психология и социология/

5. психолого-воспитательные проблемы разви­тия личности в современных условиях.

 

к. соц. н., доцент Дурманенко А. А.

Восточноевропейский национальный университет имени Леси Украинки, Украина

Понятие онтологической безопасности личности в условиях современного общества

Современный мир, в котором мы живем, характеризуется чрезвычайно высокой динамичностью и нестабильностью. Ежедневно мы чувствуем на собственном опыте насколько трудно приспособиться к условиям, которые постоянно изменяются. Человеческие взаимоотношения, экономические взаимосвязи, политические отношения не владеют тем постоянством и стабильностью, что были присущи им, по меньшей мере, пятьдесят лет назад. Чрезвычайная информатизация, процессы урбанизации и глобализации, развитие сверхнациональных структур и организаций – все это свидетельствует о том, что современный мир вступил в новую эру. Эра эта может носить разные названия – время глобализации, постиндустриальный мир, информационное общество, эпоха постмодерна и др. Мы же остановимся на понятии, которое предложил английский социолог Энтони Гидденс – поздняя современность (в англоязычном оригинале late modernity).

Британский социолог разрабатывает данное понятие, начиная с 80-х годов ХХ века, именно тогда, когда создает собственную, известную «теорию структурации», основным положением которой является мысль  о том, что социальная жизнь должна концептуализироваться по своей сути как переплетение ежедневных практик индивидов. Следовательно, другими словами, каждый индивид в обществе, что нас окружает, создает окружающую реальность через ежедневные, привычные для него (рутинизированные) практики. В этом же контексте Гидденс одновременно предлагает к социологическому употреблению понятие онтологической безопасности личности, на характеристике которого мы и хотим остановиться более детально.

Сам термин «онтологическая безопасность личности» предложил психолог Рональд Ленг, который впервые использовал его в своем труде «Расколотое «Я». Под понятием онтологической безопасности ученый понимает целый комплекс первичных знаний об окружающем мире, которые передаются ребенку с первых дней его жизни родителями. Приходя в этот мир физически, ребенку необходимо прийти также экзистенциально, для того, чтобы «найти» себя как реального и живого существа, другими словами получить определенный онтологический (бытийный) центр. Накопление первичного экзистенциального опыта, или иначе говоря, получение основы для чувства онтологической безопасности, происходит через приспособление ребенка к среде, что его окружает и примирение с вещами, которые его пугают, через постоянные контакты с ними, как прямые так и непосредственные. Таким образом, постоянно переживая разнообразные жизненные риски, которые в сознании отождествляются со страхами (темноты, чужих, шума и т.п.), у ребенка формируется ощущение неотвратимости их, а следовательно и исчезает навязчивый страх перед ними. Ленг отмечает необходимость развития первичной онтологической безопасности, ведь она прямо влияет на осознание человеком своего места в окружающем мире, и вообще - на восприятие себя как личности

Конечно, Энтони Гидденс использует понятие онтологической безопасности в видоизмененном виде, в частности, отходя от слишком личностно-психических аспектов его рассмотрения и чрезвычайной детализации и акцентуации внимания на субъективных моментах, которые являются естественными для психологии. Согласно теории британского ученого, социальный опыт индивида фиксируется в структуре практического сознания, которая в свою очередь, будучи вплетенной в рутину повседневности в когнитивном и эмоциональном планах, является основным источником чувства, которое имеет название онтологической безопасности и которое является антонимом переживания экзистенциального ужаса (по М. Хайдегеру). [5]

По мнению Гидденса, личность, владеющая чувством онтологической безопасности, получает ответы, причем на повседневном, бытовом уровне (на уровне онтологии или же бытия), на основные экзистенциональные вопросы – жизни и смерти, человеческого существования, отношений с другими людьми, осознает своё место в окружающем мире и самоидентифицируется. «Мы можем определить «безопасность» как ситуацию, при которой конкретный комплекс опасностей является нейтрализированным или минимизированным. Опыт безопасности, обычно, опирается на балансе доверия и приемлемого риска», - замечает Гидденс [2; 60].

Ядром данного чувства является так называемое «базисное доверие» (basic trust), которое формируется у человека с самого детства через связь с взрослыми, которые его воспитывают. В данном моменте, базисное доверие фактически отождествляется с понятием онтологической безопасности в концепции Ленга. Таким образом, доверие выступает в концепции Гидденса как интегральная установка практического сознания, которое организует и направляет людей в «обществе риска»; механизмы доверия становятся одним из основных средств формирования чувства онтологической безопасности в эпоху поздней современности.

