Шайнур Мукаш

Республика Казахстан, г. Алматы

К вопросу о внешней политике Китая

Сфера международных отношений как никакая служит ярким показателем уровня развития мирового сообщества. В связи с этим вопросы внешней политики государства выдвигаются в ряд первоочередных. Какие силы формируют внешнюю политику, кем принимаются главные решения в этой сфере, от чего зависит направленность этой политики и повороты в ней? Это требует изучения ее истории и теории.

В свете международных отношений история Китая имеет особый интерес.

Как известно, Китай с древних времен занимал одно из важнейших мест в системе международных отношений на Азиатском континенте и был их ключевым звеном. А сегодня, когда прочные нити взаимозависимости связывают все государства мира, особенно крупные, разно факторное влияние КНР распространяется на мировую обстановку в целом (не говоря о роли китайского фактора в политике Казахстана или России).

Основные принципы внешнеполитического курса китайского государства на всем протяжении его истории напрямую связаны с характером и формой его государственности. Структура централизованной империи, сформировавшаяся и укрепившаяся на раннем этапе развития самого общества Древнего Китая, предполагала абсолютное главенство внутренней политики, где главными положениями были закрепление принципа «слабый народ – сильное государство» и поддержание неоспоримости авторитета государственной власти. Можно отметить, что именно в этой сфере внутренней политики действовали идеологические установки на «гегемонизм», «великодержавный шовинизм» и т.п.

Такой тип государственности необходимо вызвал формирование особого внешнеполитического курса, который также был подчинен этим главным ее положениям. Однако, общая направленность курса в силу сложившихся условий была объективно миролюбивой. В пользу данного утверждения убедительно свидетельствует факт второ- даже третьестепенного положения военных в системе государства после самого императорского двора и после чиновничьих ученых- книжников, ибо традиционная государственная структура имела строго штатский характер, где институт армии находился в подавленном состоянии.

Китайские правители в лице самого высшего звена власти – императора и его ближайшего окружения – решали вопросы своих международных контактов преимущественно мирным – дипломатическим путем, предпочитая даже экономической – выгоду «дипломатическую». Для всемогущего ванна характерным было огородиться» от внешнего мира с целью защиты.

Важно отметить, что агрессивная внешняя политика, направленная на захват новых территорий и народов, использовалась ими чаще как вынужденный тактический ход в периоды династийных кризисов – накануне развала единого государства или в годы его децентрализации. Когда традиционная государственно- аграрная структура Китая давала сбои, что происходило циклически, и начинали действовать центробежные силы, завоевания оставались последним шансом сохранения авторитета центральной власти. Завоевание Туркестана в середине ХУ111 века относится уже к началу кризиса государственности, когда постепенное разрушение ее основных элементов повлекла необходимость внешней агрессии. По времени этот процесс совпал с началом активных контактов с Россией и противостоянием двух этих держав по поводу «промежуточной зоны» (Монголия, Джунгария, Восточный Туркестан, Казахстан).

Новейший период истории – период трансформации традиционной государственности Китая и, вместе с тем, изменения его внешнеполитического курса.

В годы гоминьдановского государственного строительства (1912-1949гг.), когда Китай не являлся единым государственным образованием и сам служил объектом иностранной агрессии, необходимо отметить, что именно в этот период сформировался новый компонент китайской государственности, который в дальнейшем будет играть видную роль в его политике. Это – милитаризм. Многие исследователи отмечают, что появление милитаризма в Китае явилось следствием «политического вакуума в период кризиса, начавшегося в середине Х1Х века и проявившемся в разложении монархии, колониальном закабалении и т.д. Пустующую политическую нишу заняли милитаристы, военный фактор оказался решающим в дальнейшем развитии политической ситуации в стране, а «новый революционный политический режим складывался прежде всего как военно-административный»(1). Сегодня при множестве сил, действующих в Китае, ключевую роль там играют военные(2).

Государственность как цивилизованная база китайской культуры обладает исключительной устойчивостью и непрерывностью; история Китая до сегодняшнего дня – это продолжение истории несколько трансформированной традиционной государственности. Означает ли это, что производные от ее принципов основания внешней политики столь же стабильны? Это утверждение справедливо, на наш взгляд, в отношении следующих принципов современной китайской политики:

- индивидуальное принятие решений по внешнеполитическим шагам лидерами государства;

- националистический характер внешней политики;

- отношение к внешнеполитической деятельности как к важному рычагу политики внутренней;

- огромная роль аппарата пропаганды;

- «работоспособность» традиционной политической культуры.

Индивидуальное принятие решений – факт не только лишь китайской реальности, но в Китае от имеет наиболее яркий характер в силу особенной «задавленности» населения. Сильные лидеры, такие как Цинь Щихуан, Мао Це- дун, Дэн Сяопин и др. распоряжались здесь единолично, однако роль личности не является ключевой для китайской истории; при ее отсутствий и, решения принимались группой придворной или партийной верхушкой.

В этой связи, можно отметить, что «шатания» во внешней политике Мао Цзе-дуна нельзя целиком объяснить его личными амбициями или характером правящих «классовых» сил. Главную роль здесь играет влияние традиционной государственности, которая посредством системы политической культуры формировала взгляды лидера.

Специфически китайское следствие подобного явления в том. что «реальные стратегические интересы Китая не являются наперед заданной независимой величиной…» и делают стратегическое партнерство» формулой из области политической риторики(3).

Национализм подразумевает общее для власти и для народа Китая мощное убеждение в том. что суверенитет – это ключ к национальной мощи. Этот принцип связан с древней политической культурой, которая и по сей день сильна в Китае и, подобно фильтру, удерживает лишь те нормы и ориентации, которые способствуют дальнейшей стабилизации данной политической системы. Главная ценность для всех китайцев – поддержание и стабильности в государстве как нельзя лучше используется всей системы власти; на этой основе строится и внутренняя и внешняя политика, благо, подобные ценности политической культуры нельзя так же быстро трансформировать, собственно политический курс(4).

Сегодняшнее развитие Китая доказывает «работоспособность» главных принципов традиционной государственности, политической культуры и, соответственно, политики. Что в дальнейшем окажется сильнее: древняя государственность или закономерности рыночной эволюции; что подвергнется изменению: политическая культура или политика?

Литература

1. К.Сыроежкин. Полиитическая роль рабочего класса в КНР, - Алматы, 1992.С.49

2. Л. Лэмптон. Американо- китайские отношения,- ПДВ, 1996, №1, С.22

3. В. Лихачев. О стратегическом партнерстве межу Россией и Китаем,- ПДВ,1997,№2

4. К. Кокарев. Традиционная политическая культура,- ПДВ, 1997, №2