акритов, которая существовала за счет перманентной войны. Предшественниками этой социальной группы были римские limitanei времен Домината и ранней Византии. Но, в отличие от них, акриты обладали большими привилегиями – они были полностью освобождены от всех налогов (стратиоты все-таки платили поземельный налог димосион). Вдоль восточной византийской границы была создана буферная зона относительно небольших военно-административных единиц: банд, клисур, топотирий. К XI в. эти единицы получают наименование «акритских фем» в противовес «ромейским фемам», более крупным и созданным ранее. В источниках эти пограничные фемы именуются еще «армянскими», по имени этноса, на чьей территории они в основном создавались, и представители которого составляли большинство воинов этих фем. Надо учитывать также, что здесь мы говорим в основном об армянах-халкедонитах, вошедших в ромейскую общность. Причем, источники часто не различают на то время православных грузин, армян халкедонского вероисповедания, просто жителей фемы Ивирия, именуя всех «ивирами».

Образ жизни и особенности военного дела акритов ярко отражены как в византийском героическом эпосе «Дигенис Акрит» и цикле акритских песен, так и в военных трактатах (см. «Pερι παραδρομης πολεμου» или «De velitatione bellica»). В X в. эта социальная группа была в значительной мере пополнилась большим количеством мелких и средних землевладельцев – катафрактов, число и имущественное положение которых резко увеличилось в результате «Византийской реконкисты». Именно катафракты могли стать носителями восточной «рыцарской» традиции, пришедшей к византийцам через армян-халкедонитов.

Именно из этой социальной среды вышли в своем подавляющем большинстве семьи, составившие впоследствии «клан Комнинов», правивший Византией в течение столетия. Более половины этих семей выходят на общевизантийскую политическую арену в XI в. как бы из ниоткуда. Правда с уверенностью можно определить как акритскую по своему происхождению только семью Гавров (Gabr©j), обладавшую значительной властью и влиянием в феме Халдия (район Трапезунда). Эта семья активно боролась с мусульманской экспансией (турки-сельджуки) в Мало Азии. В результате один из Гавров, Феодор, мученически погибший в плену у турок, был объявлен святым. Само наименование этой семьи происходит от корня GBR – «гебр», «неверный». Именно так называли у мусульман византийских пограничников акритов. Впоследствии представители семьи Гавров встречаются на службе, как у византийских императоров, так и у иконийских султанов, что еще раз свидетельствует о принадлежности ее к восточной контактной зоне Византийской империи.

Поскольку акриты являлись продуктом византийско-армянской контактной зоны, то наличествует значительное армянское влияние. В данном случае армяне выступали в роли трансляторов другой, более древней традиции, сформировавшейся в Иране парфянского и сасанидского периодов. Мы имеем здесь дело с традицией, ставшей стержневой для мира ислама и для тюрко-монгольской степной зоны. Потому, говоря о восточном «рыцарстве», мы имеем в виду именно иранскую традицию, которая окончательно сложилась в правление династии Сасанидов и нашла отражение в «Аин-наме» – «Книге установлений», а впоследствии и в «Шах-наме» Фирдоуси. Среди воинов «армянских фем» насчитывалось значительное количество катафрактов, составлявших ударную силу армии. Общим для восточного «рыцарства» была система воспитания – так называемый «фраханг» у иранцев («фурусийа» у арабов). Эта система из шести «искусств», приличествующих воину: владение копьем, мечом и щитом, вместе и по раздельности, стрельба из лука, выездка и конное поло, ставшее основным методом подготовки к конному бою в составе отряда. Та же система «рыцарских искусств» воина присутствует и у византийцев. По крайней мере, поэт Феодор Продром в пожелании юному императору Алексею II перечисляет именно восточные воинские «искусства». О западноевропейских «рыцарских искусствах» речи нет, несмотря на тесные контакты Византии с Западом в XII в. при династии Комнинов. Отразившиеся в европейских рыцарских романах: например, роман Кретьена де Труа «Клижес».

Дружины дехкан доисламского Согда – те же 40 дружинников-чакиров. «Природа людей чжэ-гэ свирепа и отважна. Они рассматривают смерть как возвращение домой. Когда они атакуют, никакой враг не может противостоять им», – писал о них китайский путешественник Сюаньцзан. Эта структура сохранилась в «мужских домах» Таджикистана. Главой такой дружины являлся сам князь или более мелкий владетель (дехкан). Он имел двух помощников (визирь правой руки (вазири дасти рост) и визирь левой руки (вазири дасти чан)). Имелись также судья (кази), церемониймейстер (ясавул), кравчий (соки), заведующий общей казной (хазначи), повар (ошпаз или бекавул). Простые дружинники, фукарои, числом 40, делились на две части, правую и левую, и подчинялись соответствующим визирям. Такая структура имеет «боевую» составляющую – фланги, «крылья», а так же «идеологическую» – поскольку именно совместные пиры были основной ритуальной составляющей повседневного дружинного быта, определяющего дружинное «братство».

