Магдилов М.М.

Доц.каф.теории государства и права

 ЮФ.ДГУ

Махачкала Россия.

 

ЭВОЛЮЦИЯ ПРОБЛЕМЫ   РАЗДЕЛЕНИЯ  ВЛАСТЕЙ:

 Досоветский  период  разделения  властей

 

Действие принципа разделения властей является одной из центральных проблем решения вопроса о демократическом обустройстве общества Российского государства. В этих условиях чрезвычайно важно знать, в чем значимость его для современного государства, как он реализуется и почему его сохранение и реализация - одна из важнейших предпосылок продвижения России по пути демократии.

Нередко в объяснении трудностей, с которыми сталкиваются реформы в России и Дагестане, приводятся ссылки на отсутствие в стране демократических традиций, особенности ее исторического развития. Некоторые авторы, в частности В.В. Абашмадзе, считают, что "учение о разделении государственной власти так же старо, как само государство и право"[1]. Подобные утверждения, как нам кажется, не вполне точны. И хотя в учении Аристотеля об истинной форме государства (политии) можно обнаружить схожий принцип (смешение монархического, аристократического и демократического элементов), тем не менее дифференциация целостной государственной жизни имела место в Древнем мире и античная мысль отразила этот факт.

В историко-правовом отношении Россия, по справедливому мнению А.М. Муртазалиева,  является государством "с многовековыми традициями, уникальными особенностями и опытом организации государственной власти"[2]. Государственная власть в России на протяжении почти всего исторического развития строилась по принципу единовластия с некоторыми попытками перехода к разделению властей.

Особенностью разработки принципа разделения властей в России является ее основанность на распространенных и хорошо разработанных идеях английских и французских просветителей и полное отсутствие попыток перенесения теоретизированных знаний на российскую почву на практике. Тем не менее имели место отдельные попытки некоторого "разведения" полномочий разных ветвей власти. Так, при Петре I существовал высший законосовещательный орган (а в отсутствие царя - и высший законодательный) – Сенат. В послепетровское время на смену Сенату пришли Верховный тайный совет (с 1726), наряду с монархом являвшийся высшим законодательным и исполнительным органом; Кабинет министров (с 1731), осуществлявший исполнительные и законосовещательные функции (с 1735 – законодательные); Кабинет ее величества (1741), Конференция при Высочайшем дворе (1756), Императорский совет (1761), Совет при Высочайшем дворе (1768)[3].

В XVII-XVIII веках отношение к разделению властей было осторожным, или критическим, ибо буржуазия была слаба, для того, чтобы разделить власть с дворянством, и не могла выступать против самодержавия.

В условиях российского абсолютизма лозунг разделения властей не содержал основной идеи - взаимного равновесия и ограничения властей.

Однако,  высказывалась мысль об ограничении власти самодержца, прежде всего дворянством. Князь М.Щербатов предложил образовать при монархе, осуществляющем высшую власть, высшее представительство – как выборное учреждение с законосовещательными функциями.

Граф Н.И. Панин предложил "основать политическую свободу сначала для одного дворянства", повысить его роль в управлении страной; создать учреждение верховной власти с законодательными функциями и создать дворянское самоуправление на местах. Монарху принадлежала бы исполнительная власть.

Понимая важность провозглашения принципа разделения властей, Александр I в 1810 году создал Государственный совет, в "Учреждении" о котором говорилось: "Никакой закон не может быть представлен на утверждение императора помимо Государственного совета". Иными словами, речь шла об организации высшего законосовещательного органа в Российской империи. Внешне этот орган как бы продолжал традиции высших коллегиальных учреждений XVIII века, но на самом деле его роль была принципиально иной, так как в его компетенцию не входили вопросы исполнительной власти и судопроизводства. Деятельность Государственного совета строилась строго по рекомендациям теории разделения властей. При этом, занимая важное место в структуре высших органов власти, Государственный совет лишь изредка имел подлинное влияние на государственные дела.

Таким образом, опыт XVIII – начала XIX вв. свидетельствовал о том, что главной созидательной силой в России являлась верховная власть в лице высшего коллегиального руководства, соединившего в себе исполнительную, законодательную и судебную власти и имевшего право самодержавной инициативы по наиболее важным государственным делам.

