Философия/6.Методология науки

к.ф.н. Афанасьев Александр Иванович

Одесский национальный политехнический университет

к.ф.н. Василенко Ирина Леонидовна

Украинская национальная академия связи им. А. С. Попова

Предмет и объект гуманитарной теории.

В методологии науки обычно различают объект и предмет теории. Среди авторов нет единства по поводу толкования этих терминов, но, пожалуй, чаще встречается следующее словоупотребление. Предмет теории есть материальное или идеальное явление, которое осознается человеком до и помимо применения им метода исследования, например, планета, рассвет, огонь, теория, концепция, внутренний мир, чувства и мысли, скажем, автора литературного произведения или естественнонаучной теории. Под объектом теории тогда понимают фиксированные при помощи знаковых систем свойства и отношения, которые выявляются в предмете в процессе его исследования посредством примененных методов. Иными словами, объект теории всегда конструируется в ходе создания теории, а предмет теории якобы существует сам по себе до возникновения теории как некоторый фрагмент объективной или субъективной реальности. Эти представления типичны для классической науки. Однако с возникновением неклассической и особенно постнеклассической науки ситуация существенно меняется, особенно в гуманитарных науках.

Специфика гуманитарной теории состоит, в частности, в том, что она может создавать не только свой объект, но и свой предмет. Точнее участвовать в его создании вместе с другими дискурсами. В этом существенное отличие гуманитарной теории от естественнонаучной, которая хотя и конструирует свой объект, но не конструирует свой предмет. Природные (физические) предметы существуют сами по себе. Поэтому здесь возникает проблема соответствия теории предмету как проблема истинности. В гуманитарной теории и вообще в гуманитарном дискурсе, где могут присутствовать разные теории и не только теории, природный (физический) предмет не представлен, например автор литературного произведения или исторический персонаж как биологический организм или совокупность физических величин, поскольку это не важно. Обыденное сознание и здравый смысл еще могут соотносить Александра Пушкина как автора «Евгения Онегина» или Екатерину Вторую как основательницу Одессы с существовавшими в действительности людьми, благо их внешний вид и даже черты характера хорошо известны. Но в литературоведении автор «Евгения Онегина» как предмет, существующий объективно, представлен сложнейшей конструкцией, в которой природные данные этого курчавого мужчины не присутствуют. Здесь автор не имеет объема груди, роста, веса, длины носа, цвета глаз и т. д. Возможно в будущем возникнут дискурсы и теории, в которых будет прослежена связь указанных свойств с данным литературным произведением, но сейчас автор «Евгения Онегина» есть нечто другое. Это совокупность некоторых мыслей и чувств как бы висящих в воздухе, поскольку не доказано, что они могут принадлежать исключительно кареглазым, а не голубоглазым, низкорослым, а не высокорослым, брюнетам, а не блондинам. Более того, тот фрагмент внутреннего мира автора, который ответственен за замысел и написание “Евгения Онегина”, реконструирован на основе исторических, культурологических, психологических, литературоведческих и т.п. данных, которые в свою очередь являются конструкциями, сформированными историческими, культурологическими, психологическими дискурсами и теориями. Это и есть гуманитарный исторический или культурологический предмет в виде человека, точнее его внутреннего мира, текста, события, поступка, якобы существующих объективно. Объективными они могут считаться лишь для той теории, которая на их основе сконструирует свой объект как аспект или модель данного предмета. Удачная теория может даже изменить представление о предмете, реконструировав его, что постоянно происходит в гуманитаристике, особенно в истории, требуя ее переписывания, и служит у профанов поводом для насмешек.

Аналогично обстоит дело с историческими персонажами. Физические данные Екатерины Второй интересны только с точки зрения провдоподобия воздвигаемых ей памятников. Ее вес и длина носа с точки зрения современных представлений не имели значения, например для основания Одессы. Даже количество ее сексуальных связей могут быть интересны отнюдь не сами по себе, поскольку миллионы их осуществляются ежесекундно, а лишь в контексте соответствующих понятий и ценностей, формирующих определенный исторический образ и определенную историческую реальность. Так гетман Мазепа в одной конструкции исторической реальности будет героем, поскольку отстаивал интересы Украины, в другой – предателем, поскольку предал царя Петра, в одной – греховодником, соблазнившим собственную крестницу, в другой – высоконравственным человеком. И это нельзя считать искажением одной единственной “правильной” исторической реальности, существующей якобы до ее описания. В том то и дело, что люди, поступки и события описываются (читай: появляются) в определенном нравственном, эстетическом, религиозном, политическом, идеологическом и др. контекстах, заданных соответствующими дискурсами. Вне этих контекстов люди, поступки, события в гуманитарном смысле ничего не значат, по сути не существуют не только как гуманитарные объекты соответствующих теорий или концепций, но и как исторические, социальные, вообще гуманитарные предметы, и их надо тогда изучать как биологические, физические, химические явления.

Разница между гуманитарным объектом и гуманитарным предметом состоит в том, что первый конструируется соответствующей теорией, а второй – многообразными теориями, концепциями, дискурсами и появляется как правило раньше первого. Поэтому об истинности гуманитарного описания - исторического, психологического, литературоведческого как соответствия предмету - говорить нельзя, за исключением особых случаев и особых теорий. Зато можно говорить об адекватности интерпретации в рамках соответствующего контекста, системы ценностей, теории и т.д. В этом смысле не только объект как аспект предмета создается гуманитарной теорией, но и сам предмет как историческая, психологическая, литературная реальность, хотя в природном, физическом смысле изучаемый человек или явление существует самостоятельно, независимо от оценки, физически реально. Об объективности существования гуманитарного предмета можно говорить лишь в том смысле, что исследователь имеет право данный дискурс или теорию рассматривать как независимо от его исследования сложившуюся реальность, требующую изучения, а не реконструкции.

Сказанное можно проиллюстрировать следующим примером. Некоторая историческая концепция (теория) конструирует «реальный» (кавычки можно и опустить) предмет: гетман Мазепа, который был предателем, хитрым, двуличным, безнравственным человеком. Соответственно строится объект исследования: «Социально-исторические причины предательства Мазепы» или «Социокультурные основания безнравственности Мазепы». Излишне говорить, что исторических фактов найдется немало. Однако возможна и иная историческая концепция (теория), которая конструирует «реальный» (кавычки можно и здесь опустить) предмет: гетман Мазепа, который был бескорыстным борцом за интересы свободной Украины, высоконравственным, богобоязненным и бескорыстным человеком. Соответственно и объект исследования будет выстроен в данном контексте, например, «Героическая борьба гетмана Мазепы за украинскую государственность (или свободу)». Исторических фактов найдется не меньше, чем в первом случае. Более того, многие факты будут теми же, что и в первом случае, но иначе поданными.

Обе концепции, предметы исследования, объекты, исторические реальности несовместимы, ибо исходят из разных предпосылок, ценностей, трактовок, дискурсов и т.д. Но именно их несовместимость, взаимоисключаемость как раз и требует, если не согласования, то объяснения. Оно осуществляется на пути выявления ценностных предпосылок и оснований названных концепций, из которых логически вытекают соответствующие оценки, с которыми увязываются соответствующие факты, свидетельства, документы, образующие историческую и социокультурную реальность определенным образом представленную.