После арабского завоевания и исламизации Согда и Ферганы часть элиты, связанной торговлей с Византией перебралась туда. В итоге, во 2-й половине IX в. в состав Малой Этерии вместе с кочевниками Северного Причерноморья – хазарами, входят и т. н. Фарганы, Φαργανοι, «ферганцы». Надо отметить, что именно Мавераннахр (Согд), Семиречье, Восточный Туркестан и Фергана становятся основным источником тяжеловооруженных всадников-гулямов в армиях мусульманского Ближнего и Среднего Востока. Кстати, при императоре Феофиле в конце 833 г. из халифата бежали персы-хуррамиты, последователи неомаздакитского движения Бабека (Папака), связанного с христианскими князьями Армении и Албании. Из их числа создается «персидская» тагма (πέρσοι) численностью в 2000 человек. Их командир патрикий Наср (в крещении – Феофоб) стал свояком императора. Часть лучших воинов, по традиции, могла быть зачислена в дворцовую гвардию, учитывая близость персов и согдийцев, это могла быть часть этерии василевса.

Численность такой пограничной дружины может равняться 30 или 40 человекам. Тридцать – число более архаичное, отразившееся в древнейших вариантах эпоса. Сорок же число более позднее, связанное с социально дифференцированным обществом. Причем именно число сорок нашло реальное отражение в воинских структурах дружин. Именно такую ситуацию мы наблюдаем в различных версиях византийского эпоса «Дигенис Акрит» и в цикле так называемых «акритских песен»: в Гротта-Феррарской версии эпоса, наиболее «ученой» и приближенной к мировосприятию элитарных слоев византийского общества акритская дружина насчитывает сорок пять воинов, тогда как во всех остальных списках говорится о 300 или 100. И здесь крайне интересен тот факт, что «клан Комнинов», вставший у власти в Византии, на протяжении своего векового нахождения у власти насчитывал в своем составе от 28 до 31 семьи. То есть, в среднем численность родственных Комнинам семей равнялась 30. Это, плюс сама система отношений внутри «клана Комнинов», позволяет утверждать, что он был, по сути, «дружиной», вставшей во главе государства. Данное явление не является уникальным для азиатских государств, но для Византии с ее бюрократическими традициями, уходящими корнями в эпоху поздней Римской империи и ранней Византии, это без сомнения нонсенс, возможный только в обстановке тотального военно-политического и социально-экономического кризиса. Что мы и наблюдаем для второй половины XI в.

При взгляде на дружины эпической Азии мы видим: Сорок дружинников у киргизского Манаса и у калмыцкого Джангара; в эпических произведениях Средней Азии объединения странствующих дервишей-суфиев (каландаров), в нужный момент «превращающиеся» в военные дружины, тоже насчитывают 40 членов; в русской былине о «хождении во святой град Иерусалим» в паломнический путь идут «сорок калик с каликою». Здесь паломники тоже носили раньше не рясу, а доспехи. И уже в шестьдесят, «на пенсии», меняют кольчугу на схиму. Да и само наименование «калика» происходит от латинского термина caligae – армейские полусапоги. Такие паломничества были не менее опасны, чем военные походы.

В эпосе «Дигенис Акрит» мы видим, что акритские дружины византийского пограничья организованы по кровнородственному клановому принципу: 1) стержнем является семья или, чаще, группа родственных семей из пограничной землевладельческой аристократии; 2) зависимые военнообязанные люди (рабы, клиенты). Внутри и между собой такие образования были связаны сложной системой горизонтальных (дружба, побратимство) и вертикальных (личная зависимость, «вассалитет»). Отношения, подобные вассальным в Византии имели свою специфику: принцип «вассал моего вассала – не мой вассал» официально считался не приемлемым; вообще, византийский термин, обозначавший военно-зависимого человека буквально переводится, как «раб-друг». В «Дигенисе Акрите», события которого происходят именно на границе империи, действует именно такой пограничный феодальный «клан» (в стране не являющейся феодальной), состоящий в общей сложности из 24 пограничных землевладельцев-аристократов с их зависимыми людьми, военными слугами. В свою очередь этот «клан» связан родственными узами с другими аналогичными пограничными группировками. В том числе и по ту сторону границы.

Апелаты, трапезиты, тасинарии, хонсарии – именно так именовались эти воины в разных частях Византийской империи. Причем, во многом в этих названиях присутствует явный «бандитский» налет: апелаты – «угонщики скота», хонсарии – от слав. хонса, готск. hansa «разбой, грабеж, вооруженная дружина». Присутствует в такой византийской пограничной дружине и бинарное разделение на прошедших инициацию воинов и юношей αγουροι «отроков», сопровождавших знатных воинов. Своего рода аналог «детей боярских» на Руси или «абна-ат тархан» в Тюркском каганате. В данном контексте можно говорить о «молодежных объединениях», см. желание молодого Дигениса стать «одним из апелатов» или хотя бы просто их увидеть.