В субъектах Российской Федерации Северокавказского региона, как показывает опыт, практика становления разделения властей шла несколько иным путем. Так, например, исторически становление и реализация принципа разделения властей в Дагестане имеют ряд особенностей, свидетельствующих о наиболее рациональном подходе к организации власти, пусть даже на небольшой территории. Становление и реализация принципа разделения властей в Дагестане в дореволюционный период проходили в три этапа:

-  до середины XIX в.;

-  период существования государства Имамат (вторая половина XIX в.);

-  период после окончания Кавказской войны (до начала XX в.).

Профессор М.А. Агларов на основании исследования исторических данных отмечает наличие разделения властей в Нагорном Дагестане в XVII - первой половине XIX вв., когда формы закрепления этой властей уже были проверены временем и хорошо прижились и функционировали. Кроме того, А.К. Халифаева отмечает полноценное самостоятельное функционирование судебной власти в Южном Дагестане.

Важнейшим постоянным органом, представлявшим Народное собрание, выступал Совет старейшин, состоящий из определенного круга представителей (мужчин) со всех тухумов и их подразделений. Они носили звание "джамаатчи", а сам орган - название "джамаат", т.е. так же, как все сельское общество, которое они представляли. Никто из "джамаатчи" не мог быть моложе 40-50 лет. В этом возрасте отдельные лица с каждого тухума или его подразделений призывались в круг старейших. Выход из круга осуществлялся формальным самоотречением (неявкой на место заседания). Обычными мотивами выхода из совета являлись достижение слишком преклонного возраста или снижение по старости умственных возможностей, здоровье; плохое религиозное отречение от мирских дел; наличие в составе старейшин близких, более подходящих родичей. Однако этот процесс был управляемым. В число членов старейшин не допускали людей зависимого сословия до уравнения последних в правах (ХIХ в.), людей, опороченных каким-либо неблаговидным поступком или неадекватной реакцией на поступки других в поведенческом плане; людей необщительных и неспособных к общественной деятельности в силу умственной отсталости или иной, чем принято в обществе, ценностной ориентации; чужаков (не граждан данной общины). Отбор этих лиц происходил естественно – внутри состава старейшин царила такая атмосфера, что любой, кто не соответствовал ей, самоустранялся из состава, случалось и так, что им указывали на дверь. Таким образом, число старейшин было точно не определено, а совет носил представительный характер. Этот представительный совет (нечто вроде Сената) на один год назначал группу правителей "чухIби", "кевхи" и т. д. и судей "диван" – два независимых друг от друга органа; самостоятельно выдвигался предводитель, ведающий военными делами.

Совет старейшин имел практически все верховные полномочия и заменял собой Народное собрание, которое созывалось для решения особо важных дел. Например, закон в Цекобе наказывал старейшин за продажу части территории цекобского общества другому обществу. Если выносились такие специальные решения, ограничивающие права Совета, то это было свидетельством его больших полномочий.

В политических образованиях феодального типа (ханствах, уцмийствах и др.) Совет старейшин был оттеснен на роль "местного органа самоуправления", но сохранил за собой функции самого авторитетного учреждения во время разбирательства конфликтных ситуаций, кровных тяжб, апелляций лиц или тухумов, просьб о присоединении их к тухумам или обществам, просьб об установлении мира и "маслагата", территориальных конфликтов и т. д. Безусловно, что Совет старейшин вырос из древних потестарных форм в виде геронтократии.

Второй ветвью верховной власти в вольных обществах был суд. Суд осуществлял такой судебный орган, как диван, состоявший из представителей правителей и джамаата.

Каждый отдельный джамаат, каждый союз джамаатов или союз союзов имел своего кадия (судью), которого выбирали на Народном собрании. Их выбирали, как судей по шариату в некоторых местах: в Андалальском вольном обществе – из одного и того же села и даже тухума; в Акушах кадий в XIX веке стал во главе всего союза Акуша-Дарго не только как духовный, но и как светский правитель. Политическое образование здесь модифицировалось в теократическое государство. Однако усиление роли кадиев существовало не везде. Функции кадиев в основном ограничивались шариатским судом. В отдельных аулах эту роль на себя взяли мечетские муллы, о чем свидетельствует ряд записей в адатах. Пластичная взаимодополняемость органов правления и суда (взаимопревращаемость), хотя и четко разграниченных в функциях, была одной из характерных черт упрощенных форм правления, свойственных самоуправляемым общинам.

