Право/1.История государства и права.

К.ю.н. Жданов П.С.

Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Россия.

Д.ю.н., профессор Романовская В.Б.

Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Россия.

«Закон» как категория платоновской философии.

Платоновский идеализм нашел свое воплощение в целостной философской картине мира, где человек и общество предстают неотъемлемой частью общекосмической гармонии, пронизанной единой закономерностью. В этой связи интересным представляется вопрос о значении категории «закона» в системе платоновской философии. Конкретнее он может быть обозначен как проблема соотношения государственных законов, которым Платон так много уделял внимания, и упомянутой всеобщей космической закономерности.

Итак, какова же природа закона по Платону? В сборнике определений, составленном, скорее всего, одним из учеников Платона, можно найти следующие определения закона: «Закон – решение спорных дел, осуществляемое властью», или «Закон – государственное постановление большинства, не ограниченное определенным временем» (1). Очевидно, что эти определения, равно как и знаменитое определение человека, данное там же, не передают все смысловые оттенки, которые присущи этим понятиям в платоновской философии.

Если мы обратимся к одному из ранних диалогов платоновского корпуса, то здесь мы найдем следующее определение: «закон – выяснение сущего» (2). То есть, закон – это правило, отражающее истинное положение вещей, закон – это истинное высказывание о сущем, и в этом смысле общественный закон, несомненно, есть отражение общемирового порядка. Правильные законы государства в своем отношении к бытию аналогичны правильным законам лечения и правильным законам поварского дела. Истинный закон один, как одна истина, одно благо. Платон однозначно связывает закон со знанием истины (которая в его понимании тождественна красоте, мере и восходит к благу-единому).

Закон как направляющий элемент в государстве тождественен разуму, высшей части души (3). Недаром Платон обращает внимание на то, что «божественный и чудесный закон (nomos) получил у нас название, близкое к слову “ум”(nous)» (4). Главная цель законодателя, которую он реализует посредством введения законов – это «внедрение в государстве разумности» (5). Упорядочивающее действие закона сводится к установлению разумной организации общества, которая есть общее благо - именно его и должен иметь в виду законодатель (6). Платон неоднократно указывает на тождество разумного общественного устройства, справедливости и блага, которые достигаются введением правильных законов и неукоснительным их соблюдением. Вне разумной (и одновременно прекрасной) жизни, принципом которой служит следование закону, не может быть гармоничной и счастливой жизни ни личности, ни общества. В целом диалог «Законы», где последовательно проводится эта мысль, характеризуется А.Ф. Лосевым как «преклонение перед разумом, который является здесь и принципом всего законодательства, и принципом всего поведения людей, и даже принципом всего космического движения» (7).

Конечное основание законодательства, по Платону есть «всеобщий космический разум и всеобщая космическая душа» (8). Закон, которому подчиняется человеческая жизнь, рассматривается как проявление общемировой закономерности, ибо разум, положенный в основание закона, восходит к мировому разуму и обусловлен идеей блага-единого. Поэтому закон един: государственный закон полностью сливается у Платона с законом и религиозным и моральным. В стройности законодательства отражается правильное движение небесных тел, в подражании порядку этого движения – сила закона.

Мировая гармония проявляется во всем. Закон, этот разум государства, направлен на обеспечение общественной справедливости, как части космического порядка. Общественная гармония достигается действием законов, если они в полном смысле слова являются «выяснением сущего», если в них воплощен всеобщий принцип мирового порядка, мера, а это и означает разумность закона. Не случайно в «Законах» Платон подчеркивает тождественность «самой большой мудрости» и «прекраснейшей гармонии» (9). Характерно также и то, что именно в этом диалоге, посвященном законодательству, Платон неоднократно обращается к проблемам музыкального воспитания граждан и роли музыки в общественной жизни. В этом же диалоге последовательно проводится мысль о взаимообусловленности правильной организации «мусического искусства» в государстве и стройности, неизменности законов (10). Именно искажение правил музыкальной гармонии называется здесь причиной расстройства государственности в Афинах (11).

Для Платона безусловно неприемлем тезис софистов о том, что законы зависят от искусства или прихоти власти, их устанавливающей (12). Законы существуют «от природы». Недопустимо противопоставление государственного закона в качестве чего-то искусственного естественному порядку, все подчинено единой закономерности: «ни один смертный не дает никаких законов, но все человеческое зависит от судьбы и случая» (13). Всеми человеческими делами правит бог, а вместе с ним судьба и благовремение, и лишь в небольшой степени – искусство, в данном случае – искусство законодателя. Единый божественный закон управляет ходом мировых процессов. «Согласно закону и распорядку судьбы» происходит перемещение души после разделения ее с телом, в зависимости от ее склонности к добродетели или к пороку (14). Государственный закон, вписанный в единый космический порядок, есть часть мировой гармонии. Поэтому закон в широком смысле слова – это «железная структура и необходимость вечной жизни» (15). Но необходимость закона – это не стихийная необходимость, это необходимость разума. В платоновской космологической доктрине разум, правда, в качестве внеличностного начала, одерживает победу над слепой необходимостью досократиков. Так в диалоге «Тимей» говорится о рождении космоса из сочетания ума и необходимости, причем ум убеждает необходимость обратить к наилучшему большую часть того, что рождалось (16). Все в мире происходит в силу разумной воли божества. Разум же по природе своей стремится к осуществлению идеи блага, именно она задает цель и смысл разумного закона. Таким образом, Платон возводит все человеческие законы, эти «определения разума, направленные к наилучшей жизни» к единому божественному закону, и именно в этом заключается их необходимость, которая получает значение целесообразности.

