Багирова
Е.П.
Модификация
антропонимикона в текстах разных
редакций
романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
Роман М. А. Булгакова «Мастер и
Маргарита» предоставляет богатейшие возможности для исследования способов
индивидуально-авторской организации вымышленной антропонимии, системы
контекстных связей, подтверждающих отбор тех или иных назывных единиц.
Исследование художественного антропонимикона, представленного в текстах разных
редакций романа, позволяет проникнуть в авторскую лабораторию и выявить
внутренние закономерности ономастического пространства произведения. Описание
динамики онимов может способствовать систематизации не только лингвистических
данных о своеобразии булгаковского именословия, но и сведений о культурных,
социально значимых событиях, послуживших стимулом для творческого мышления
писателя.
Стиль
«исторического» повествования романа «Мастер и Маргарита» вырабатывался
Булгаковым постепенно, равно как и придающий этим сценам единство
антропонимикон. На начальном
этапе формирования «ершалаимского» мира автор использует известные в
библеистике имена: Варрава, Иисус (Jesus Nasarenus), Искариот, Пилат, Варрава. Объясняется
это особенностью развертывания библейского повествования и степенью разработки
темы, которая еще не занимает в романе главенствующей позиции, связывающей
в единое целое все сюжетные линии текста.
При
дальнейшем редактировании произведения автор модифицирует известные в мировой
литературе номинации и вводит их в соответствующий контекст. Ранние редакции
отражают этапы структурной и фонетической трансформации известных имен: Пилат
→ Pontium Pilatum →
Пилат Понтийский → Пилат Понтийский
Всадник Золотое Копьё; Варрава → Иисус Варрава → Вар →
Равван → Варраван → Вар-Равван;
Иуда Искариот ® Юда
Искариот ® Иуда из
Кариот ® Иуда из
Кериот ® Иуда из
Кериафа ® Иуда из Кириафа. Изменения в отборе
средств номинации следует связать с изменением авторских взглядов, влиянием
текстовых мотивов, вновь обозначенных новой номинацией.
Нередко именование персонажа претерпевало
структурно-фонетические трансформации под влиянием усложнения образа денотата.
Так, если в первых черновых тетрадях герой, именуемый Иуда Искариот, близок к
библейской трактовке, то персонаж последних – это совершенно иная личность,
восходящая к образу Иуды Евангелий, но подающаяся в другом прочтении. Создавая
художественный образ по традиционному канону, автор переосмысливает его.
Толчком к его особому восприятию, иному ракурсу прочтения становится необычное
имя, которое позволяет домыслить и переосмыслить историю, внутренний мир
носителя номинации, исходя из философем, религиозных символов, проекций на
евангельский текст. Глубинный смысл романа, таким образом, постигается с
помощью вербального стимула, который определяет направление читательского
поиска. Реципиент, воспринимая имя-стимул в определенном контексте, достраивает
образ, но делает это не произвольно, а в соответствии с ассоциативным
диапазоном имени и потенциалом всего произведения.
Результаты
исследования истории создания именослова со всей очевидностью показывают, что
для номинатора в имени релевантным было звучание: Иосиф Каиафа → Иосиф Каифа; Левий Матфей → Левий Матфей; Иисус ® Jesus Nasarenus ® Иисус Назарет из Эн-Назира ® Иисус Назарет из Эн-Сарида ® Иисус Га-Ноцри ® Иешуа Га-Ноцри. Узнаваемое
имя позволяло соотнести персонажа с его литературным прототипом, активизировать
ассоциативные связи между номинацией, контекстом и реакцией читающего субъекта,
обусловленной прошлым опытом.
Первые варианты именования центрального героя исторического
пласта романа говорят о том, что писатель еще не определился с трактовкой
образа бродячего философа. Присваивая денотату разнообразные имена, он пытается
осознать его сущность, определить место в произведении. На этом этапе формирования
текста образ героя неразрывно связан с евангельским Иисусом, о чем
свидетельствуют не только введенные в роман варианты онимов, но и многие
текстовые реминисценции. Трансформация топоэлемента имени (Назарет →
Эн-Назир → Эн-Сарид →
Гамала) также подтверждает наше предположение о том, что на ранних
стадиях создания произведения образ библейский и образ вымышленный осознавались
М.А. Булгаковым в неразрывной связи, как дополняющие друг друга.
Созданный образ
бродячего философа и фонетические замены известного имени в поздних редакциях
романа доказывают, что с течением времени
писатель уходит от традиционного осмысления известной в библиистике фигуры. Автор вводит
в текст фонетически и структурно преобразованные варианты известного в мировой
культуре имени для того, чтобы сузить зону ассоциативного поиска читателя,
сделать пресуппозиционные ассоциации направленными. Модифицированные номинации
позволяли, с одной стороны, активизировать в памяти различные аллюзии и
аналогии, но с другой – воспринимать их как подлинные имена не связанные с
мифом.
Булгаковский принцип создания библейских имен мы склонны
связывать с особенностью развертывания художественного повествования, в котором
последовательно реализуется «установка на опосредованное добывание истины в
процессе полемики, опровержений и добавочных мотивировок» [Химич 2003: 88].
Имена персонажей библейских страниц романа, таким образом, аккумулируют
идейно-художественный смысл произведения, понимание которого необходимо для
постижения авторского замысла всего текста: роман мастера о Пилате – это не
свободное пересказывание Библии, а описание реальных событий, которые когда-то
стали основой повествования евангелистов. Поэтонимы вставного повествования
могут рассматриваться как составляющие коммуникативного и социокультурного
подтекста, эксплицирующие в той или иной знаковой форме мотив и цель текстовой
деятельности.
Литература:
Химич
В. В мире Михаила Булгакова. Екатеринбург, 2003.