Исполнительная власть воплощалась в фигуре правителя, который избирался Народным собранием или назначался Советом старейшин и действовал постоянно. Правитель выбирался на один год, в течение которого, он осуществлял управление общиной и вольными обществами. Правители назывались по-разному: в Аварии – "Росдал беIтер чIухIби", у даргинцев – "холате" или "карты", городские правители Дербента – "раиси", у андийцев – "гьилатаб", "xан", у богулал - "адилал" и т.д. Большое распространение имели тюркские обозначения "бегавул", "юзбаши". В джамаатах Салатавского союза, например, выбранный старейшина оставался в этой должности до тех пор, пока хотел сам или пока общество не заменяло его другим – в случае его неспособности вести дела. Исключение составляли Чиркей и Чирюрт, в которых осуществлялись ежегодные выборы старшин. Стоит отметить, что большая часть старшин несла эти обязанности несколько лет подряд, но на

Для Дагестана начала XIX века не характерно государственное и политическое единство. С 1806 года здесь начала внедряться военная администрация (вначале – должность коменданта Дербентской крепости). Комендант сконцентрировал в своих руках все ветви власти (отдельные полномочия законодательной, судебной и исполнительной властей): "Комендант стал назначать всех должностных лиц, председательствовал в городском суде, контролировал магальских наибов, утверждал людей в бекских званиях, раскладывал подати в казну"[4].

В 1812 году были созданы Дербентская и Кубинская провинции во главе с русскими военноначальниками, которые осуществляли высшие административные функции. При этом судебные функции осуществлялись шариатскими судами, что свидетельствует о фактическом отделении судебной власти от других ветвей.

Осуществление судебных функций в Дагестане в XIX веке имело свои особенности. Так, к примеру, в Засулакской Кумыкии уголовные дела рассматривались военными судами, а гражданские - кадиями и князьями. Иными словами, здесь можно говорить о так называемом "вертикальном" разделении властей, так как осуществление судебной власти по предмету рассмотрения решались либо центральными (российскими) органами - военными судами либо местными органами - князьями и кадиями. Фактически происходило слияние судебной и исполнительной властей, так как, например, городовой суд в Эндери состоял из председателя, являющегося комендантом крепости, одного русского чиновника, шести богатых узденей и кадия.

Анализируя соотношение различных ветвей власти в имамате Шамиля, можно отметить, что в рамках западной традиции разделения властей в этом государственном образовании не было. Тем не менее не было и узурпации всех ветвей власти в одних руках, так как существовала достаточно четко организованная система органов государственной власти. Каждый из этих органов имел строго очерченные полномочия, однако, находился под контролем имама.

Стоит также отметить, что в имамате также не было разделения на светскую и духовную власть, поскольку основой его функционирования был шариат, а сам дух имамата отвечал природе, духу и чаяниям северокавказских горцев.

После окончательного присоединения Дагестана к России здесь было внедрено военно-административное управление, в основе которого никогда не лежал принцип разделения властей. Единственной целью такого управления было подчинение горцев единой самодержавной системе правления Российской империи, а всякие намеки на реализацию принципа разделения властей, даже не в таких проблемных для России регионах, рассматривались как попытки дестабилизации самодержавной власти российских монархов. Поэтому третий этап развития принципа разделения властей в Дагестане характеризуется практически полным отсутствием реализации его в условиях развития Дагестана как составной части Российской империи.

Долгое время полемика вокруг термина «разделение властей» велась в русской дореволюционной литературе. Он часто трактовался как попытка полностью обособить, отделить ветви власти друг от друга. Исходя из такого понимания, многие критики говорили о нереальности этой концепции, о том, что реализация ее на практике приведет к бесконечной войне властей. С другой стороны, критиковалось неточное выражение последователей данной теории, а именно разделение властей, как будто бы это не было разделением одной государственной власти. Предлагалось использовать иные определения: "разграничение деятельности власти", "разграничение властей" (Н. Ворошилов)[5], "теории распределения властей" (Ф. Кокошкин)[6],  "обособление властей" (В.М. Гессен)[7]. Тем самым авторы стремились подчеркнуть неотъемлемость взаимодействия, сотрудничества между ветвями единой государственной власти.

Верным представляется анализ этой проблемы, данный А.Н.Пилипенко. Он считает, что, определяя функциональную сущность своей теории, Ш. Монтескье использует понятие distribution- «распределение», а не separation – «отделение, разделение». Таким образом, говоря о власти, Монтескье различал, прежде всего, власть и полномочие.