Эта «теология закона» развивается Платоном дальше: «Бог … держит начало, конец и середину всего сущего. Прямым путем приводит он все в исполнение, … согласно природе. За ним всегда следует правосудие, мстящее тем, кто отступает от божественного закона (17). Кто хочет быть счастливым, должен держаться этого закона и следовать ему смиренно и в строгом порядке» (18). Божественный закон всеобщ, он определяет мировую гармонию, и любое отступление от этого порядка, будь то нарушение государственных законов или искажение музыкальных ладов, ведет к неумолимому возмездию. В конечном итоге отступивший от закона сам наказывает себя, ибо счастье, в понимании Платона, неотделимо от справедливости и благой жизни.

Подчинение закону – величайшая добродетель. Лосев пишет, что «наивысшая красота и наиболее прекрасная жизнь по Платону заключается в добродетельном законе и в безусловном выполнении этого закона…» (19). Платон настаивает на том, что законодательство должно сохранятся неизменным, и в диалоге «Законы» предлагает установить самые суровые меры по отношению к нарушителям законов. Нет менее или более важных законов, только как единое целое они создают прекрасную, т.е. справедливую жизнь в обществе.

Однако было бы неправильным акцентировать только абсолютистские тенденции в платоновском учении о законах, в упомянутом диалоге можно найти и совсем другие характеристики законов. Законы связываются Платоном с родительской любовью, а люди, подчиненные законам – с любимыми детьми. Законодатель сравнивается также с внимательным врачом и учителем гимнастики (20). Всеобщее подчинение закону невозможно без твердого убеждения в правильности порядка, установленного законом. Общественное и личное воспитание есть необходимая основа истинного законодательства (21). «Природе соответствует не насильственная власть закона, но добровольное ему подчинение» (22).

Подводя итог всему вышесказанному о законе в платоновской философии, нужно еще раз подчеркнуть, что учение Платона о законе нельзя рассматривать вне контекста его философской системы: его эстетики, космологии, онтологии, учения о познании. Закон есть не просто постановление властей, это одновременно и выяснение сущего, и принцип мировой гармонии, и необходимый порядок вещей, определенный богом. В законе воплощается всеобщий разум. Человеческие законы в качестве разумных установлений подражают всеобщему космическому закону, выраженному в движении неба, и стремятся к воплощению идеи блага. Таким образом, закон и своих частных проявлениях и как общемировой упорядочивающий принцип есть неотъемлемая составляющая платоновской картины мира. Следование закону есть высшая справедливость, водворяя которую в душе и в государстве, человек приобщается единому ритму и порядку космической жизни. Только таким образом и отдельный человек, и все общество могут обрести счастье.

Литература:

1. Платон. Определения, 413 d-е, 415 b-c // Платон. Диалоги. – М.: Мысль, 1986. - С. 431, 434.

2. Платон. Минос, 315 а-b // Платон. Диалоги. – М.: Мысль, 1986. - С.393.

3. Фестюжьер А.-Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. – СПб.: Наука, 2009. - С. 434.

4. Платон. Законы, 957 c-d // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 1147

5. Платон. Законы, 688 е // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 843.

6. Платон. Законы, 715 b // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 872.

7. Платон. Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 1275.

8. Платон. Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 1277.

9. Платон. Законы, 689 d-е // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 844.

10. Примечательно, что в древнегреческом языке номами, своего рода, музыкальными законами, именовались твердо установленные лады или гармонии.

11. Платон. Законы, 701 а // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 856.

12. Платон. Законы, 889 е – 890 с // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 1065-1066.

13. Платон. Законы, 709 а // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 864.

14. Платон. Законы, 904 с-е // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 1086-1067.

15. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. Том III. М.: "Искусство", 1974. - С. 266.

16. Платон. Тимей, 48 a-b // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 488-489.

17. Ср. с высказыванием Гераклита об Эринниях, мстящих отступившим от всеобщего закона.

18. Платон. Законы, 716 а // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 873.

19. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. Том III. М.: "Искусство", 1974. - С. 213.

20. Платон. Законы, 719 b – 720 е // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 876-878.

21. Платон. Законы, 643 b – 644 с // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 790-792.

22. Платон. Законы, 690 с // Платон. Диалоги. Книга вторая. – М.: Эксмо, 2008. - С. 845.