Исходя из такого понимания, мы можем дать собственное определение онтологической безопасности личности, которое бы максимально охватывало объективные и субъективные аспекты человеческого существования. Следовательно, онтологическая безопасность личности является базовым чувством, которое обеспечивает такое состояние агента структуры, при котором возможно, переживая ежедневные тревоги, риски и кризисные ситуации, осознавать свою целостность и присутствие в социальном мире, поддерживать целенаправленную деятельность, обеспечивая ее рутинный характер, который создает саму возможность существования как субъекта деятельности - агента, так и структур, и социального мира вообще.

Подытоживая выше изложенное, мы можем сделать вывод, что чувство первичной онтологической безопасности является чрезвычайно важным для сохранения нормального физического и психического здоровья человека и адекватного позиционирования индивида в окружающем мире [3].

Каким же вызовам и опасностям подвергается онтологическая безопасность личности сегодня? Что ей угрожает? Как обеспечить ее нормальное становление и функционирование?  На эти и другие вопросы мы можем найти ответы, проанализировав пути и средства для ее возникновения и упрочения. Один из таких путей, а точнее концепция примирения ребенка с опасностями окружающего мира, был нами рассмотрен. Обратим внимание на другие.

Исторически так сложилось, что основным источником передачи жизненного опыта, через который, именно и обеспечивается значительная часть формирования чувства онтологической безопасности, была семья, в которой проживает индивид, поскольку нормы поведения, внешняя среда, быт, способы производства, старших членов семьи фактически не отличались от соответствующих факторов субъекта передачи опыта и закреплялись через соответствующую семейную иерархию «старший-младший», а также через общественные обычаи и традиции. Однако, как замечает Гидденс, подобный механизм срабатывает лишь в традиционных обществах, а в настоящее время является фактически бездейственным, именно из-за тех кризисов стабильности, которые создает перед нами современный динамический мир и которые делают опыт наших предшественников устаревшим и почти непригодным для нас.

Другим механизмом обеспечения чувства онтологической безопасности за все время истории человечества служила вера в сверхъестественное. Детально рассмотрев все досовременные культуры, можем сделать вывод, что ни одна из них не обходит вниманием понятий судьбы, рока и, кроме этого, ставит их в центр своих философских рассмотрений и построений. Мир в таких концепциях, изучается как что-то, что имеет определенный внутренний порядок и форму, и хаос в котором существует лишь на первый взгляд. Жизнь человека в таком мире воспринимается как направленность его судьбы, которая руководит индивидом и направляет его [1]. Конечно, следуя такому подходу, от самого человека мало что зависит, однако для восприятия им внешней реальности и в частности формирования чувства онтологической безопасности, такой подход является, бесспорно, позитивным. Человек уверен в своей беспомощности перед вызовами судьбы, воспринимает любые события как данность и следует им без лишнего сопротивления. В соответствии с такой жизненной позицией индивида бытие воспринимается, как одна большая случайность, а следовательно экзистенциальные вопросы не способствуют кризису онтологической безопасности.

Однако, данный подход в современном постмодерном мире не выдерживает никакой критики. Человек в настоящее время рассматривается как активный объект-субъект социальной реальности, а согласно ряду концепций (опять же возвращаясь к теории структурации Гидденса) сам же эти реальности ежедневно и созидает. В соответствии с таким положением, места для судьбы и фатума в современном мире нет. Альтернативой выступают системы верований (не обязательно в контексте духовности), которые являются крупными социально-легитимными нормами поведения и мировосприятия, однако механизмы их влияния на «подпитку» онтологической безопасности личности остаются проблемными и дискуссионными.

Литература:

1.        Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Thesis. – 1994, вып. 5. – С. 107-133

2.        Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. – М: Академия, 2005. – 528 с.

3.        Климов И. А. Социологическая концепция Э. Гидденса // Социологический журнал. – 2000. – № 1 – 2. – С. 46 – 67.

4.        Фурс В.Н. Критическая теория позднего модерна Энтони Гидденса. – М., 2003.        

5.        Giddens A. Modernity and self-identity: Self and society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity Press, 1991.   

6.        Giddens A. The constitution of society. Cambridge: Polity Press, 1984.