В 1905-1906 годах, после учреждения Государственной думы и установления конституционной, дуалистической монархии принцип разделения властей получил определённое закрепление. Согласно Манифесту от 17 октября 1905 года и Основным государственным законам 1906 года верховная власть принадлежала императору, но она уже не была неограниченной. Законодательная власть принадлежала императору в единении с Государственной думой и Государственным советом, "власть управления" (исполнительная власть) - императору, судебная власть - судам, установленным законом (осуществлялась ими от имени императора). Совет министров из совещательного органа при императоре был преобразован в самостоятельное правительство. Конституционная монархия просуществовала немногим более 10 лет, и в 1917 году, после отречения Императора Николая II от престола, имело место не разделение властей, а двоевластие Временного правительства и Советов рабочих и солдатских депутатов.

Чрезвычайно жесткие рамки абсолютной монархии длительное время не способствовали теоретическому восприятию и практическому воплощению русскими учеными идеи разделения властей, особенно ее наиболее радикальных положений о равновесии и сдерживании, вынуждали исследователей занимать компромиссную позицию[8]. Характерным является высказывание Н.М. Коркунова: "Русские дореволюционные юристы обратили внимание на невозможность употребления понятия "делимость" власти... говоря о распределении отдельных функций государственной власти"[9]. Аналогичную позицию занимал и И.Я. Фойницкий: "Общий закон разделения труда с разделением культуры отражается и на государстве, вызывая разделение этих функций... В этом и состоит принцип разделения государственной власти", поскольку она - "не совокупность властей, а единая власть"[10]. Вместе с тем в Основных положениях судопроизводства 1862 года в России впервые была законодательно закреплена идея именно разделения властей, где сказано: "Власть судебная отделяется от исполнительной, административной и законодательной".

Таким образом, историко-правовой анализ разделения властей в России в дореволюционный период показывает своеобразие и неоднородность этого процесса. Российская государственность преимущественно не строилась на теории разделения властей, разработанных западной мыслью. Отдельные попытки воплощения в жизнь принципа разделения властей в монархической государственности были сделаны М.М. Сперанским, однако, они не были полностью выполнены.

Разработками теории (концепции) разделения властей занимался ряд видных правоведов (С.А. Котляревский, Н.И. Лазаревский, Ф.Ф. Кокошкин, В.М. Гессен, Г.Ф. Шершеневич и др.), однако, она так и осталась теоретизированным знанием, не воплощенным в реально действующий государственный механизм.

В Дагестане, хотя и не было теоретических работ по разделению властей, до  присоединения его к России фактически сложилась основанная на представлении народа о наиболее справедливой организации власти система разделения властей, что и было реализовано как в вольных обществах, так и в их союзах. При этом надо помнить, что это было разделение не государственной (публичной) власти, а власти местного самоуправления.

Таким образом, в российской истории было не так много примеров хотя бы частичной реализации на практике западной по сути теории разделения властей. До начала XX века трудно было даже говорить о разграничении полномочий между различными государственными органами, не говоря уже о разграничении власти между различными социальными слоями. Всевозможные реформы системы государственных органов в лучшем случае приводили к весьма расплывчатому разграничению функций государства между его органами, о разделении же государственной власти не было и речи.

Продолжительное время, подавляющее большинство советских ученых, вслед за русскими юристами, отрицали необходимость разделения властей, сводили ее вновь лишь к разделению функций государственных органов.

 

 


[1] Абашмадзе В.В. Учение о разделении государственной власти и его критика. - Тбилиси, 1972. - С.4.

[2] Муртазалиев А.М. Дагестан в правовом пространстве России // Дагестан в составе России: Материалы республиканской научно-практической конференции. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2002. - С.5.

[3] Цимбаев И.Н. Указ. соч. - С.292.

[4] Рамазанов А.Х. Россия и Дагестан в XIX - начале XX веков: государственно-политические, социально-экономические и культурные взаимовлияния. - Махачкала: ГУП "Дагестанское книжное издательство", 2003. - С.15.

[5] Ворошилов Н. Критический обзор учения о разделении властей. - Ярославль, 1872. - С.437-438.

[6] Кокошкин Ф. Лекции по общему государственному праву. - М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1912. - С.225.

[7] Гессен В.М. Теория правового государства. - СПб., 1912. - С.13.

[8] Барнашов A.M. Теория разделения властей: становление, развитие, применение. - Томск, 1988. - С.49-62.

[9] Коркунов Н.М. Русское государственное право. - Т. 2. - СПб., 1912. - С. 159.

[10] Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. - СПб., 1912. - С. 159.